Арсений босыми ногами прошлепал на кухню. Холодильник был девственно пуст. А желудок тем временем требовал свое. Замечательный у него был организм, сговорчивый. Даже после алкогольного отравления Арсению хотелось есть. Эх, сейчас бы навернуть яичницу с помидорами! Или Карининого фирменного пирога!
А ведь придется одеваться и топать в супермаркет. А потом готовить себе завтрак – самому. Можно, конечно, заказать еду в ресторане, но вдруг машина с курьером встанет в пробку? Арсений больше не мог ждать.
Зазвонил телефон.
– Алло! – Собственный голос показался ему чужим.
– Арсюша.
Он сразу узнавал Карину, еще до того, как она начинала говорить. Она еще только воздух в грудь набирала перед тем, как произнести первое слово, а он уже знал, что это она.
– Кара.
– Тебе нездоровится?
– Нет, что ты! – Он постарался сделать голос веселым, но, честно говоря, получилось неважно. – Просто поздно лег.
– Я тебе скажу, что надо делать. Обязательно прими ванну. Не холодный душ, как принято считать, а теплую ванну. Лимонный сок, желательно свежевыжатый. И три таблетки аспирина.
Она даже не спросила о том, где он был, и Арсений расслабился. Этим ему нравилась Карина. Взрослая женщина. Она прекрасно знала, чем он зарабатывает на жизнь, и, наверное, в глубине души ревновала. Но никогда не давала ему это понять. Этим она выгодно отличалась от тех, с кем он пробовал заводить отношения до этого. Карина.
– Тогда мне казалось, что она меня любит, – вздохнул Арсений.
– Но она, наверное, и правда любила тебя.
– Потом я понял, что все было гораздо проще. Я думал, что она тонко играет, чтобы меня не задеть. Специально не задает лишних вопросов, чтобы нечаянно меня не обидеть.
– А на самом деле?
– А на самом деле ей просто было все равно. Только я это понял не сразу.
– А вот я пока, честно говоря, ничего не понимаю.
– Подожди, сейчас дойду до самого интересного.
– Продолжай.
– Если ты имеешь в виду мои отношения с Кариной, то на этом все и закончилось, – нервно хохотнул Арсений, затягиваясь отвратительно воняющей сигарой.
Терпеть не могу, когда мужчина курит сигары. А все они, как назло, считают это неким атрибутом мужественности. Когда-то у меня даже была футболка с надписью: «Я скорее вылижу пепельницу, чем поцелую курильщика». Но на этот раз я простила ему даже острую табачную вонь. Я видела, что Арсению не по себе.
– Вы больше не встречались?
– Я ей звонил. Но она поменяла номер мобильного. Дома у нее либо автоответчик, либо какая-то невежливая грымза сообщает, что Кариночка спит, занята или еще черт знает что!
– Не кипятись, – успокаивающе похлопала я его по руке.
– Легко сказать! Интересно, что бы чувствовала на моем месте ты. Я ведь почти в нее влюбился!
– Почти?
Он помолчал. А потом вдруг весело заулыбался:
– Ты права. Почти не считается. Иногда мне вообще кажется, что я на это не способен. Ну что я могу поделать, если мне не везет?! Сначала Вероника, потом эта Карина…
Я верила ему и не верила. Никогда бы не подумала, что у мужчин такие же проблемы. И никогда бы не поверила, что такому красивому человеку вообще может хоть в чем-то не везти.
– Может быть, все дело в тебе? Ты просто выбираешь не тех, кого нужно?
– Ты сама-то понимаешь, Маш, о чем говоришь? – хмыкнул он. – Никого я не выбираю. Все происходит само собой. Вчера ты этого человека не знал, а сегодня – бац! – начинаешь ждать целыми днями его звонка и смотришь с глупой улыбкой на его фотографию.
Я промолчала – ну что я могла ему возразить?
– Больше мы не виделись… Зато в моей жизни произошло другое, весьма любопытное событие…
Марк Коннорс любил хороший коньяк, черную икру, поданную на горячей картофелине, тихий джаз и длинные истории, рассказываемые им самим же какому-нибудь внимательному слушателю. Например, Арсению.
– Знаешь, как я ее любил? – вдохновенно вещал он, прерываясь на то, чтобы покатать на языке медово-прозрачную терпкую коньячную капельку. – Я ее… как это у вас называется по-русски… Я ее боготворил! Мне нравилось исполнять ее прихоти. А какие у нее были прихоти, ты не представляешь, Арсений! Однажды она увидела в каком-то журнале фотографию южноафриканской бабочки редкой породы. Она бредила этой бабочкой несколько дней!
– Зачем ей понадобилась бабочка? – фыркнул Арсений.
– Потому что ничего красивее той бабочки она никогда в жизни не видела. Она сама мне это сказала. В тот же день я связался с одним южноафриканским заповедником. Перевел туда деньги, и через несколько суток бабочка была у меня. Вернее, у нее. Ты знаешь, как перевозят бабочек?
– Нет.
– Их помещают в специальный контейнер с пониженной температурой. Бабочка от холода засыпает. А потом, перед тем как открыть, контейнер немного подогревают. Это очень дорого. Зато моя милая была в восторге.
«Представляю, что за пресыщенная стерва была твоя милая, – отрешенно подумал Арсений. – Стерва, для которой из Южной Африки привозят замороженных бабочек».
Арсений сидел напротив Марка и тоже пил коньяк. Коньяк он не любил, предпочитал виски или вино. Американца он слушал вполуха.
«Я ведь тоже в какой-то степени замороженная бабочка, – подумал Арсений, и мысль эта показалась ему романтичной. – Только мой контейнер разморозить значительно сложнее».
– …порошок из толченого пениса динго.
– Что?
– Ты меня не слушаешь, дарлинг? Я рассказываю о своем любовнике, который увлекался вуду.
– Слушаю, извини, просто немного отвлекся.
– У тебя какие-то проблемы? – всполошился старик. – Я могу помочь, дарлинг?
– Нет… Хороший коньяк.
Марк зачарованно смотрел на красивого, слишком красивого мужчину с холодным взглядом, сидящего перед ним. Что же такое в нем есть, отчего каждый раз, когда он смотрит на Арсения, у него повышается кровяное давление? Неужели все замешано лишь на физическом влечении? Не может быть. Не мальчик он уже, шестьдесят пять стукнуло. Совсем не время для буйства гормонов.
Хотя началось все именно с секса. Марк прекрасно помнит тот вечер, когда он впервые увидел Арсения. Это случилось на показе мод, куда пригласил его Петр Бойко. У Марка было ВИП-приглашение, он сидел в самом первом ряду и отчаянно скучал. Он не очень-то любил показы мод. Вид томно дефилирующих туда-сюда манекенщиц в каких-то безумных нарядах вызывал у него лишь легкую зевоту. Конечно, ни одна Парижская неделя высокой моды без Марка Коннорса не обходилась, но Московскую неделю прет-а-порте вполне можно было и проигнорировать.
Арсений появился на подиуме одним из последних. Марк посмотрел на него, и у него дыхание перехватило. Такой человеческий экземпляр надо было поместить в музей. Арсений демонстрировал джинсы, которые туго облегали его небольшой крепкий зад. Голый загорелый торс блестел от масла.
– Я хочу с ним познакомиться, – шепнул Марк своему секретарю.
Это было пять лет назад. В то время у него было много одноразовых мальчиков и девочек. В основном – модели. Но снобом Марк Коннорс не был никогда – он знакомился с понравившимися ему девушками и на улице, и в ночных клубах, и даже в метро, которым он иногда пользовался.
Арсений сразу же согласился посетить шикарный номер Марка в «Метрополе». Кто бы сомневался! Правда, как выяснилось впоследствии, он оказался настолько наивным, что поверил в сказку о пробах в Голливуде.
Только потом Марк понял, что это было вполне в характере Арсения. Он был и наивным, и циничным одновременно. Сначала Марк думал, что Арсений вцепится в него обеими руками, – все любовники и любовницы старались ему угодить, надеясь подольше остаться под крылом богатого старика. Но Арсений принимал ухаживания, деньги, а впоследствии и любовь с одинаковой снисходительностью. Нетипичное поведение возбуждало. Марк видел, что Арсений не пытается играть с ним в сложные психологические игры – ему и в самом деле на приязнь миллионера наплевать. Ему вовсе не улыбалось стать просто мальчиком на содержании. Он хотел играть по-крупному, хотя имел весьма смутное представление о том, что такое крупная игра. За ним так интересно было наблюдать. Отвращение и жадность, романтический порыв и знание прозы жизни – это был гремучий коктейль.
– Почему ты молчишь? – спросил Арсений. – На меня обиделся, что ли?
– Нет. Просто любуюсь тобой, дарлинг, – честно ответил Марк.
– А, ясно.
Опять эта снисходительная усмешка. Кривая улыбка одним уголком губы.
– Дарлинг… Я не знаю даже, с чего начать. Но если бы ты был женщиной, то сейчас я бы предложил тебе выйти за меня замуж.
– Я не женщина, – серьезно сказал Арсений. – Мне ты такого предложить не можешь.
– Почему бы тебе не бросить работу? Тебе нравится твоя работа? – Марк старался не показать, что за нарочито небрежным вопросом стоит обжигающая ревность. Но его голос дрогнул.
– Мне не нравится моя работа. Но бросать я ее не буду.
