Скотт свел брови в одну линию, а взгляд его сосредоточился где-то за моим плечом.
— Это был Дел?
— Не будь смешным, — всплеснула руками мама, гладя меня по спине. — С какой стати ему заявляться сюда и так ее пугать.
— Я не могла рассмотреть его лицо, — сказала я, высвобождаясь из рук Скотта, — но он, должно быть, сбежал через окно или еще каким-то способом.
— Нет, Саманта. — Папа опустил пистолет, лицо его все еще было бледным.
— Что?! — закричала я срывающимся голосом. — Он был здесь! Он стоял над моей кроватью, дотрагивался до меня.
Мама встала, запахнула полы и подтянула пояс своего шелкового халата. Ее глаза встретились с папиными.
— Стивен, ждать больше нельзя. Ее надо показать врачу.
Я снова села на постель, вцепившись в одеяло. О чем они толкуют? Да зачем он нужен, этот долбаный врач, если в моей спальне был какой-то мужчина?
— Да с ней все в порядке. Просто она видела страшный сон, — поспешил мне на помощь Скотт. — Вы, чего доброго, еще и смирительную рубашку на нее наденете.
— Что?! — снова закричала я. — Смирительную рубашку?!
Мой пульс бешено застучал.
— Скотт, — со вздохом сказала мама, — шел бы ты в свою комнату.
Но Скотт, казалось, не слышал ее слов.
Отец сидел рядом, держа меня за руку.
— Деточка, и окна, и балконная дверь закрыты изнутри. Охранная сигнальная система включена. Она не сработала.
— Нет и нет! В моей комнате кто-то был. — Вырвав свою руку, я отодвинулась от него. — Да поверьте же вы мне, наконец. Когда я проснулась, он стоял надо мной.
Отец покачал головой. Во взгляде его усталых глаз была печаль.
— Никого в твоей комнате не было. Тебе это приснилось или…
— …или мне все мерещится? Как тот парень на заднем сиденье?! — взвизгнула я. Первоначальный ужас прошел, сменившись злостью. — Вы действительно так считаете?
Мама вытерла лицо. Я впервые видела ее плачущей, но ее слезы лишь разозлили меня.
— У тебя был напряженный вечер, милая. Мы не осуждаем тебя, но, пойми, тебе нужно…
— Мне не нужно никакой помощи!
Ну хорошо, может быть, помощь все-таки нужна; намереваясь встать, я вывернулась из-под руки Скотта. Он хотел удержать меня, но я, когда хотела, делала все быстро. Возможно, кое-что из ночного кошмара мне привиделось, но это… это было на самом деле.
— Я думаю, тебе лучше вернуться в постель, — сказал папа, вставая с кровати. — Мы можем поговорить обо всем утром.
Не слушая его, я вытащила из-под стола свою сумку и вывалила ее содержимое на постель. Среди книг, конспектов, ручек, лежавших на одеяле, было четыре желтых листка, сложенных треугольником, — все письма, кроме одного, найденного мною в машине.
— Что ты делаешь? — спросил Скотт, который при виде этих листочков выпучил глаза.
И тут в моей голове мелькнула самая страшная мысль: а что, если эти записки оставлял Скотт? Я внимательно посмотрела на него. Он ненавидел Касси, но… нет, этого не может быть. Я выбросила из головы эту мысль.
Я расправила записки на одеяле.
— Вот! Смотрите! Время от времени я получаю эти поганые записки. Кто-то пытается говорить со мной, предостерегает меня.
Мама, подойдя к кровати, уставилась в написанное. Потом, закрыв лицо руками, она стремительно отвернулась. Плечи ее тряслись.
— Что за?.. — Папа взял одну из записок — ту самую, которая предупреждала: «Не оглядывайся. Тебе не понравится то, что ты увидишь». — Господи!
— Видите! — Я готова была прыгать от счастья. Эти записки оказались моей единственной возможностью доказать им, что я на сто процентов в здравом уме. — Они могут быть свидетельством того, что кто-то знает о произошедшем. Очевидно, автор этих записок и есть тот человек, который был с нами тем вечером.
Отец машинально водил пальцем по записке, сминая уже и без того потертую бумагу.
— А почему ты не пришла ко мне сразу после того, как получила первую?
— Я… — Мой взгляд впился в Скотта, а он, проведя рукой по взъерошенным волосам, опустил голову.
Папа повернулся к нему, я заметила пульсирующую вену на его виске.
— Ты знал об этом? Ты знал о том, что происходит, и ничего не сказал мне?
— Это не его вина, — вступилась я за брата. — Да и проблема не в этом. Кто-то проникает сюда, оставляя записки на моей кровати, пробирается в школу и оставляет записки в моем шкафчике, в моей сумке.
— Утром я звоню врачу, — объявила мама, массируя виски. — Надо положить этому конец.
Я развела руками.
— Звоните доктору! Отлично! Но мы-то сами можем во всем разобраться?
Скотт поднял голову и сжал губы.
— Я должен был поговорить с тобой еще тогда, когда ты показала мне первую записку, но я просто… не хотел тебя расстраивать. Прости меня, я виноват.
Моя спина похолодела.
— И что ты этим собираешься сказать?
— Эти записки все написаны на одной бумаге и твоим почерком, твоим детским почерком, — сказал брат, глядя на маму. — Эти записки, Сэм, написала ты сама.
Все во мне взбунтовалось против такого утверждения.
— Нет. Это невозможно. Я не писала этих записок.
— Подождите, — проговорил Скотт, вставая и направляясь к двери.
Повернувшись к папе, я пыталась найти поддержку хотя бы у него.
— Папа, это не я, — умоляюще проговорила я. — Я же не сумасшедшая. Да и как я могла оставлять эти записки! Я бы помнила о том, что их писала.
— Я знаю, ты, конечно же, не сумасшедшая, — грустно улыбаясь, успокоил меня отец.
Но я ему не поверила и сидела, словно ошалевшая, пока Скотт не вернулся со сложенным листком зеленой бумаги для поделок.
— Это поздравительная открытка, которую ты сделала мне на наш седьмой день рождения. — Он сел рядом со мной и развернул зеленый листок. — Видишь? Это ты, — он показал на изображение девочки с длинными волосами и туловищем-палкой. — А это я. — Он указал на мальчика с веснушчатым лицом и такой же палкообразной фигурой.
Господи, почему ты не дал мне таланта!
Скотт, прерывисто вздохнув, взял одну из записок и положил ее поверх поздравления с днем рождения.
— Смотри, Сэм.
Я сразу все увидела, и мой мир рухнул в бездну. Я не смогла произнести ни звука. Детские каракули на открытке и записка были выведены совершенно одинаковым почерком, с тем же самым жирным Д.
Моим почерком.
— Нет, — прошептала я. Слезы застилали взор. — Нет, я не понимаю. Я не помню, чтобы писала хоть одну из них. И зачем…
Скотт сложил поздравительную открытку, а когда поднял голову, я невольно удивилась — сейчас он выглядел совсем подростком.
— Прости меня.
— Перестань говорить об этом! — закричала я, глядя на брата. — Прошу тебя, перестань. Я не… я не сумасшедшая.
Мама, бросившись ко мне, взяла в руки мое лицо. Ее глаза были ясными, в них не осталось ни следа сна или алкоголя.
— Да мы знаем это, милая. Это просто следствие постоянного стресса. Мы поможем тебе.
Из-за ее плеча я посмотрела на папу.
— Ты считаешь меня сумасшедшей? — спросила я срывающимся голосом.
— Конечно нет. — Он смотрел куда-то в сторону, желваки на его лице ходили ходуном. — Никогда, моя девочка, никогда.
Мое лицо заливали слезы, кто именно, я уже не понимала, обнял меня, но я буквально онемела. Онемела. Онемела. Онемела. Их лица расплылись. Все было очень серьезно. Я видела предметы, слышала голоса, писала себе записки и не помнила об этом… Я сошла с ума.
На следующее утро я встала и пошла в школу, всем своим видом стараясь не показать того, что я нахожусь в шаге от полномасштабной шизофрении. Папа еще был дома. За чашкой кофе он сказал, что заберет меня после пятого урока.
Еще и десяти часов не прошло, а они уже договорились о приеме у настоящего психиатра.
Когда я села в машину, Скотт ничего не сказал, но, не доехав до дома Карсона, остановился.
— Прости. Я должен был сказать тебе об этом заранее, но…
— Все нормально, — ответила я безразличным голосом, глядя в окно. До сих пор я чувствовала внутри какое-то онемение и холод. — Если кому и нужно извиняться, так это мне. Ты же не виноват, что твоя сестра душевнобольная.
— Ты не душевнобольная. — Он схватил мою руку и сжал ее. — Все будет в порядке.
Утвердительно кивнув, я все же промолчала. Честно говоря, порядка ничего не предвещало.
Мое сердце сжималось при одной мысли о том, как Карсон посмотрит на меня, если узнает всю правду. Парни говорили о вчерашней игре, а я в это время смотрела в окно, стараясь не расплакаться.
Вдруг Карсон оперся подбородком о мое сиденье. Захватив пальцами прядь моих волос, он нежно потянул за нее.
— Ты какая-то подозрительно спокойная сегодня утром.
Скотт молча и выразительно взглянул на меня. Что он хочет этим сказать? Я заставила себя улыбнуться в ответ.
