— Картошки я начищу.
— Давай.
Мимо ворот по улице прошел на работу Микола. Увидев Валю во дворе Громовых, склонил голову и прибавил шаг.
— Что же не здороваешься, Коль? — крикнула Валя.
Микола буркнул что-то и свернул в переулок.
Валя посмотрела на Ивана и засмеялась.
— Чего ты?
— Так. Смешинка в рот попала. Держи крепче… Пыли-то! Жени ты его ради Христа, Иван. А то старуха-то измучилась…
— Какая старуха?
— Тетка Анисья-то ваша. Шутка в деле — с конца на конец деревни ходить старой, хозяйничать тут.
— Он же говорит, в столовой ест.
— Да ест — одно, а прибрать вот, помыть, постирать…
Выскочил Сеня на крыльцо.
— Жарить будем или как?
— Это — как хотите.
— Иван?
— Мне все равно.
— Поджарим.
— Неси, хватит.
Иван свернул половик, и они ушли с Валей в избу.
На крыльцо опять вскочил счастливый Сеня… Пробежал по двору, набрал дров, снова исчез в избе.
…А над деревней, над полями вставало солнце… Тихо загорался нежаркий, светлый осенний день. Незримые золотые колокольчики высоко и тонко вызванивали прозрачную музыку жизни…
— Хо-о, Валюха!.. — Сеня отвалился от стола. — На весь день наелся.
— Едок, — упрекнула Валя. — Съел-то всего ничего. Вот оттого и не вырос — ешь мало.
— Начинается старая песня, — недовольно заметил Сеня. — Шел я лесом-просекой…
— Спасибо, Валя, — сказал Иван.
— На здоровье.
Сеня заторопился на работу.
— Закурим, братка, и я побежал. Надо еще свой «шевролет» собрать. На ходу сыпется, зараза.
Валя принялась убирать со стола. С затаенной надеждой глянула на Ивана.
Сеня прихватил из-под кровати какие-то железки, остановился на пороге.
— Не тоскуй здесь один-то. Хоть, возьми у дяди Ефима ружьишко, перепелов сходи постреляй. Они жирные сейчас. Вечером похлебку заварим. Или порыбачь… Удочки в кладовке, в углу…
— Сеня, — сказал вдруг Иван, — возьми меня с собой.
Валя и Сеня посмотрели на него.
— Зачем? — спросил Сеня.
— Ну… посмотреть поля родные…
Валя усмехнулась и качнула головой.
— Поехали! — сказал довольный Сеня.
…Посреди поля стоят комбайн и грузовик. Неподалеку — «начальственный» «газик». В «газике» директор совхоза. Рядом стоит комбайнер.
Из-под грузовика торчат ноги шофера.
Сеня с Иваном подлетели на мотоцикле, вздымая за собой вихрь пыли. Сеня издали заорал:
— По пятьдесят восьмой пойдешь! Понял? — Осадил мотоцикл, взял гаечный ключ и пошел к шоферу. Тот торопливо вылез из-под капота. — Развинчивай!
— Сеня…
— Быстро! А то я тебе счас нос отверну и к затылку приставлю.
— Не я же взял-то, разорался.
— А кто взял?
— Вон. — Шофер кивнул в сторону директора. Тот уже шел к ним.
— Здравствуй, Сеня.
— Что же получается: я…
— Подожди, Сеня, я сейчас все объясню. Этот охламон залил в картер грязное масло и побил вал. А так как тебя нет…
— Что, меня век, что ли, не будет?
— Но комбайн-то стоит. А твоя все равно разобрана…
— Ее собрать — полчаса.
— Ну..
— Что же я-то делать буду?!
— Надо достать вал.
— Где? — Сеня подбоченился, склонил голову набок, — Интересуюсь, где? Адрес.
— Чего-нибудь надо придумать, Сеня. Такое положение…
Иван наблюдал эту сцену со стороны.
— Ну тогда я рожу его. — Сеня высморкался на стерню. — Если получится — можно двойняшку.
Шофер, незнакомый Ивану, хмыкнул и сочувственно заметил:
— Трудно тебе придется.
— Чего трудно? — повернулся к нему Сеня.
— Рожать-то. Он же гнутый, спасу нет… — Он кивнул на свой израненный вал, валявшийся тут же.
Сеня пошел на него с ключом. Шофер отскочил.
— Сенька!..
— Ладно, Сеня, брось его, — сказал директор. И прикрикнул на шофера:
— Делай свое дело! Остряк… Ты мне еще за вал выплатишь.
Шофер полез под капот. Директор взял Сеню под руку, отвел в сторону.
— Знаешь, у кого есть валы?
— У Макара?
— У Макара.
— Не даст. Вообще, я не хочу иметь с ним ничего общего.
— Хочешь не хочешь, а надо выходить из положения. Я бы сам поехал. Но мне он принципиально не даст. Ты как-нибудь на обаяние возьми его…
— Я его взял вчера на обаяние… Ладно, попробую.
— Попробуй.
Сеня с Иваном уехали.
…Через десять минут они подлетели к правлению колхоза «Пламя коммунизма». Сеня опять высморкался, молодцевато взбежал на крыльцо… и встретил в дверях Макара Сударушкина. Тот собирался куда-то уезжать.
— Привет! — воскликнул Сеня. — А я к тебе… С добрым утром! — Сударушкин молча подал руку и подозрительно посмотрел на Сеню.
— Как делишки? Жнем помаленьку? — затараторил Сеня.
— Жнем, — сказал Макар.
— Мы тоже, понимаешь!.. Фу-у! Дни-то, а?.. Золотые денечки стоят!
— Ты насчет чего? — спросил Сударушкин.
— Насчет коленвала. Подкинь парочку.
— Нету. — Макар легонько отстранил Сеню и пошел с крыльца.
— Слушай, монумент!.. — Сеня пошел за ним следом. — Мы же к коммунизму подходим… Я же на общее дело…
Макар невозмутимо шагал к своей «Волге».
— Дай пару валов!! — рявкнул Сеня.
— Не ори.
— Дай хоть один. Я же отдам… Макар.
— Нету.
— Кулак, — сказал Сеня, останавливаясь. — На критику обиделся?
— Осторожней, — посоветовал Макар, залезая в «Волгу». — Насчет кулаков поосторожней.
— А кто же ты?
— Поехали, — сказал Макар шоферу.
«Волга» плавно тронулась с места.
Сеня завел мотоцикл, догнал «Волгу», крикнул:
— Поехал в райком!.. Жаловаться. Готовь валы! Штук пять!
— Передавай привет в райкоме! — сказал Макар.
Сеня дал газку и обогнал «Волгу».
Когда выехали опять в степь, Иван попросил:
— Завези меня домой, Сеня.
— Чего?
— Да… неловко мне как-то: люди делом заняты, а я, как… этот, как тунеядец. Да еще не знаю никого… Сколько много людей новых! Все приезжие, что ли?
— Есть приезжие. А Мишку-то Докучаева ты разве не знал?
— Какого Мишку?
— А шофер-то? Лаялся-то я с которым…
— Это Мишка?!
— Мишка.
— Не узнал. Гляди-ка!.. А директор приезжий?
— Он вообще-то из нашего района. В райкоме раньше работал, попросился в совхоз. Сам попросился. Толковый мужик. А Макар — кулак.
— Ты не боишься так с ними разговаривать-то?
— А чего? — удивился Сеня.
— Да нет, я так… Ссади меня здесь, я пешком пройдусь.
Сеня остановился.
Иван слез и пошел по малой тропинке в деревню.
— Не скучай там! — крикнул Сеня. И газанул — поехал, оставляя за собой пыльный шлейф.
Иван догнал по дороге медленно двигающуюся подводу.
Молодой человек, очень не деревенский на вид, вез на дрожках листовое железо.
— Отца хоронить приезжали? — спросил молодой человек.
— Да, — ответил Иван. — Только не успел.
— Он был безнадежен.
— А вы кто?
— Я здешний доктор. Он у нас лежал.
Иван с удивлением посмотрел на молодого человека — очень уж он не походил на доктора.
— Хороший старик, — продолжал доктор. — Совестливый. Сам попросился из больницы — неудобно, что за ним ухаживают, судно подкладывают. Не привык, говорит, так. Ну, как там город поживает?
— Поживает… Что ему?
Молодой человек вдруг посмеялся своим мыслям.
— Видите, как у нас: поменялись местами. Я — коренной горожанин.
— Вы, что же, совсем сюда?
— Нет… Не думаю, — честно сказал доктор. — Наверно, как все: отработаю свои три года и поеду в свой город. А вас не тянет сюда?
— Как вам сказать… — замялся Иван.
— Значит, не тянет. — Молодой человек весело посмотрел на Ивана. — «Знать, в далекий тот век жизнь не в радость была, коль бежал человек из родного села». Так раньше певали? Все нормально, все естественно…
— Куда это железо-то?
— Холодильник будем делать. Выроем глубокую землянку, изнутри обошьем деревом и железом… Сам додумался: медикаменты хранить. Едва выбил железо — дошли до личных оскорблений с директором совхоза. Он говорит: буду жаловаться, а я: не буду ваш плеврит лечить. У него, видите ли, плеврит, так вот пусть дальше шагает с ним. Придет на прием, я ему велю клизму поставить… — Доктор весело поглядывал на Ивана.
— Но он же дал. Железо-то. — Иван тоже настроился на веселый лад. Как-то удивительно легко было с доктором.
— Да, но обозвал молокососом.
— А вы его как?
— Я? Я почему-то назвал его веником. Хотя почему веник? Сам не знаю.
Иван засмеялся.
В приемной райкома партии было человека три. Сидели на новеньких стульях с высокими спинками, ждали приема. Курили.
Мягко хлопала дверь кабинета… Выходили то мрачные, то довольные.
Сеня присел рядом с каким-то незнакомым мужчиной, усталого вида. Мужчина держал на коленях большой желтый портфель.
— Вы крайний? — спросил его Сеня.
— Э… кажется, да, — как-то угодливо ответил мужчина.
Сеня тотчас обнаглел.
— Я вперед пойду.
— Почему?
— У меня машина стоит. Так бы я ничего.
