— Ты забыл ключи! Вот это да! Стоять на ступеньках, когда кругом вода, у самого входа в дом, и не иметь с собой ключей, чтобы войти внутрь!
Том попытался улыбнуться. Собственно говоря, какого черта он должен был таскать тяжеленные, словно револьверы, ключи, каждый длиной около тридцати сантиметров. Он обернулся и крикнул гондольеру, чтобы тот вернулся.
— Ха, — усмехнулся гондольер, удаляясь. — Мое сочувствие, синьор! Но я должен возвращаться к пристани собора Святого Марка.
Он продолжал грести.
— Мы забыли ключи! — громко крикнул Том по-итальянски.
— Сочувствую, синьор, — отозвался гондольер. — Ждите другого гондольера.
Мардж снова засмеялась.
— Какой-нибудь гондольер подберет нас. Ничего себе, а? — Она встала на цыпочки.
Ночь была не из приятных. Какая-то промозглая, начался мелкий дождик. Конечно, можно бы съездить за ключами на маршрутной гондоле, но и ее что-то не было. Единственная посудина в поле зрения — прогулочный катер, приближающийся к пристани собора Святого Марка. Надежда, что он подберет их, была очень слабой, по Том принялся кричать что было силы. Прогулочный катер, украшенный огнями, с множеством людей на борту, невозмутимо проплыл мимо и уткнулся носом в деревянную пристань поперек канала. Мардж сидела на ступеньках, обхватив колени руками, ничего не предпринимая… В конце концов какая-то утлая моторка, кажется рыбачья, замедлила ход и с нее послышалось громкое:
— Застряли?
— Мы забыли ключи! — радостно объявила Мардж.
И тут же отказалась перебраться в лодку. Была готова сидеть и ждать, пока Том не доберется до входа в дом со стороны улицы и не откроет двери изнутри. Том возразил, что на это уйдет уйма времени, не менее пятнадцати минут, а она, сидя здесь, рискует простудиться. В конце концов Мардж согласилась. Итальянец довез их до ближайшего причала — к ступеням собора Пресвятой Девы делла Салуте. От денег он отказался, но с удовольствием взял у Тома начатую пачку американских сигарет. Идя вместе с Мардж по улице Сан-Спиридиони, Том испытывал гнетущее чувство, которого, уверен, не было бы, будь он совершенно один. На Мардж улица не произвела ни малейшего впечатления, она всю дорогу щебетала как ни в чем не бывало.
Ранним утром Тома разбудил стук в дверь. Схватив халат, спустился вниз. Принесли телеграмму, и он ринулся наверх за чаевыми для рассыльного. А после, стоя в холодной гостиной, пробежал глазами:
«Передумал. Буду рад встречи с вас. Приезжаю в 11.45.
Г. Григлиф».
Том содрогнулся. Ну что ж, он ожидал этого. Впрочем, нет. Просто ужасно боялся. Неужели он приезжает прямо сейчас? Да нет, рассвет едва брезжит. Гостиная выглядела такой серой и неприглядной! Это — «Рад встречи с вас» придавало телеграмме какой-то отвратительно косноязычный и одновременно старомодный оттенок. Правда, в телеграммах на английском, посылаемых в Италии, бывали и более забавные ошибки, а что он почувствовал бы, если б в подписи «Г. Григлиф» они ненароком поставили инициал «Р.» или «Д.»?
Том взбежал по ступенькам, чтобы попытаться снова заснуть. Какое-то время лежал и размышлял, не вздумает ли Мардж заглянуть к нему, ведь она могла слышать сильный стук в дверь. Нет, скорее всего, даже не проснулась. Потом он стал воображать, как встречает на пороге мистера Гринлифа, его крепкое рукопожатие, те вопросы, которые тот, возможно, начнет задавать. Но из-за охватившего его страха никак не мог сосредоточиться. Слишком хотелось спать, чтобы придумать достойные ответы на воображаемые вопросы, и в то же время он был слишком возбужден, чтобы заснуть. Подумал было сварить кофе и разбудить Мардж, чтобы было с кем поговорить. Но понял, как будет отвратительно войти к ней в комнату и лицезреть все это разбросанное нижнее белье. Это уж будет выше его сил.
Его разбудила сама Мардж, сообщив, что сварила кофе.
— Представляешь, — сказал Том, широко улыбаясь, — я получил телеграмму от мистера Гринлифа. Он приезжает около полудня.
— Правда? Когда же ты ее получил?
— Сегодня утром, если мне это не приснилось. — Том пошарил рядом с собой. — Вот она.
Мардж прочитала телеграмму.
— «Буду рад встречи с вас», — произнесла она со смехом. — Ну что же, хорошо. Мне кажется, поездка пойдет ему на пользу. Ты как, спустишься вниз или я принесу тебе кофе сюда?
— Спущусь вниз, — ответил Том, надевая халат.
Мардж была уже совсем одета. На ней были свитер и черные хлопчатобумажные брюки очень хорошего покроя, вероятно сшитые на заказ, потому что идеально облегали ее бесформенную тыквообразную фигуру. Они еще пили кофе, когда в десять часов появились Анна и Уго, принесли молоко, булочки и утренние газеты. Том и Мардж решили сварить еще кофе, подогрели молоко и не спешили покинуть гостиную. Это было редкое утро, одно из тех, когда в газетах не было ничего об исчезновении Дикки и о деле Майлза. Так иногда бывало. Правда, в вечерних выпусках эти имена порой вновь между делом упоминались. Просто сообщалось, что Дикки все еще не найден, а убийство Майлза пока еще не раскрыто.
К одиннадцати сорока пяти Том и Мардж отправились на вокзал встречать мистера Гринлифа. Снова шел дождь, и было так ветрено и холодно, что казалось, его капли застывают на лету и в виде хлопьев снега облепляют их лица. Они стояли под крышей у входа на перрон, наблюдая за выходящими из ворот людьми. Наконец показался мистер Гринлиф — важный и мертвенно-бледный. Мардж бросилась к нему навстречу и поцеловала в щеку, он улыбнулся ей.
— Здравствуйте, Том, — сердечно произнес мистер Гринлиф, протягивая руку. — Как поживаете?
— Прекрасно, сэр. А вы?
У мистера Гринлифа с собой был только небольшой чемодан, но его нес носильщик, который поехал с ними на катере, хотя Том предложил свои услуги. Том хотел, чтобы они сразу же отправились к нему домой, но мистер Гринлиф пожелал сперва устроиться в гостинице.
— Я приду к вам, как только получу номер. Пожалуй, направлюсь в «Гритти». Это, кажется, недалеко от вас? — спросил мистер Гринлиф.
— Нельзя сказать, чтоб совсем рядом, но можно дойти до собора Святого Марка, а потом взять гондолу, — объяснил Том. — Мы пойдем с вами, если вы намереваетесь только взять номер и если в ваши планы не входит побыть некоторое время исключительно с одной Мардж.
Мистер Гринлиф отрицательно покачал головой. Он несколько раз бросил нервный, рассеянный взгляд в окно катера, очевидно считая, что пребывание в незнакомом городе обязывает к этому, хотя ничто не задержало его внимания. Он не ответил на приглашение Тома позавтракать всем вместе. Том скрестил руки, надел маску добродушия и умолк. К тому же сильно ревел двигатель катера. Время от времени мистер Гринлиф обменивался с Мардж замечаниями об общих римских знакомых. Том заметил, что они превосходно ладят, хотя впервые встретились только в Риме.
Они решили позавтракать в неприметном ресторанчике, где-то между «Гритти» и «Риалито», который специализировался на «дарах моря». Блюда из них всегда были выставлены для обозрения на длинном прилавке при входе в обеденный зал. На одной из тарелок лежало ассорти из розоватых ломтиков осьминога, которое так любил Дикки, и Том, проходя мимо, не преминул заметить, обращаясь к Мардж:
— Как жаль, что Дикки не может полакомиться вместе с нами.
Мардж весело улыбнулась. У нее в предвкушении еды настроение всегда было хорошим.
Во время завтрака мистер Гринлиф немного оживился, но лицо по-прежнему оставалось каменным. Он все время озирался по сторонам, будто надеялся, что в любую минуту может появиться Дикки. Итальянская полиция, будь она неладна, не нащупала ни малейшей ниточки во всей этой истории, и он пригласил частного американского детектива, который приедет сюда и попытается разобраться во всем на месте.
Услышав это, Том стал жевать медленнее. Он тоже считал, что американские сыщики лучше итальянских. В то же время он осознал тщетность этой затеи. Очевидно, нечто подобное почувствовала и Мардж, ее лицо внезапно потускнело и вытянулось.
— Ну что же, это очень хорошая мысль, — сказал Том.
— А вы высокого мнения об итальянской полиции? — спросил мистер Гринлиф.
— Ну в общем-то — да, — ответил Том. — Кроме того, у их полицейских большое преимущество — они говорят по-итальянски и поэтому могут проникнуть всюду и проверить все подозрения. Надеюсь, тот, кого вы пригласили, говорит по-итальянски?
— Собственно говоря, даже и не знаю, — произнес мистер Гринлиф с таким волнением, будто только теперь осознал свое упущение. — Его фамилия Мак-Карон. Мне сказали, очень опытный.
«Скорее всего, он не говорит по-итальянски», — подумал Том.
— Когда он приезжает?
— Завтра или послезавтра. Если завтра, мне придется отправиться в Рим, чтобы встретить его.
Мистер Гринлиф отставил свою телятину. Он почти не притронулся к ней.
