Распахнулась дверь, и в библиотеке показался счастливо улыбавшийся Финист.
- Я тебя обыскался, а оказывается ты... - оборотень запнулся, увидев Николя. - То есть вы здесь. Надеюсь, не придется напоминать, что ты сам отдал ее мне.
- В ученицы, - значительно добавил Охотник. Герда испуганно моргнула. Они что задумали делить ее прямо при ней?!
- В ученицы, - по обыкновению скрипнув зубами, согласился Финист. - Так зачем она здесь?
- Лучше у нее спроси, - Николя кивнув на Герду. Та послала ему умоляющий взгляд с просьбой не впутывать в их дрязги.
- Я хотела кое-что уточнить...
- Что, по всей видимости, не смогла уточнить у тебя, - с едва сдерживаемым злорадством закончил Николя. Финист еще раз многозначительно скрипнул зубами, не найдясь, что ответить, и переключил внимание на Герду.
- Я собираюсь прогуляться в город, не составишь мне компанию?
- А можно? - по привычке поинтересовалась у Охотника.
Тот пожал плечами:
- Теперь он твой учитель и несет за тебя полную ответственность. Я не стану вмешиваться.
- Пошли, - радостно улыбаясь, Финист потянул Герду за собой, но прежде чем они ушли, Охотник шепнул на ухо оборотню так, чтобы девушка наверняка не услышала.
- Но если с ней что-нибудь случится, я с тебя три шкуры сдеру.
- Не беспокойся. Со мной ей будет куда лучше, чем с тобой.
- Охотно верю. Только если что, - Николя провел указательным пальцем вдоль горла. Финист поморщился, но все же пререкаться не стал. Вдвоем с Гердой они отправились в Упсалу.
Весна была уже не за горами. На улице посветлело, хотя мороз продолжал держаться, а снег даже не думал таять. Суеты в городе стало больше: кто спешил по делам, словно очнувшись от зимней спячки, кто просто прогуливался, наслаждаясь первыми в этом году теплыми лучами солнца. Дети в рыбацком квартале затеяли шумную игру в салочки, то и дело оскальзываясь на льду, падая в снег и промокая насквозь. Ближе к рыночной площади все больше купцов и лавочников выходило на улицы и зазывало к себе покупателей, расхваливая свой товар на разные лады. Жизнь кипела вовсю.
Финист упорно молчал о том, куда ведет Герду. Сказал лишь, что это будет сюрприз. Это не слишком радовало, тем более, когда они уходили из дома, она заметила, как Майли наблюдает исподтишка, печальная и измученная. Стало совсем неловко. Она ведь обещала помочь, но до сих пор ничего не придумала, лишь сильнее увязая в паутине ухаживаний оборотня и давая ему несбыточные надежды, когда надо было ответить решительным отказом. Мрачные мысли одолевали Герду, пока Финист не привел ее к лавке резчика по дереву. Девушка недоуменно потупилась. Оборотень распахнул дверь пошире и галантным жестом пропустил вперед. Интересно, где он нахватался этого несуразного манерничанья? Очень не хотелось обижать его, но, похоже, рано или поздно придется объяснить Финисту, как глупо он выглядит со стороны, когда пытается подражать богатым господам. Хотя, вполне вероятно, Майли его манеры как раз придутся по вкусу. Вот и надо, чтобы он перенаправил свой интерес на нее, а с Гердой был просто другом, как раньше.
Внутри лавка оказалась богато обставлена большими и маленькими статуэтками, деревянными изображениями животных и людей, причудливыми дверными ручками, кофрами и сундуками, спинками для кроватей, тонкими тросточками и посохами в человеческий рост, плетеными корзинками и коробами. Не позволив толком осмотреться, Финист отвел Герду в дальний угол лавки, где была выставлена скромная коллекция музыкальных инструментов: несколько лютней, волынок, флейт, пастушьих рожков, охотничьих горнов, жалеек и парочки других инструментов, названий которых она не знала. Финист аккуратно достал с полки свирель из двенадцати соединенных между собой трубочек и приложил к губам.
- Не думаю, что стоит... - нахмурилась Герда. Вряд ли лавочник разрешает трогать свой товар, а тем более играть.
- Стоит. Погоди, - небрежно отмахнулся оборотень, слишком занятый изучением инструмента. Он приложил свирель к губам, внимательно прислушиваясь к звуку, потом задумчиво почесал затылок, достал из кармана тонкий стальной стержень и поковырялся в одной из трубочек. Отряхнув с ладони деревянную стружку, снова заиграл. На этот раз звук вышел намного чище. Финист удовлетворенно кивнул. Герда выпучила глаза, совсем растерявшись.
- А теперь молчи и слушай, - с важным видом заявил он и заиграл.
Герда приоткрыла рот от удивления. Нет, она и раньше знала, что у Финиста великолепный слух. Он часто напевал что-то в дороге, да так чисто и красиво, что остальные путники бросали все разговоры, чтобы послушать. Но чтобы вот так играть, пусть даже на простом народном инструменте! Волшебная мелодия лилась из свирели, заполняя собой все пространство, подражая то несущемуся с ошеломительной скоростью горному потоку, то грозным завываниям ветра, то нежному перезвону весенней капели. Веселье и радость от безграничной свободы в музыке сменялись неизбывной тоской от осознания собственного одиночества, которая невообразимым образом переходила в звуки неистовой битвы и робкой надежды на что-то светлое и вечное в конце. Герда смахнула навернувшиеся слезы, и тут ее оглушил гром рукоплесканий и восхищенных возгласов. Она так заслушалась, что не заметила, как в лавке собралась целая толпа, привлеченная необыкновенной мелодией. Финист широко улыбнулся и раскланялся перед своими слушателями, словно ничего особенного не случилось. Впечатление от его игры тут же испортилось. Почему ему надо делать все напоказ, когда он сам постоянно кричит об искренности? Через толпу протиснулся лавочник и, благодушно пожав Финисту руку, начал активно агитировать нахлынувших посетителей что-нибудь купить, например свирели и флейты, лучше которых не найти во всем Мидгарде, потому что их собственноручно делал игравший только что мастер.
Заметив, что Герда заскучала, Финист спешно вернул свирель и вывел девушку на улицу.
- Как тебе мелодия? Я ее специально для тебя сочинил. Понравилась?
- Спасибо, очень красиво, - протянула Герда, не зная, что еще сказать. Она хоть и слабо разбиралась в музыке, но чувствовала, что в этой мелодии Финист выражал только собственные ощущения и не пытался ничего сказать ей.
- Тогда еще погуляем? Хочешь, я смастерю еще лучший инструмент, подберу мелодию, а ты придумаешь слова и будешь петь. Мы сбежим отсюда и станем странствующими трубадурами. Люди в больших городах будут собираться толпами, чтобы нас послушать.
- Я не умею петь.
- Не беда. Я тебя научу, это не сложно. В чем дело? Ты ведь хотела путешествовать и рассказывать людям свои страшные сказки. Я готов составить тебе компанию, почему ты отказываешься? Из-за Охотника?
- Нет, - отрезала Герда, чтобы пресечь дальнейшие расспросы. - Просто это глупо и невозможно. У меня нет голоса, да и странствовать больше тоже не хочется. И я не люблю бросать начатое дело на полпути. Я хочу научиться пользоваться даром и пройти экзамен, доказать себе, что я способна хотя бы на это.
"А еще я очень прочитать мысли Николя, но тебе лучше об этом не знать", - добавила Герда про себя.
- Не горячись. Сдашь ты этот экзамен. Обещаю, что научу тебя всему, что потребуется, - заверил Финист. - Ну, хоть мелодия понравилась? Хочешь, я как-нибудь еще тебе сыграю?
- Обязательно, - на этот раз Герда улыбнулась вполне искренне. - А где ты научился мастерить инструменты?
- Да дома, в детстве еще, когда скот на выпас гонял, свирели делал для себя и для товарищей. Это не так сложно, как кажется. А играть еще проще. Хочешь, тебя как-нибудь научу?
Герда еще раз улыбнулась и покачала головой.
Они ходили по городу до самого вечера. Заглянули в пекарню и к кондитеру, где Финист накупил разных сладостей, несмотря на возражения Герды, вышли к порту и прогулялись вдоль набережной, с восхищением разглядывая не замерзающий даже в самые сильные морозы океан. Возвращались на закате, когда ноги начали гудеть от усталости, а головы наполнились мыслями о предстоящем сытном ужине и сладком сне в теплой постели.
Глава 29. Подарок фей
Следующие дни проходили почти одинаково. Утром после завтрака Финист учил Герду разговаривать с животными: вначале со всеми лошадьми в конюшне Охотника, кроме вороного жеребца (подводить к нему Герду Финист попросту опасался), с почтовыми птицами на голубятне (выяснилось, что именно звероусты занимаются выращиванием и дрессировкой голубей, чтобы те могли доставлять послания точно до адресата), с соседскими собаками и даже с дикими зверями из леса. Один раз Финист даже сумел притащить облезлого волчару, и Герде пришлось, преодолевая страх, расспрашивать о том, кого он ел в последние дни. Поначалу эти занятия очень увлекли. Оказалось, что животные живут по совершенно отличным от человеческих законам и знают столько всего интересного и необычного: к примеру, какие травы съедобные, а какие нет; на кого нападают мелкие безымянные демоны, которые на глаза людей не показываются вовсе; где уже растаял и снег и распустились первые цветы (да-да! несмотря на то, что повсюду в Упсале лежали сугробы по колено, это подтверждали и волк, и зайцы-беляки, и даже мелкие зимние птички, которых Финист вызвал своим свистом). Не нравилось Герде лишь то, с какой нарочитой осторожностью к ней относился оборотень. Даже когда Эглаборг подтвердил, что она полностью здорова, Финист все равно занимался очень мало, не нагружая и не перетруждая, при каждом удобном случае снисходительно гладя по волосам. Это очень раздражало. Герда чувствовала, что может большее, что не использует до конца своих возможностей, не работает на грани возможного, как говорил Николя.
