САМОВОЛКИ
Раз уж мы заговорили об "общении" старослужащих и офицеров, не упомянуть о самоволках просто нельзя. В армии казарменного типа, постоенной на основе всеобщей воинской повинности, без самоволок не обойдешься. Даже если организуешь в пределах части видеосалон, кафе и бордель. Потому что в большинстве случаев солдаты бегают в самоволки не поразвлечься, а хлебнуть сладкого воздуха свободы. Попав в армию и получив вместо какого - никакого комплекта гражданских свобод почти тюремную замкнутость существования, солдаты только и думают о зазаборном мире, с нервной дрожью выглядывают в непреодолимый зазор КПП и с плохо скрытым волнением чуть ли не обнюхивают счастливых обладателей увольнительных билетов ("увольняшек"). Естественно, что когда военнослужащие получают некоторую толику личной свободы, их уже не остановить. Они словно с цепи срываются. Итак, о самоволках. Они бывают двух видов: "на ура" и "умные". Самоволка "на ура" проста и незатейлива, как мысли прапорщика: солдат, в чем стоял (хэбэ или комбез, сапоги, пилотка), мотанул через забор и, прячась от патрулей и офицеров, направился туда, куда ему нужно. Так опрометчиво ведут себя люди не опытные или те, у кого нет другого выхода. Основная часть старослужащих предпочитают "умную" самоволку. Заранее, у знакомого писаря, выправляется "увольняшка", солдат надевает парадку и спокойно идет через КПП в город. Или у приятеля-каптера хранится гражданская одежда. "Самовольщик" переодевается в нее, махает через забор и опять же - в город. Солдат, идущий в "умную" самоволку, должен опасаться только знакомых офицеров и потому чувствует себя гораздо более уверенно. Есть еще один способ, который и самоволкой-то назвать трудно. Солдат просто просит (выменивает или "выциганивает" другим способом) у офицера "увольняшку" и выходит за ворота части уже на совершенно законных основаниях. Существуют, однако, и не входящие в эту классификацию способы. Так, например, наш каптер Алико К. обажал ходить в самоволку в лейтенантском мундире. Гораздо проще вырываться за КПП водителям командирских машин. Сел да поехал, куда тебе надо. Ваишники только честь отдают на перекрестках. Цели самоволок могут быть асолютно различными - от "прорыва" на почту, чтобы лично послать домой телеграмму, с просьбой о скорейшей выселке денег, до визита к некоей весьма близко знакомой даме, Самоволки бывают дневные и ночные. Естественно, ночные - строго к "бабам-с". В пяти километрах от наших казарм находились общежития швейной фабрики. Каждую ночь туда двигалась достаточно многочисленная процессия, которая каждое утро к подъему той же дорогой возвращалась обратно.
О ЧАСТИЧНОМ ОПРАВДАНИИ ДЕДОВЩИНЫ
Дедовщина, естественно, - страшная беда для нашей армии. Но самое страшное то, что в нынешнем своем виде ВС России не могут без нее существовать. Давайте по порядку. Старший более опытный всегда учил и будет учить молодого. И на заводе, и в поле, и в армии. Это закон жизни. Другое дело, что это обучение принимает в РА такие уродливые формы. Почему? Низкий культурный и профессиональный уровень личного состава, позиция офицеров, разболтанность и безответственность всей структуры ВС... Командир просто не может обойтись без "старшего деда", который держит весь состав в ежовых рукавицах. Пример? Пожалуйста. Допустим, попал в роту некий рядовой Пупкин первого периода службы. Вызывает его ротный и говорит: - Товарищ солдат! Даю вам две недели сроку на изучение и освоение станции тропосферной связи Р-412. - Есть! - бодро отвечает рядовой Пупкин и с энтузиазмом отправляется натирать полы или копать траншеи под кабеля ( ведь от повседневной работы его никто не освобождал!). А вечером даже письмо домой написать нету сил, не то, что познавать тонкости работы на вышеозначенной станции. Через две недели снова вызывает Пупкина ротный: - Освоили, товарищ солдат? А тот не в зуб ногой. - Ладно, даю вам еще две недели. И история заходит на второй круг. Что делать ротному? От работы Пупкина освобождать, чтобы станцию изучил? Так это ж всех духов для изучения закрепленной за ними техники от работ освобождать надо. А кто службу тащить будет? Наказать? Но как? Пару нарядов вне очереди дать? Но во первых иные подразделения и так через день в наряды ходят, чаще уж не поставишь; во-вторых, если рота, скажем, в караулы ходит, то Пупкина нашего туда не запихнешь - духов в караул ставить не положено, а в-третьих, если поставишь все же в наряд, то ясно, что означенный Пупкин тем более станцию не выучит. На губу сажать? Ну, на губе не так уж плохо: нарядов нет, учений нет, ночные построения - только тогда, когда у начгуба с женой проблемы, кормят лучше, чем в части, спорта и муштры нет тоже, а к грязной работе духи привычны. Кроме того, на губу из-за такой мелочевки Пупкина просто не возьмут - там и так народу вдвое против нормы сидит. (Читатель может спросить: а как же с духом-бунтарем? На него ведь нашли управу? В том-то и дело, что в первом случае мы видели откровенный бунт, подрывание основ. А в случае с Пупкиным - лень, нерадивость. Значит, и спрос разный. Офицер и заниматься-то лично с таким вальтом не станет. Сразу даст команду одному из стариков - и все.) А что до дедовшины, то, как мы видим, без этого цемента армии такого типа, как наша, не обойтись. Хотя, знаете, мне приходилось слышать о частях, где дедовщины нет. Но сам я таких никогда не видел. Учебки? Да, дедовщины в обычном смысле там нет. Функции "старшего деда" там на себя взяли сержанты и больше гоняют по Уставу, чем "по-простому". Образцово-показательные части, типа Читинско-Брежневского полка? Так это ж под боком у самого высокого начальства. На то этот полк и образцово-показательный. Там дедовщиной офицеры занимаются. Найдет этакий "товарищь капитан" окурок в расположении - роту в ружье, полную боевую выкладку навесили и понесли окурок на плащ-палатке бегом за десять километров "хоронить" (причем, примерно в яме 2х2х2 м). Или недостаточно быстро выполнили команду "Газы!"- И дружно вырыли в наказание окопчик "для стрельбы стоя с лошади". Власть над бесправными развращает. И все равно, кто командует - дед, сержант или офицер. Суть от этого не меняется. Кстати в погранвойсках КГБ дедовщины практически нет. Я это объясняю следующим образом: во-первых, хозяин потолковей, повластней - поэтому и порядка больше; во-вторых, погранцы заняты реальным делом - они на боевом посту; в-третьих, контингент получше, цивилизованней - поэтому и атмосфера почище. Да и, думаю, начальство там свое муштрой берет.
Столовая в армии - это своего рода храм. Но, если для старослужащих - это храм пресыщенности, то для молодых - это обитель воздержания. Среди непосвященных бытует мнение, будто молодые в армии худеют от того, что их здорово гоняют. Совсем нет. Они худеют потому, что очень мало едят. Только в армии по-настоящему понял, почему собака - "друг человека". Когда дерьмо столовское поперек горла становится и окончательно умирает надежда подстрелить на голых сопках какую-нибудь дикую сволочь, то вспоминаешь о собаке. Обычно их ловили по подворотням и откармливали к какому-нибудь празднику. Лучше всего на вкус молодая, еще не ощенившаяся сука. Мясо у нее нежное, как телятина. Когда наступал праздник, то собаку забивали и, в зависимости от национальной принадлежности ротного большинства, приготовляли из нее нилав, шашлыки, жаркое или что-нибудь еще. Солдаты шутили, что в темноте деревню очень просто отличить от военного городка: в деревне лают собаки, а в городке орут обнаглевшие без собак кошки. Помню, накормили нас на Новый Год вкуснейшим жареным мясом. Мы, отвыкшие от такой роскоши, просто полегли костьми. А потом нам показали собачьи головы. Еле-еле отошли. Ну а потом привыкли - в армии человек быстро ко всему привыкает. В армии существуют определенные законы, касающиеся приема пищи и ее хранения. Не принято есть в одиночку, спрятавшись, или, например, на выходе из столовой. Неприлично выказывать голод и жадность. Вообще, "западло" за кем-то доедать, подбирать объедки, воровать и выпрашивать пищу, таскать ее - скажем, хлеб или сахар - в карманах. Если в этом будет уличен уважаемый дед - он в значительной степени потеряет свое лицо. Если же дух или торчок - он будет объявлен голодняком и наказан следующим образом: его посадят за стол и насильно заставят съесть целый бачок каши, заесть его буханкой армейского хлеба и запить чайником гадостного подгоревшего киселя. Если, съев все это, молодой "не донесет" до туалета, он будет опущен окончательно. Вообще страшно видеть, что голод может делать с людьми. Я видел, как духи слонялись вокруг кухни выпрашивали объедки, я видел, как двое дрались из-за "параши". Однажды в госпитале я видел, как какой-то молодой, якут или бурят, мыл пол тряпкой, стоя на четвереньках и жуя кусок хлеба. Как только кто-то шел по коридору, поломойщик прятал хлеб под тряпку и продолжал водить ею по полу. Когда человек проходил, бедолага снова доставал свой хлеб. Старослужащие предпочитают не питаться в столовой. Они чувствуют себя такими значительными, что им претит столовская уравниловка. И дерьмовая столовая пища им тоже претит. Обычно два или три старослужащих, собравшись мирно и степенно принять пищу, посылают парочку смекалистых молодых прошвырнуться по огородам местных жителей. Полученная таким образом картошка молодыми же и чистится, а затем несется в кочегарку, где жарится (на жиру или сале) с помощью паяльной лампы. Одновременно еще один молодой летит к кладовщику продсклада ("Гасан! Фикса и Шанхай просили пару-тройку консервов дать и завтра приглашали на план в гости!"). Еще один гоней метется в хлеборезку и один - в столовую, за мясом или рыбой. Буквально через час лукулловский обед обеспечен.
