Иногда за бокалом виски, удобно улегшись на диване, пока девушки стояли на углах улиц, он думал, что, наверно, является единственным в Скандинавии альфонсом с дипломом философского факультета. Когда-то давно он писал дипломную работу и, разумеется, даже не думал, что известная мысль Фомы Аквинского: «Проституция нужна обществу, как клоака самому изысканному дворцу. Проституция подобна клоаке во дворце: если бы ее не было – весь двор начал бы вонять», которую он упоминал в своей работе, в будущем коснется его самого. И притом таким странным образом…
Снова он приехал в Польшу только три года назад. Опять был май. Он плыл на пароме из Карлскруны до Гдыни. Хотел получше узнать эту страну. В прошлый раз, во Вроцлавле, когда он, словно помешанный, искал «женщину с острова Самуи» (так он начал ее называть), Польша его не интересовала. Его интересовала одна-единственная полька, которая его бросила. Он хотел найти ее и узнать почему. И почему так. И все. Больше ничего.
Таксист, которого Шимон спросил о хорошем отеле, долго вез его в какой-то другой город. Вот так Шимон Ксенбергер впервые оказался в «Гранде» в Сопоте. В отеле у моря, достойном, с отличной кухней и прекрасным баром при ресторане. Шимон пробыл тогда в Польше две недели. Он читал на пляже привезенные с собой книги, осмотрел Гданьск, съездил в Эльблонг, о котором ему рассказывали родители, с ужасом посетил Штутгоф. Вечерами он подсаживался в баре к незнакомым людям и, если они были не против, разговаривал с ними. Он заметил, что поляки охотно разговаривают с иностранцами. При условии что эти иностранцы, желательно имеющие ярко выраженный акцент, не русские.
Однажды он больше двух часов беседовал с элегантным морщинистым стариком с длинными седыми волосами. Этот старик не жил в отеле. Он приходил сюда выпить кофе и – как он выражался – «подышать “Грандом”». Это именно он познакомил Шимона с историей отеля. Старик бывал здесь до войны, когда у них был хороший кофе, бывал после войны, когда кофе не подавали, и вот теперь тоже ходит, только теперь у него проблемы с выбором, потому что стало так много разных сортов. Он рассказал Шимону, кто здесь, «в нашем “Грандике”», бывал. Когда он упоминал Циранкевича и Андрич, когда вспоминал о действиях ГБ в восемьдесят первом, когда перечислял немцев, которые пришли сюда, как к себе домой, и русских, которые отсюда ушли с такой неохотой, Шимону казалось, что он слушает своего отца за столом в Рождество. Он спросил про «какого-то Хласко». Старичок подпер голову руками, чуть подумал и ответил:
– Он для поляков вовсе не «какой-то», прошу прощения. Это вообще-то наш писатель. Но останавливался ли он здесь – вот этого я вам сказать точно не могу. Потому что в хрониках об этом не писали. И я сам тоже этого не помню. Но знаете, этот наш Хласко жил везде, где водились симпатичные девицы и где было достаточно хорошей водки. Так что не исключено, что и в «Гранде» он бывал. Он очень любил роскошь и декаданс…
Отец Шимона точно так же называл девушек «девицами». Старик был приблизительно его возраста. Теперь в Польше никто так не говорит, разве что какие-нибудь литераторы.
Шимон вернулся в «Гранд» через несколько месяцев. И впервые провел ночь с польской проституткой, которую никогда не назвал бы девицей. С этого все и началось. Он заплатил ей огромную сумму, чтобы она свела его со своим сутенером. Соблазнившись деньгами, она согласилась. Хотя в Польше, как и в Швеции, сутенерство считается преступлением. А проституция нет. Ее сутенер оказался польским литовцем из Вильнюса. Хриплым, татуированным с ног до головы, даже на лице, бритый наголо качок. Они обо всем договорились, когда Шимон вытащил из кошелька толстую пачку денег. И месяц спустя, когда Шимон снова появился в Сопоте, у него уже была «стайка своих девушек» и собственный район вдалеке от «Гранда». Сопот литовец ни за какие деньги и сокровища отдавать не хотел. Шимон познакомился также с «рыцарями», как он называл охранников и наблюдателей за девушками.
Все постепенно начало крутиться, хотя и со скрипом поначалу. Он приплывал на пароме в Гдынь, иногда прилетал в Гданьск, собирал «дань» и возвращался в Стокгольм. На время пребывания в «Гранде» в его распоряжении всегда были лучшие девушки. За счет спонсора, как говорили его «рыцари».
Когда пошли серьезные деньги, он должен был придумать, как их отмыть. Он не хотел контрабандой ввозить в Швецию такие большие суммы и проводить их через счета в швейцарских банках тоже не хотел. Однажды, во время беседы за завтраком с утонченным профессором из Варшавы, он узнал о новом увлечении поляков. Профессор приехал на побережье как рецензент диссертации, которую защищал его коллега из Гданьского политеха. Он поведал иностранцу, который даже не подозревал об этом, что очень много людей мечтают стать магистрами и докторами, получить научную степень, не имея при этом ни таланта, ни знаний, ни энтузиазма, ни трудолюбия, а частенько – просто не имея на это времени, которое посвящают другим, более важным вещам. Шимон спросил профессора, «можно ли решить наболевшую проблему этих людей путем конкретных консультаций и знает ли профессор в научной среде кого-нибудь, кто мог бы организовать таких консультантов». Оказалось, что профессор знает такого человека очень хорошо, потому что это его родной сын, самостоятельно защитившийся доктор исторических наук. Через полгода сын варшавского профессора получил кредит в одном польском банке и зарегистрировал фирму, которая занималась официально научными консультациями, а неофициально – написанием курсовых работ, дипломов, кандидатских и иногда даже докторских диссертаций для тех, кто «не имел времени на такие глупые формальности». Шимон Ксенбергер таким образом отмывал деньги, заработанные на девках, и выплачивал регулярно кредит за купленные в рассрочку шикарные апартаменты в Варшаве – сыну профессора ведь нужен был офис. К своему огромному изумлению, вскоре Шимон обнаружил, что на диссертациях он зарабатывает в Польше больше, чем на разврате.
Утром он прилетел из Стокгольма в Гданьск. Один из его «рыцарей» довез его на своем «мерседесе» в Сопот и занес его вещи в отель. Администраторы в «Гранде» Шимона знали и всегда селили его без всяких формальностей в самом удобном свободном номере. И никогда не случалось так, чтобы самый удобный номер не был свободен. Из-за этого в том числе Шимон так полюбил этот отель. В этот раз он поселился в номере 233. Эту комнату он знал и очень любил. Там была огромная ванная, окна на море и прекрасные картины на стенах.
После раннего обеда он поднялся наверх. Через час ему позвонила с ресепшен Агнешка. Так она представилась. Когда она пришла, он как раз брился. Молодая, загорелая, длинноногая, с огромной грудью, в коротком платье, с вызывающим макияжем и неестественно пухлыми губами. Когда он, полуголый, вышел из ванной, она сидела на постели, широко расставив ноги. В руке она держала бокал с коньяком. Торопливо встала, подошла к нему и начала целовать его шею. Потом потянулась к его ремню, поставила бокал на пол, встала на колени и начала медленно расстегивать пуговки его ширинки. Он молча поднял ее с колен и посадил на стул. Не заметно было, чтобы это ее расстроило. Они начали разговаривать. Она рассказывала о невыносимой жаре в Сопоте, о толпах на пляже, о новых ресторанах, о каком-то торговом центре, который строится в Гданьске, и о том, что ей надо наконец похудеть, а в конце пригласила его на вечерний концерт на набережной. Как будто она была его старой знакомой, с которой он давно не виделся. А вовсе не заранее оплаченная девка, с которой вообще кто-то разговаривает первый раз в жизни. Кроме того, его раздражало то, что она называла его Саймон, хотя он сказал, что его зовут Шимон. Это тоже было очень по-польски. Как будто только английский язык придает чему-то настоящую ценность и значение.
Он нервно поглядывал на часы. В пятнадцать часов ровно ему надо было быть в баре внизу. У консультанта с фирмы должна была состояться первая встреча с клиентом. Шимон не знал ни консультанта, ни тем более клиента. Он знал только, что во время встречи может состояться подписание договора. Эта официальность для него была совершенно необычна. Официальные поручения, договоры, подписанные в трех экземплярах, полностью уплаченные налоги… В названии этого мошеннического, по сути, бизнеса звучали волшебные слова: «научные консультации и помощь». Кто-то писал клиенту диссертацию целиком, от начала и до конца, от положений до выводов, клиент ставил на титульном листе свое имя, а потом защищал эту «консультацию» как свою собственную диссертацию. Заказчик и исполнитель в равной степени были заинтересованы в сохранении абсолютной секретности, поэтому можно было совершенно безопасно подписывать контракты, выставлять счета и заполнять декларации. Сегодня в баре «Гранда» Шимон мог своими глазами увидеть, как начинается эта афера. Нелегальная и не облагаемая налогами проституция казалась ему по сравнению с этим легализованным мошенничеством просто детским лепетом.
