Ральф провожал взглядом прохожих. Люди равнодушно спешили мимо, даже не пытаясь заглянуть внутрь. Художественная галерея? Картины? Чушь собачья. Ральф их понимал. Искусство. Смешная, если подумать, штука. Его картины — это его картины. Частицы его души. Его фантазии и мечты. Неудивительно, что в основной своей массе люди не жаждут украсить ими свой дом. Есть, правда, и другие — те, кто готов выложить за одну картину две с половиной тысячи, но у таких обычно и дома-то нет в общепринятом смысле слова; у них особняки, офисы, «территории». Ральф попытался представить одну из своих картин на стене родительской гостиной, по соседству с древними часами. И улыбнулся.
А на часах у него за спиной всего лишь половина восьмого. Еще час. Целый час! Он опять закружил по залу. Сменил пустой бокал на полный. Выкурил дюжину сигарет.
— Может, сменим название выставки на «Этюды в никотиновом дыму»? — простонал Филип.
Вокруг суетились официанты, создавая на столиках под белоснежными скатертями натюрморты из затейливых канапе, тайских кексов с плюмажами из свежего кориандра, карликовых крабовых палочек с пиалками арахисового соуса, аккуратных горок розовых креветок, блюдечек со сладким соусом чили, острым соусом чили, стружкой зеленых чили, крошкой красных чили и маринованных чили. Меню вечеринки Ральф уделил особое внимание.
Из двух огромных черных посудин, полных колотого льда, торчали горлышки бутылок шампанского, а на соседнем столе юная официантка в черной мини-юбке и нарядной белой блузке расставляла сверкающие бокалы на тонких ножках.
Что-то напевая себе под нос, Филип возился с пионами, сооружал из них гигантские замысловатые букеты и расставлял по углам, столам и прочим подходящим, на его взгляд, местам. Гетеросексуал с откровенно женскими замашками — единственный в своем роде.
У Ральфа стянуло желудок, да и кишечник энергично напомнил о себе. Только этого не хватало. Он пытался проигнорировать позывы, но волнение с каждой секундой нарастало, и организм взбунтовался. Ральф потер живот, стиснул ягодицы. Волосы на руках встали дыбом. Черт! Он сделал пару кругов по залу. Выкурил очередную сигарету. Опять постоял на входе, разглядывая машины, лощеных завсегдатаев Ноттинг-Хилл, иностранцев, держащих путь в дорогие рестораны. Вернувшись внутрь, заменил выбранный Филипом диск своим любимым и поставил «Мороз по коже» на повтор.
— Хочешь, чтобы твои гости с тоски умерли? — недовольно прокомментировал Филип.
Кишечник не унимался. Ральфа самого уже продирал мороз по коже, и под мышками было липко от холодного пота. До половины девятого две минуты. Дьявольщина. Где она? А вдруг… Нет, она придет. Непременно придет.
Кишечник взбесился окончательно, сигареты больше не помогали, скорее наоборот. Ее все нет… а должна бы уже появиться… Нужно дождаться, быть на входе, когда она придет… О-о-о черт, но в сортир все-таки надо. Ральф рванул через зал, через кабинет — в кабинку у черного входа, где со вздохом облегчился и привел себя в порядок. И прищурился, глядя в зеркало. Живой мертвец… Лицо серое, влажное, в глазах застыл ужас. Хотелось выглядеть раскованным, успешным, а зеркало подсовывало наркомана в ломке, но при дорогом костюме. Ральф вытер руки и прошел в кабинет, на ходу пощипывая щеки, чтобы вернуть им хоть намек на румянец.
Господи, почему он так дергается? Сама по себе идея ведь отличная: устроить вечеринку для друзей, отпраздновать успех и завершение добровольного заточения. А в результате может разыграться классическая мыльная опера с чудаковатыми персонажами и, как водится, путаными сюжетными линиями. Остается только надеяться, что до фарса не дойдет.
Где же она?
Обещала приехать раньше всех, в четверть девятого, а сейчас уже без четверти. Ральф пересек зал и подошел к двери в тот самый момент, когда она наконец ворвалась в галерею — сплошной парфюм и гламур. Шелковистые волосы забраны вверх, открывая длинную шею; безупречная кожа золотисто сияет, едва тронутая макияжем.
— Прости, Ральф, прости! Никак не могла поймать такси и…
— Ничего, все нормально, никого пока нет. Давай сюда пальто.
Он неуклюже стащил пальто с ее плеч, открыв загорелые обнаженные руки и струящиеся до щиколоток, льнущие к телу черные кружева.
Ральф изумленно вытаращился:
— Господи Иисусе… Ты выглядишь на миллион!
Шери изобразила благодарную улыбку, умудрившись не выдать привычки к подобным комплиментам.
— Ты великолепна, Шери. Да, и спасибо за помощь и за сногсшибательный вид.
Ухмыльнувшись, Ральф театрально расцеловал ее. И вдруг успокоился. Дыхание пришло в норму, молотообразное биение пульса в висках утихло, мышцы расслабились.
— У нас все получится. — Взяв Шери за руки, он с улыбкой заглянул ей в глаза. — Все обязательно получится.
Джемм не то что комплимента — взгляда от Смита не удостоилась, когда появилась в гостиной. А комплимент, между прочим, был бы вполне заслужен. В новом платье, расшитом розочками, с крохотными шелковыми бутонами роз в забранных на затылке кудрях, в сексуальных босоножках она выглядела потрясающе.
— Ванная тебе больше не нужна? — буркнул Смит с нетерпением очевидным, но совершенно неуместным, поскольку опоздание было всецело на его совести. Джемм и занимала-то ванную каких-нибудь четверть часа — не так уж долго для девушки, особенно если учесть результат.
Предложенную Джемм белую рубашку Смит отверг, а в данный момент стаскивал и ту, что выбрал сам, поскольку обнаружил на манжете пятно, в чем опять же, судя по его тону, была виновата Джемм. К рубашке Джемм, разумеется, не прикасалась, но предпочла смолчать и терпеливо ждала, выслушивая его стенания: от этой идиотской вечеринки после таких идиотских сборов ничего хорошего ждать не приходится.
Такси прибыло лишь через двадцать минут после третьего неубедительного заверения диспетчера в том, что «машина буквально за углом».
К тому моменту, когда такси, преодолев пробку на Холланд-роуд, подкатило к галерее, Джемм со Смитом уже опаздывали на час и успели потерять всякий интерес друг к другу.
Угрюмо приняв плату, таксист нажал на газ. Если он и пребывал в добром расположении духа, когда сажал их на Альманак-роуд, то за полчаса пути наверняка пропитался враждебной атмосферой и укатил такой же злой, как и пассажиры.
— Я тут не задержусь, — проворчал Смит, засовывая бумажник в задний карман. — У Ральфа не друзья, а скопище снобов.
Джемм у него за спиной вздернула брови — словно жена, уставшая от нытья благоверного, — и следом за Смитом подошла к дверям галереи, где они и столкнулись с вынырнувшим откуда-то Карлом.
— О, привет. Сразу не узнал, а следовало бы. — Карл ухватил руку Смита.
— Угу… привет. — Смит недоуменно сдвинул брови. — А что ты здесь, собственно?..
— Твой приятель, Ральф… прислал приглашение. Слушал, говорит, твою программу, чуть не плакал, говорит, от жалости. Ха! Пол-Лондона плачет от жалости, эдак и утонуть недолго. Зато вот на вечеринки приглашают…
Карл пихнул Смита в бок, и стало ясно, что он уже набрался.
Сообразив, что от Смита вежливых манер не дождешься, Джемм сама протянула ирландцу руку:
— Привет! Я Джемм. Живу внизу со Смитом и Ральфом. Приятно познакомиться.
— А… Квартирантка? Смит ухмыльнулся:
— Вроде того.
— Приятно. Карл Каспаров. — Карл с пьяной улыбкой стиснул пальцы Джемм. — А ты милая. Не в обиде?
О какой обиде речь, если этим вечером комплименты ей, по-видимому, больше не светят? Джемм улыбнулась:
— Нисколько.
Она скосила глаза на Смита — может, теперь до тебя дойдет? Но тот уже входил внутрь.
Вечеринка была в разгаре. Смит, Джемм и Карл лавировали между гостями, высматривая туалет, Ральфа и дармовое шампанское. Господи спаси, думала Джемм, протискиваясь меж голых спин и смокингов, худосочных блондинок и голливудских жеребцов. От друзей Ральфа оторопь берет. Она здесь выглядит карлицей.
Атмосфера в зале была щедро настояна на французском парфюме, напыщенных репликах, клубах сигаретного дыма и визгливых сплетнях светских красавиц об отсутствующих светских красавицах. Новых гостей приветствовали равнодушными кивками или намеренно долгими взглядами, в которых проблеск любопытства тут же сменялся презрительным разочарованием.
Добравшись до середины зала, Джемм упала духом. Пожалуй, насчет скопища снобов Смит прав. Она кожей чувствовала, как Смит с каждой секундой все больше мрачнеет.
Где же Ральф? Взгляд Джемм лихорадочно метался по сторонам. Ее обуял ужас при мысли, что Ральф, взлетев на Олимп, сочтет ниже своего достоинства признать знакомство с ней. «Простите, разве мы встречались?» Неприятный холодок пробежал по спине. Немедленно… сейчас же найти Ральфа и убедиться, что он все тот же, милый и славный Ральф.
