Я приняла решение встретиться со Сципионом. Надо было твердо решить, что от него потребовать.
Первое: не трогать Илону.
Второе: не трогать Федора и индусов. Индусов либо в сохранности этапировать на родину предков, либо, снабдив документами, пристроить тут.
И третье, самое трудное: попросить Сципиона оставить в покое Ливеншталя.
Это мои условия.
А почему Сципион должен их выполнить? А потому, что бумаги на Чайна-таун у меня! Но ему об этом лучше не знать, пока не приедет папа. И потому, что он получил власть через меня. Это я ему из своих рук дала доступ к «красной кнопке». Без меня он сидел в своем панельном доме на улице Цареубийц и пил бы горькую.
В крайнем случае, если он не будет меня слушать, я пожалуюсь папе… а совсем в крайнем случае я сама нажму на «красную кнопку».
Но откуда-то из глубины моего сознания всплывало «окно», в котором явственно светилась кривая надпись, что прошедшей ночью случилось непоправимое. Информация о том, что творится на объекте ЧТ, уплыла в эфир, и если даже ее запустили всего-навсего на Дальний Восток, она не более чем через неделю вернется назад, откатной волной. Она где-то всплывет. Обязательно.
Однако все пошло по более жесткому сценарию. Программу Феди, несмотря на поздний час, увидело огромное число людей. Это выяснилось очень просто: едва я вошла в нашу студию, как увидела потную секретаршу, которая не успевала хватать телефонную трубку и отвечать на один-единственный вопрос: «Это правда???»
Никто не верит, что Город Дворцов заражен революционной бациллой, а это не сказка, это натурально так и есть. Здесь чуть что – сразу люди толпой высыпают и орут: «Ганьба!»
К вечеру вышли все городские газеты с призывом: «Дворцегородцы! Проснитесь! На ваших глазах совершается самое страшное преступление века! В двух шагах от вас сотни тысяч людей перерабатывают на органы! Эта мясорубка обогащает кучку негодяев. Долой грязный Чайна-таун, пристанище порока! Выйдем завтра на штурм проклятого ЧТ все как один и разрушим китайскую стену! Свободу узникам Черного города! Да здравствует пролетарская солидарность!»
Подпись под воззванием стояла: РЕВАЗ. И расшифровка: Революционный, Единый, Всемирный, Атомный Захват.
Вот что значит «Привет от РЕВАЗа»…
Радио захлебывалось обзорами прессы. Все радиоканалы наперебой читали вышедшие статьи и включали запись интервью со слепой китаянкой и индусами, записанные с телеэкрана. Имя героического мальчика Феди, расковырявшего гадюшник, было на устах у каждого. По городу поползли слухи, что злоумышленники увезли Федора в неизвестном направлении и расправились с ним.
Утром Чайна-таун напоминал средневековую осажденную крепость. Сотни тысяч дворцегородцев вышли с кирками и ломами на штурм Чайна-тауна. Энтузиасты подогнали стенобитные орудия, десятки пожарных и ремонтных машин с лестницами. По этим лестницам смельчаки, подогреваемые криками толпы, взбирались на стены ЧТ. В корзинах ремонтных машин сидели операторы всех телекомпаний мира. Над городом кружились вертолеты, с которых тоже свисали операторы. Штурм ЧТ происходил в прямом эфире и транслировался на весь мир. Вскоре ворота Чайна-тауна распахнулись, будки охраны и дорогостоящее оборудование были снесены людскими толпами, которые крушили все на своем пути. И толпы грязных оборванцев, населявших Черный город, хлынули на свободу. Телевидение транслировало сцены братания. Слезы радости. Оборванцев разбирали по домам, чтобы помыть и накормить… Милиция объявила план «перехват» и заклеила весь Город дворцов призывами не скрывать у себя беглецов, а вернуть их в стойло.
Я увидела, как разъяренная толпа, нацепив веревку на шею моему отцу, сносила памятник, который стоял посередине главной площади Чайна-тауна. Толпа крушила памятник основателю города. Впрочем, революция всегда крушит памятники. В Париже трижды бросали в Сену памятник Наполеону в костюме маленького капрала…
Какие-то энтузиасты подкапывали лопатами папин постамент. И стая черных воронов кружилась вокруг, каркая и загаживая плечи повстанцев.
Говорили, что к городу стягиваются войска, чтобы подавить волнения в нижних этажах. Верхние этажи ЧТ при этом безмятежно работали. Финансовые корпорации незыблемо производили свой продукт: деньги из воздуха.
…Утром Дун Дешин мне прислал SMS. «Podergi Li vzaperti. Zavtra vse reshiza».
Мне было страшно оставаться вдвоем с Ли в пустой квартире. И я в истерике позвонила Роме… Как я ненавидела его в эту минуту! И как я хотела, чтобы без лишних разговоров приехал ко мне и был рядом.
Рому я застала на работе. Он мрачно ответил мне на звонок коротким словом «Да!».
– Что значит «да»? Ты приедешь? Мне страшно. И… девушка, ну ты знаешь какая, вся дрожит.
– Да – это значит да. Я приеду.
Пока Ромы не было, я ходила по квартире, вспоминая, где лежат документы на Чайна-таун. Отчего-то мне казалось, что сегодня обязательно нагрянут с обыском и выпотрошат все, что пропустили раньше.
Он приехал только к вечеру. Сказал, что на ночь не останется, а вернется на работу. Тогда я, не теряя ни минуты времени, достала с заветной полки в туалете лазерный диск и показала глазами на компьютер. Конечно, это был жалкий жест. Другая бы кинулась на шею или обвилась бы вокруг змеей. Но во мне сидел мой папа. Я ничего не могла с собой поделать, меня разрывала гордыня.
Рома завел машину. Воткнул диск. Когда на экране появились контуры небоскребов и мужичок стал бегать с портфельчиком по одному из них, Рома вперился в экран и стал красный. Он пошустрил мышкой, но понял, что игра мышкой не управляется.
– А где пульт от нее? – спросил он меня. И я ощутила, что он весь пребывает в страшном нетерпении.
– Нет пульта. Я не знаю, где он.
– А ты понимаешь, что на этом диске?
– Нет. Ведь войти в игру без пульта невозможно. Я не поймала смысла передвижений мужичка с портфельчиком.
– Не поймала… Отдай мне этот диск, – попросил Рома.
– Бери… зачем он мне, – сказала я, – только не уходи на работу, останься, я боюсь здесь находиться с Ли безо всякой защиты. Если сюда придут и нас обеих арестуют…
– Я останусь, – сказал он без промедления, однако не отрывая глаз от экрана. Он десять раз прогонял диск от начала до конца, записывая все ходки мужичка с портфельчиком.
Я сидела рядом, на стуле, и на этот раз я обратила внимание, что все комнаты, куда мужичок заносил портфельчик, были пронумерованы. Я поняла, что этот диск был для него важнее собственных амбиций, которые я оскорбила, когда предложила Роме смириться с наличием в моей жизни Илоны.
Мне было противно, что я купила еще одну ночь с Ромой за какой-то лазерный диск. Но ничего с собой сделать не могла.
– Рома, – спросила я безо всякой надежды услышать правду, – а что делал этот мужик в игре?
Рома приподнялся на руке, и в темноте мне стали видны его светлые глаза.
– Точно не знаю, но мне кажется, что это схема минирования ЧТ. И это не игра.
– Но ты же спрашивал про пульт от игры?
– Дурочка, пульт – это то, что управляет взрывом. А мы его с тобой не нашли.
– Ром, ты издеваешься надо мной?
– Нет. Я тебе выдаю служебную тайну.
«Есть особый кайф в том, чтобы дать ситуации дойти до абсурда».
Начальник СБ Чайна-тауна сидел в своей башне и спокойно смотрел в мониторы, которые фиксировали, как бушующая толпа дворцегородцев штурмует Черный город. Он наблюдал, как толпа громит производственные помещения, склады запчастей и готовой продукции. С особым злорадным интересом начальник СБ наблюдал, как черная толпа покидает Чайна-таун и мгновенно всасывается Городом Дворцов в парки, ансамбли, пышные подворотни. Приказа применять силу он ждал с минуты на минуту. Задержка происходила оттого, что прежний генеральный директор Ливеншталь был жестко отстранен от дел, а новый генеральный директор Сципион явно не справлялся с обязанностями администратора. Слишком неожиданно случилось то, что случилось. Никто не ожидал, что вся грязь всплывет на поверхность. Надо было хорошо предвидеть, что представляет собой Город Дворцов с его правдивым революционным населением, проживающим в той половине, где улицы начинаются с имен народовольцев, цареубийц и красных комиссаров. Все эти якобы пустые слова – материальны. Это и есть взрывчатка, заложенная когда-то и никем не демонтированная.
Начальник СБ ЧТ мысленно потирал ручки от удовольствия, периодически приговаривая себе под нос: «Вот теперь эти суки оценят нашу работу. Когда мы аккуратно держали эту международную взрывоопасную смесь в своих подвалах, никто и не догадывался, что тут происходит, все было технично, чисто…»
Начальник не ожидал ничего хорошего от нового руководства ЧТ и честно говорил себе: «Скорее всего, меня отправят в отставку или за решетку уже сегодня. И новый директор приведет сюда своих людей. Осталось всего три-четыре часа».
