Но при этом – все в квартире почему-то сыты.
Кроме меня.
Включив телевизор – я поймал себя на мысли что и там меня хотят на..бать тоже.
Например – рекламой.
Политики – сладкими обещаниями.
Мой начальник на работе – тоже нае..ал, поменял график вписав мне столько рабочих дней как будто я ломовая лошадь.
Нае..ки … Кругом одни нае..ки.
Я смотрел на окружающий мир как будто видел его впервые.
И ужасался.
Они были на каждом шагу.
Мой старый приятель – позвонил через много лет молчанья.
Но не для того чтобы обнять меня и выпить. Хотя про это говорил первые две минуты разговора. Но потом он сказал почему звонит – ищет у кого можно одолжить наличных.
Как только узнал что у меня нету ("банкомат всё сожрал") – тут же кинул трубку …
– На..бать хотел – Понял я. И вспомнил как в техникуме – он списывал у меня контрольные и диктанты.
– Все на этой планете – хотят на..бать – Окончательно понял я и грустно посмотрел в небо.
Там загорались вечерние звезды. Далёкие, холодные.
– А может Вы тоже хотите нае..ать меня? – Вдруг страшное подозрение охватило меня.
Включил по телевизору канал Дискавери – я обождал когда будут показывать программу про звезды.
И наконец дождался.
Я смотрел её с широко открытыми глазами, иногда восклицая – Ой блять! Ни х..я себе!
Ох..еть просто! …
Да, друзья мои. Я был прав. Они тоже хотят нас на..бать.
Сначала, они создают все условия для жизни. А потом – уничтожают её. Изощрённо и хитро.
Как будто развлекаясь.
Уничтожают её – то смертельной радиацией.
То упавшим метеоритом.
То всемирным потопом.
То ужасными болезнями.
Я смотрел и чувствовал как возмущение охватывает меня.
Я могу пожаловаться в банк – что он общипал меня. И украл 2 доллара.
Могу поругать приятеля. Что бросил трубку.
Могу заставить жену – сдать сумочку в магазин обратно.
Только … что я могу сделать космосу?
Такому огромному.
Великому.
С его миллиардными расстояниями.
Ужасающей силой.
И триллионами звёзд во вселенной.
Он же по сути … совершенно не пригоден для жизни.
Так почему мы всё ещё живы в нем?
Почему среди ледяного холода, радиации и миллиарда пустых безжизненных планет – вдруг оказалась одна зелёная?
На которой, я, размером с микроб – лежу в мягкой постели. Ковыряюсь в зубах. И трахаю жену по ночам. Слушая весёлые песенки.
И откуда мне, по сути – плевать на всё величие космоса.
На все его созвездия и галактики – вместе взятые.
Как и всему человечеству.
Потому-что …
Да, друзья мои! Вы правильно догадались!
Потому-что … мы его …
… Нае..али – Шепчу я поднимаю голову в небо. – Причём по крупному!
Звезды тупо смотрят на меня. Ничего не соображая.
– Ну и ладно – Шепчу я. – Светите себе дальше!
Чувствуя что настроение моё – постепенно улучшается.
Я стоял у зеркала.
Рассматривал себя справа, слева.
Иногда включал настольную лампу за спиной и прикрывал шторы на окне.
Но результат был неутешительный – два прыща на лбу, морщины, унылая физиономия, серые щеки и потухший взгляд.
– Я такого у мусорника видел … – Вдруг вспомнил – такой же тип там стоял, вытаскивал кульки наружу и копался в них. По всей видимости, нашёл мужик свою цель в жизни.
– Пипец … – Расстроился я. Но тут же взял себя в руки. После чего изобразил на лице самую жизнерадостную улыбку на которую был способен.
Но физиономия в зеркале лишь жалко скривилась как будто у неё забрали кулёк из мусорника.
И это вконец разозлило меня.
Нет. Я не собирался сдаваться. И отходить от зеркала с такой физиономией.
И тогда я стал кривляться – показывал сам себе язык, надувал щеки, косил глазами в разные стороны.
Но ничего не помогало – физиономия не выглядела счастливой, взгляд у неё оставался потухшим, и лишь жёлтые зубы иногда показывались изо рта.
– Тфу! – Сплюнул я с досадой.
Физиономия сплюнула тоже.
И тогда я стал раздеваться перед ней. Стянул рубашку, стал трясти грудями, размахивать руками. Но вместо забавляющегося атлета в зеркале появилась жуткая картина припадочного дистрофика в конвульсиях.
– Я все-таки рассмешу тебя сегодня! – Упрямо закричал я и стал снимать штаны.
Физиономия слегка удивилась, затем стала стаскивать с себя их тоже.
Но … она снова не улыбалась. И это просто доводило меня до бешенства.
– Ты сама хотела! – Торжествующе воскликнул я и спустил трусы вниз.
Физиономия слегка напряглась, затем наклонилась и стала с любопытством рассматривать что там появилось наружу.
Но … сюрприза не оказалась и там тоже – член висел уныло, как опавший лист осенью, находясь в полной гармонии с общей картиной.
И это вконец расстроило меня. – Не такой гармонии я добивался в жизни! Постигая мудрость и читая классиков.
Нет!
Я хотел добиться чего-то другого …
– Ну хоть ты порадуй меня! – Жалобно промямлил я члену в отчаянии – Подымись как резвый конь! Встань в боевую стойку. Покажи каким ты был! … А я, как когда-то – буду тебя сдерживать! Уговаривать вести себя прилично …
Но член лишь уныло опустился ещё ниже, как будто хотел уйти от меня подальше. И напоследок послать на три буквы. Чтобы я не мешал ему отдыхать.
– Ты всегда был мерзким созданием – укоризненно сказал я ему. – Я понял это давно … ещё её в юности … когда ты обидел Наденьку с третьего подъезда. Помнишь, такая весёлая девчонка была у нас на улице? Спортсменка, победительница городского соревнования по лёгкой атлетике. Она была просто прелесть. Весь двор её любил.
Член, чуть приподнял голову как будто припоминая.
– Ну скажи, какого черта ты запал на неё? Уговаривал меня подружится с нею? Не давал спать по ночам … рисуя мне жаркие картины – ту самую узкую щёлку между её ног … во время её спортивных побед … вот я дурак и послушал тебя … стал бегать за ней … провожал до дому из спортзала … помогал нести сумку … лез в душу … откровенничал обо всем … пока однажды, в знак полного доверия и первой нашей юношеской любви – не стал просить разрешить мне не только целоваться … но позволить мне поласкать её между ног … всего – один лишь раз. Чтобы мы запомнили этот миг навеки.
Как символ счастья.
Глупо конечно.
Даже пошловато как-то – для первой любви.
Она конечно не соглашалась. Даже обижалась.
Но ты сволочь, заставил меня умолять её и уговаривать. Клясться и обещать. Что это будет один раз. И только.
Что мол тебе это снится по ночам и не даёт покоя …
Ты даже прослезился.
А когда это наконец случилось – ты же всё испортил!
Мы просто обнимались в тот вечер, целовались и она позволила гладить себя. Как ты и просил.
Вот я и гладил … гладил … пока ты сволочь, вдруг не полез … прямо туда … Всю романтику нам испортил.
Я же помню … ты попёр туда как танк … быстро и стремительно … Я лишь сделал один толчок телом и ты, гад – попал прямо туда … если не весь то больше половины тебя – это точно.
Как она взвизгнула при этом! Изогнулась всем телом! Её спортивные ноги тут же упёрлись в кровать стараясь вытолкнуть тебя обратно. Её дыхание стало частым, груди вздымались … а сильные стройные ноги изо всей силы давили и выталкивали обратно. Но ты гад – упирался.. и всё лез вперёд через что-то упругое и тесное. Всё время долбил там своего тупой головой, пробивая себе дорогу. Но не на ту, ты сволочь, попал- мало того что там было слишком тесно для тебя, и что она упёрлась ногами напрягшись всем тазом – так она ещё и стала молотить меня руками – по плечам … по телу … по лицу … аки птица крыльями, которая прямо на лету вдруг влетела в капкан. И старалась вырваться из беды.
И она добилась своего!
Ты не смог пролезть туда больше половины!
Слишком спортивная она была для тебя. И сильная.
И слишком ленивый и тупой – был ты..
Спортом надо было заниматься!
Как же потом она обижалась! Кричала на меня! Хлестала по щеками!
Мне даже сейчас неловко вспоминать про это.
Короче, пришёл конец нашей чудесной романтике.
И первой любви.
Член виновато повернулся влево. И я сдал добивать его – И не стыдно тебе? Надя ведь потом так долго обижалась … до сих пор не узнает меня при встрече. Может ты того … что-то нарушил в ней тогда … что нарушать нельзя было …
Член повернулся в другую сторону – явно показывая мне что ему это до фени.
– Какая же ты сволочь! – Изумился я его поведению и стал продолжать стыдить.
– А через год? Помнишь другой случай? Светку, со второго курса института. И тот Новогодний вечер в её комнате, в общежитии. Ну скажи мне! Что ты забыл в её промежности? Ведь я тогда просто целовал её в губы и рассказывал про звёзды на небе – мы лежали и смотрели на них через окно. Как же было чудесно!
