Елена Муравьева - Глупости зрелого возраста

— Вы словно не здесь, не со мной.

— Где же я интересно?

Сологуб пожал плечами, этого дотошный главбух не знал.

— Впрочем, вы правы, — признала поражение Ира. — Я сегодня не в ударе. Но, кажется, мы все уже выяснили?

Действительно, с договорами вопросов больше не было.

— Тогда, может быть, пойдем?

— Да, — согласился Генрих, как показалось с облегчением.

Ехали молча, пока тишину салона не прервал телефонный звонок.

— Да, моя милая, — произнес в трубку мобильного Генрих. Затем повторил несколько раз: — да, да, да, пока.

— Вы умеете разговаривать с женщинами, — чтобы разрядить тишину, пошутила Ира.

— Почему вы так решили? — удивился Сологуб.

— Не спорите, соглашаетесь, милой называет. Что еще женщине для счастья надо?

— Это Ира, дочь, — судя по неизменившимся интонациям, дочка в представлении Сологуба женщиной не являлась.

— Какая разница, — спорить было глупо, — все мы одинаковые.

— Нет!

Ира с удивлением посмотрела на Генриха.

— Все женщины разные. Разве вы похожи на кого-то? — продолжил он.

— Нет, не похожа, — двойное отрицание на редкость удобная форма согласия.

— Разве вам достаточно для счастья пустых красивых фраз?

— Нет.

— А что вам нужно?

Столь интимный вопрос в устах закрытого на все замки Генриха мог обескуражить любого человека. От изумления Ира не нашлась с ответом. Впрочем, он и не требовался.

— Мне для счастья в последние годы, — голос Сологуба дрогнул, — очень не хватало моей жены.

Ира сочувствующе вздохнула.

— Я жил по-царски: любимая женщина, любимая дочь, любимый дом, любимая работа. Все что меня окружало, было любимым. Не верите?

— Верю, — произнесла Ира.

— Мне очень повезло. Жена была умной и красивой женщиной, и еще она любила меня. Нам было хорошо вместе. Знаете, двое умных порядочных людей могут устроить друг другу хорошую жизнь. Если захотят.

«Не знаю», — подумала Ира, о хорошей жизни она только мечтала.

— Она умерла внезапно. Я проснулся, а она мертвая. Ночью отказало сердце. Я всю ночь обнимал труп.

Авто, не доехав до дома Иры около километра, резко вильнули к обочине. От волнения у Сологуба дрожали пальцы, в таком состоянии управлять машиной он не мог.

— Год пролетел, словно в черном тумане, потом я стал потихоньку приходить в себя. Учился жить один, без жены, любви, счастья. Получалось плохо. Ох, как плохо у меня это получалось. Но время — отличный лекарь. Пришла пора проститься с прошлым и подумать о будущем.

— Да, надо всегда смотреть вперед.

— Мне бы хотелось, чтобы мое будущее было связано с вами.

Ира не сразу сообразила, что Генрих обращается к ней:

— Со мной? — уточнила она на всякий случай.

— Да. — Подтвердил Сологуб.

«Только этого не хватало, — щедрая на впечатления суббота приготовила еще один сюрприз.

Надо было что-то сказать. Ира посмотрела на Генриха, прислушалась к себе. Как ни изголодалась душа по любви, как ни истомилось тело без нежности, а ответной реакции признание не вызвало. Сердце переполняла та же парализующая тоска и равнодушное оцепенение.

— Не торопитесь с ответом, — Генрих правильно оценил ее взгляд. — Спешкой можно все испортить.

— Что все?

Еще одна попытка обнаружить в себе хоть маленькую симпатию к Генриху не принесла результатов. Душа, ум, прочие органы молчали настороженно и угрюмо.

— Я имею в виду будущее, которое может у нас быть.

— Но…

Сологуб перебил:

— Я понимаю, вы удивлены, может быть растеряны, и все же не рубите сплеча. Дайте мне шанс. Вы первая женщина, после смерти жены, о которой я думаю. Больше того я радуюсь вашему присутствию. Это хорошие признаки. Это значит, я хочу быть счастливым. А значит, смогу сделать счастливой вас.

Ира закончила фразу, которую ей помешал сказать Генрих.

— Извините, Генрих, но я, не испытываю к вам ни каких чувств.

Отказ не обескуражил Сологуба. Напротив, он улыбнулся с явным облегчением:

— Я так боялся, что вы согласитесь.

— Что?! — Взвилась Ирина.

— Не обижайтесь, я сейчас все поясню. Вы могли сказать «да» только в трех случаях. Если б были ко мне расположены; из жалости к себе и сострадания к моей неприкаянности. Первого нет в помине. Второе и третье было бы для меня оскорблением. Не хочу, чтобы меня жалели. Не хочу быть синицей в руках или лекарством от одиночества. Я не красавец, не богач, но достоин любви и не считаю нужным довольствоваться эрзацем, когда можно построить нормальные хорошие отношения. А они у нас могут получиться. Мы подходим друг другу.

Больший бред трудно было придумать.

— Мы очень разные люди, — Ира решила не уточнять насколько. Перечень отличий занял бы слишком много времени.

— Я сказал: подходим, а не похожи. Кстати, а зачем нам быть похожими?

— Считается, что общность взглядов, вкусов, целей, гарантирует союзу крепость и долговечность.

— Вы в это верите?

— Не знаю. Не думала. Скорее всего, так и есть.

— По-моему, любое обобщение в сфере человеческих отношений априори ошибочно. Поэтому я стараюсь иметь собственное мнение, которое потом проверяю на практике. Так вот, по моему мнению, у нас есть много шансов стать парой. Хорошей парой. И не спорьте, пожалуйста, Ирочка. Спросите лучше, почему эта гениальная идея посетила мою светлую голову, — добродушно предложил Сологуб.

Ира вздохнула обреченно и выжала:

— Почему?

— Потому что у меня есть то, что вам сейчас нужно. А у вас, имеется то, без чего мне очень плохо.

Ира лишь головой покачала. Прагматизм, который она так ценила, в устах Сологуба лишил разговор последних романтических ноток.

— Теперь я должна поинтересоваться, что вы имеете в виду?

— Совершенно верно, — кивнул Генрих.

— А если я этого не сделаю?

— Хотел бы я посмотреть на женщину, да еще начальника отдела продаж, способную на такой подвиг.

Не выдержав насмешливый взгляд Генриха, Ира прыснула:

— Тут вы меня, конечно, подловили. Ну, выкладывайте, что у вас есть такого супер-пупер дефицитного.

— Я — очень надежный человек, — пошел с торгов главный лот. — Со мной, — для убедительности Сологуб сократил дистанцию, — ты будешь чувствовать себя в безопасности.

Ира вскинула брови и заговорщицки прошептала:

— Неужели мне что-то угрожает?

Сологуб не принял шутливый тон:

— Не знаю. Но ты живешь в постоянной готовности к отпору, а, значит, ожидаешь нападения.

— И чем ты в этой ситуации можешь мне помочь?

Лицо Генриха стало очень серьезным:

— Я всегда буду рядом с тобой, не предам, не подведу. Ты можешь рассчитывать на мою поддержку и заботу.

Ира тяжело вздохнула. Она не могла по достоинству оценить предложение Генриха. Большую часть сказанных слов она знала лишь теоретически.

— Со мной ты будешь, как за каменой стеной. Это я тебе твердо обещаю, — вел дальше Сологуб.

— Ну, ладно, жить, как за каменой стеной мечтают многие. А что я тебе могу дать? Что тебе нужно?

— В тебе столько энергии и силы, — быстро и решительно ответил Генрих. — Ты несешь в себе столько радости и света, что глядя на тебя, мир наполняется красками и смыслом. Мне так хочется впустить все это в свою жизнь.

Ира постаралась вложить в голос максимум иронии:

— Странный у нас разговор. Торжище какое-то получается, бартер. Ты — мне безопасность, я — тебе радость и смысл. В кино и любовных романах тиражируются иные сюжеты. Там мужчина и женщина встречаются однажды, смотрят друг на друга и понимают, что хотят быть вместе.

— Это всего лишь один из вариантов. Любовь часто возникает из дружбы, принятия, привычки, даже ненависти. Сюжетов много. Фокус в том, чтобы разрешить себе любить. Я, к примеру, пока ты не появилась, запрещал себе не то, что любить, даже думать о женщинах. Ты тоже не свободна в своих чувствах.

— Что же мне мешает?

— Ты живешь в страхе, ты боишься мужчин, любви, боли, самой себя.

— Не преувеличивай.

— Я могу быть откровенным? — Генрих подался вперед и, невзирая на сгустившийся сумрак салона, Ира увидела горячечные огоньки в его глазах.

— Я могу быть откровенным? — Генрих подался вперед и, невзирая на сгустившийся сумрак салона, Ира увидела горячечные огоньки в его глазах.

— Валяй.

— Почему такая красивая женщина, как ты, одна? Где ухажеры, поклонники, мужья?

— Сама удивляюсь.

— Раз так, я тебе объясню. Ты живешь, как камикадзе, в непрестанной атаке, бросая себе и миру вызов. И людей делишь на тех, с кем можно пойти в разведку и тех, с кем нельзя. Поэтому обычные мужчины кажутся тебе маленькими и слабыми. Это не правильно.

Ира поморщилась.