- Иди в гостиницу, - сказал я.
- Гарри не даст мне комнаты.
- Я приду попозже - с деньгами.
- Откуда ты их возьмешь?
- Не твоя забота. Думай лучше о солдатах, которые сидят посреди минного поля. И о том, что вице-президент единственный получит орден. Только он.
Роберт отошел, а я потащился на улицу Яркон. Проходя мимо кинотеатра, взглянул мельком на кучку стоящих перед ним людей, и даже темнота не помешала мне увидеть их лица. Они стояли не шевелясь, и каждый держал в руке бумажку в один фунт, я четко представ ил себе, какие у них помятые и понурые физиономии. Было их четверо, и я знал, что у каждого есть только по фунту, а значит, не хватает пятого, чтобы купить порцию гашиша, который они потом будут жечь в бутылке, отбив предварительно горлышко и встав в круг. А потом, нанюхавшись, молча разойдутся. Если найдут пятого. Но я пятым быть не мог, у меня не было ни пиастра.
Я вошел в подъезд и поднялся по лестнице наверх. Постучался, и мне сказали:
- Войди.
Я вошел и остановился посреди комнаты. Человек, к которому я пришел, сидел за столом и раскладывал пасьянс.
- Я насквозь мокрый, - сказал я. - Заляпаю тебе пол.
- Под дождем все собаки мокрые, - сказал он. - Где твой пес?
- Он нам пока не нужен. Понадобится недель через шесть. Самое раннее через месяц.
- Хочешь чаю?
- Лучше бы коньяку, - сказал я. - Холодно.
- Коньяку я тебе не дам, - сказал он. - Если хочешь сегодня ночью работать, пить нельзя. Налей себе чаю. Он еще горячий.
Я пошел на кухню и налил себе чаю, а потом вернулся в комнату и сел напротив него, глядя на его тяжелое неподвижное лицо.
- С чего ты взял, что я сегодня ночью буду работать? - спросил я. - И почему мне нельзя выпить коньяку?
Тогда он впервые взглянул на меня.
- Раз сюда пришел, значит, тебе нужны башли, - сказал он.
- Да. На месяц. Можешь дать взаймы?
- Нет. Могу дать заработать.
- Это будет не просто, правда?
- Тебя не загребут. Будь спокоен.
- Ясно. Уж ты-то знаешь, что делать, чтобы не загребли. Выкладывай.
- Хочу тебе сказать, что у меня транспортная фирма.
- Я даже знаю, что твоя фирма процветает, - сказал я. - И готов объяснить почему: никто не умеет при уплате налогов жульничать так, как ты. Если верить тому, что ты пишешь в декларациях, фирма твоя терпит сплошные убытки.
- Так оно и есть.
- Потому что ты играешь.
- Какая разница, почему.
Мне было холодно, и чай ничуточки не помог. Я смотрел на стоящую перед ним бутылку «Стока».
- Не валяй дурака, Исаак, - сказал я. - Дай глотнуть. Если тебе и впрямь от меня сегодня ночью что-то понадобится, наверняка это будет уголовщина.
Он протянул бутылку; я налил себе стакан и выпил, а потом выпил еще полстакана, и только тогда мне полегчало. Я отдал ему бутылку.
- Ты сегодня что-нибудь ел? - спросил он.
- Нет.
- Поешь по дороге.
- Куда я еду?
- Куда надо.
- С тобой?
- Один. С малым, который будет ехать за тобой следом.
Я рассмеялся.
- Но не доедет, правда?
- Доедет, - сказал он. - В ад, если в него верит. Хотя это лишнее. Достаточно, чтобы угодил в больницу. - Он замолчал и через минуту добавил: - Этого, впрочем, нельзя угадать наперед. Если б можно было заранее знать, чем все кончится, то и полиция вела бы себя куда умнее. Возможно, вообще бы ни с кем ничего не случалось.
- Но тогда бы мне сегодня ночью нечего было делать, правильно?
- Что ж, стоял бы до утра под дождем.
Я подошел к столу и снова плеснул из бутылки себе в стакан. Не знаю почему, но глядя в его тяжелое и неподвижное лицо, я успокаивался. И тут я вспомнил про Роберта, который уже час стоит в вестибюле и выпрашивает у Гарри ключ, а Гарри на него даже ни разу не посмотрел и, верно, сидит сейчас, задрав ноги на стол и тупо уставившись перед собой. Это потому, что Гарри начитался детективов и насмотрелся фильмов, в которых ковбои часами сидят без движения, положив ноги на стол. Ну и еще потому, что Гарри - подонок. Мы все подонки: Гарри, Роберт и те двое, что нас обчистили. Только у этого человека, сидящего за столом и раскладывающего пасьянс, были деньги, и ему уже не требовалось быть подонком. У него ведь имелся я; и еще куча таких, как я.
- Если мне ехать сегодня ночью, говори скорей. Уже вечер.
- Завтра в Иерусалиме аукцион, - сказал он. - Продаются две хорошие машины. И я хочу их купить.
- Придется съездить в Иерусалим.
- Вся беда в том, что кроме меня туда собирается человек, который будет набивать цену. Я не могу заплатить столько, сколько он, а упускать случай жаль. Один малый там, в Иерусалиме, разорился, и все его имущество идет с молотка. Машины можно купить по дешевке.
- Что от меня требуется?
- Этот человек поедет сегодня ночью. У него новая машина с необкатанным движком, и ехать он будет ночью, когда дорога пустая, чтобы не перегружать мотор. И еще одно: он никудышный водитель. Ты его обгонишь, и он потащится за тобой. Обычное дело. Называется: сидеть на хвосте. Когда ты тормозишь, он видит твои стоп-сигналы и тоже притормаживает. И так всю дорогу - катит и горя не знает. Я сам когда-то так ездил. Ты, наверно, тоже.
- Да, - сказал я. - Я тоже. Но почему ты думаешь, что я для тебя это сделаю?
Он посмотрел на меня.
- Ты ведь знаешь, чем я занимался, пока не основал фирму.
- Знаю. Служил в полиции. Откуда тебя вышибли. За взятки. Именно поэтому теперь ты - владелец транспортной фирмы.
- Только поэтому. А знаешь ли ты, что такое line up?
- Предпочел бы не знать.
Он в первый раз улыбнулся.
- Это еще почему? Не знал бы, не явился б сегодня ко мне. Сигаретой не угостишь?
- Нет, - сказал я. - Выкурил последнюю по дороге.
- Будь добр, спустись вниз и купи. Магазин на углу еще открыт. Потом рассчитаемся.
Я не шелохнулся. Теперь я смотрел в окно; дождь не унимался, и я знал, что здесь, в Тель-Авиве, лить будет еще недели три. Но уже через месяц можно будет поехать в Эйлат, а через полтора - в Тверию. И я подумал о человеке, с которым спала та девушка из автобуса, и об этой моей невесте из Тверии, и еще подумал, что им бы стоило приехать сюда сейчас. Хотя, надо полагать, они бы и сейчас потели.
- Ну что, сходишь за сигаретами? - спросил Исаак.
- Исаак, - сказал я. - Достаточно, что я сегодня сделаю за тебя грязное дело. И ты мне за это заплатишь. Но зачем ноги об меня вытирать?
- Ты спросил, почему я думаю, что ты можешь для меня это сделать, - сказал он. - И заодно напомнил о моей службе в полиции. Вот я и отвечу тебе как полицейский. Предположим, у нас сейчас line up [3], ты стоишь в ряду, и какие-то люди тебя разглядывают, а я громко называю твою фамилию. Возраст - тридцать два года. Первый грабеж совершил в пятнадцать лет, но не был пойман. Затем последовало двадцать семь краж со взломом - это о которых известно, - притом на протяжении одного только года, что весьма недурственно для пятнадцатилетнего пацана. Потом вы с приятелем обокрали кого-то во Вроцлаве на Центральном вокзале, и тут тебя накрыли. Потом ты дезертировал из армии. Потом тебя привлекали в Германии за пьянство, в Швейцарии за пьянство, за измывательство над проституткой - в Израиле, за стрельбу - на Сицилии. Потом ты довольно долго был сутенером, пока твоя девушка не выбросилась из окна. После этого ты завязал и зарабатываешь на жизнь как брачный аферист. Твои приметы: рост - метр восемьдесят три, вес - восемьдесят килограммов, зеленые глаза, светлые волосы, продолговатое лицо, слева на лбу шрам. Это твои главные козыри, которые помогают тебе зарабатывать на хлеб обещаниями жениться. - Он задумался и, помолчав, продолжил: - Господи, вот что значит потерять сноровку. Забыл добавить, что, водя грузовик в горах нашей прекрасной и далекой Польши, ты подрабатывал контрабандой. Это ведь было на чешской границе.
- И еще об одном ты забыл, - сказал я. - Что и здесь, в нашем любимом Израиле, я подрабатываю контрабандой. Доводилось возить разные вещи с разных границ Благо у нашего любимого Израиля полно соседей. Но не это главное. Работал-то я на тебя.
- Угрожаешь? Совсем сдурел?
- Раз уж мы говорим начистоту…
- Тоже верно. Но ведь тебе сказано: я больше не полицейский и много чего забыл. Да и настоящим профессионалом никогда не был. Я всегда считал, что в работе полицейского воображение куда важней сноровки. Потому и разругался с начальством.
- Потому, да не только. У твоих начальников просто не хватило воображения представить себе, что полицейский время от времени…
Он перебил меня:
- Не надо повторяться. Именно благодаря этому возникла моя фирма.
- Кто этот человек?
- Какой человек?
- Тот, который будет в Иерусалиме.
- Мы друг друга не поняли. Задача в том, чтобы этого человека в Иерусалиме не было.
- Ты не дал мне договорить. Против городской больницы в Иерусалиме у тебя нет возражений?
- Фишбайн.
- Это у него, что ли, самосвалы?
- Он работал на строительстве стадиона.
