Виктор чуть заметно кивнул. Наконец, в холле и на лестничной клетке никого не осталось. Издалека доносились шорохи, голоса, скрипы, вопли, иногда смех даже, но рядом никого не было. Пусто. Сквозь стены слышался гул служебного лифта. В окна, что выходили на восток, всё назойливее и назойливее пробирались лучи. Мальчишка вдруг заметил, что апельсин солнца уже поднялся высоко-высоко над крышами, а цвет его перестал быть розово-рыжим и принял привычный желтоватый оттенок. Рядом со стеклом пролетел голубь, отбросив большую тень на старый линолеум больницы.
Снизу со сквозняком поднялся звук мужских покашливаний. Витька сразу узнал отца и оживился, как можно сильнее перегнувшись через перила. Родительские шаги по ступеням становились всё громче, пока их обладатель не показался сам: в рабочих, чуть потёртых джинсах и свободной спортивной ветровке. Поверх одежды на нём был накинут белый халат.
— Ну что?.. — риторически спросил Александр Игоревич, любяще потрепав сына за ухо. — Допрыгался-добегался? Решил пошатнуть семейный бюджет?
Витька убито фыркнул, не отрывая взгляда от пола.
— Та да, по ходу… Чё, серьёзно всё?
— Да так. Могло и хуже быть. Хотя и гепатит тоже не шуточки, лечиться долго придётся, и не факт, что легко, — попытался как можно мягче объяснить отец, что с его от природы грубым голосом звучало достаточно странно. Он вдруг сдвинул брови и принюхался к воздуху. — Ты курил?
— Не… Тут парень один.
Судя по папкиному выражению лица, верилось ему с трудом, но начинать полемику родитель не стал.
— Это хорошо. Тебе теперь курить — всё равно что с десятого этажа прыгать и надеяться удачно приземлиться, — пошутил он. — Я тебе тут пижаму байковую принёс, носки, майки.
— Гумпомощь, блин… — вздохнул Витя, принимая у отца плотно набитый кулёк. — Тебе Лёшик или Лика не звонили?
— Все звонили, — неожиданно грубоватое, всегда сосредоточенное лицо Александра Игоревича враз как-то смягчилось, подобрело: губы вздёрнулись лёгкой улыбкой, у глаз нарисовались морщинки, и он, встав рядом, тихонько приобнял сына. — Это всё мелочи, такие мелочи по сравнению со здоровьем. Я ребятам твоим сказал, чтоб пока тебя не беспокоили.
Они пообещали, что заглянут через пару-тройку дней.
— Дожил. Ко мне придут с открыточками и передачками… — кривляясь, буркнул Витя.
— Ну полно. Заболел, с кем не бывает? Потерпи недолго, а там уже вернёшься к обычной жизни. Всё не так страшно. К тому же почти убедил маму, что ты не кололся. Так что всё будет… как там у вас говорится? Ништяк?
Поэтому не вешай нос!
Вот так: пара незатейливых, простых слов, и Витька наконец всё понял. Никто не объяснял ему биологическую природу вируса гепатита С, не расписывал план лечения со всеми медицинскими аспектами. Просто несколько спокойных фраз — и он больше не чувствует себя сбитым с толку.
Почему нельзя было сразу всё растолковать? Витька вздохнул. Конечно, одним пониманием ситуации ничего не решалось. Было всё так же грустно, всё так же больно и обидно, что это почему-то случилось именно с ним, но уже не страшно. Ушло ощущение сумасшедшего сна, в котором все кричат, уходят, приходят, но внятного ничего не говорят, будто его, Виктора, всё это не касается. Будто он глух или слишком туп, чтобы понять.
Понять… Витька вернулся в отделение. Пройдя мимо своего бокса, он заглянул в столовую, напоминавшую несколько объединённых палат, окружённых узорчатой белой решёткой вместо стен. Открытая нараспашку, зияла дверь. Но главное, в столовой были окна! Два больших незавешенных окна, смотрящих на внутренний западный двор. Там было ещё по-утреннему сыро, и холодок, поднимаясь на четвёртый этаж, просачивался в приоткрытые форточки, заставляя пациентов поёживаться и накидывать кофты.
— Закройте окна! — прокричал кто-то из коридора. — Нам ещё простуды тут не хватало!
Молодой медбрат, вероятно, ещё студент, полез на подоконник закупоривать форточки.
Больные от мала до велика орудовали ложками, лязг разносился по всему отделению. Ватага ребятишек лет пяти бегала меж столами, играя не то в прятки, не то в салочки.
— Угомонитесь! — прикрикивала на них Тамара Ивановна, скромно сидящая у крайнего столика в углу. — Витенька, — женщина заулыбалась, приметив новичка, — садись, поклюй кашки. Сейчас кисель привезут! Давай, не стесняйся. Осваивайся.
Парню стало дурно: как ни крути, а привыкнуть к тому, что нужно осваиваться и «клевать кашку», он ещё не мог.
Виктор сел за первый незанятый деревянный стол. От горячей манки поднимался пар, запах которого моментально отбил у Витьки остатки аппетита.
Мальчишка вынул из кармана сотовый и, ловко пробежав пальцами по клавиатуре, зашёл в Интернет. На экране открылась строка поиска, и Витя старательно набрал слово «гепатит С». Недолго думая, браузер показал много ссылок. Витька кликнул по первой попавшейся и погрузился в чтение.
Написанное его не обрадовало, но зато ясно объяснило, отчего мать была так зла и взволнованна и почему, несмотря на прекрасное самочувствие, его не собираются отпускать домой. Больше всего Виктора озаботил раздел «Лечение». Не так давно они с друзьями заходились диким хохотом, поддразнивая Аркашку-ботаника — тот вечно бегал в медпункт мерить давление и таскал в кармане сотни таблеток. Теперь всё это могло коснуться самого Витьки! Мальчишке сделалось жутко: он вдруг представил, что лежит в постели с таким же бледным лицом, как у Аркашки, глотает таблетки, а вокруг хихикают друзья, потешаясь над его унизительным видом.
— Отдай мне, если не пьёшь! — рыжая-рыжая луноликая малышка тянулась пухлой ручонкой к Витькиному стакану с киселём. Витёк так зачитался, что даже не заметил, когда привезли напиток.
— Да ща! — он грубо стукнул ладонью по столу, сам не зная, отчего так разозлился. Возможно, его до боли рассердили собственные мысли. Девчонка же, привыкшая к сюсюканью, подпрыгнула на месте и, покраснев, как блинчик солнца на закате, убежала прочь из столовой.
— Ты бы полегче с детьми. Они же боятся тебя — взрослого такого, сильного, — прозвучало замечание. Парень поднял глаза: оказалось, не заметил он и того, как за столом появилась соседка. Причём виделись они сегодня уже не впервые.
— Опять ты?! — Витька надул губы, исподлобья поглядев на светловолосую девушку. — Что тебе от меня надо?
Чего сюда села?! Морали мне читать?
— Я всегда здесь сижу, — она ответила спокойно, даже не поднимая глаз.
— Усё, теперь здесь я всегда сидеть буду. Вали, — Виктор показал рукой от себя. Не хватало, чтоб его ещё тут учили жить. Он и среди здоровых-то никому не подчинялся, а уж здесь!.. Ишь чего удумала. То психом называет, то морали читает.
Девчонка, как и тогда на лестнице, ничего не ответила, возражать не стала — молча пересела ближе к окну, и всё.
Виктор отхлебнул кисель. Признаться, к столь безропотному поведению он не привык. Отправь он так на четыре стороны кого-то из своих знакомых, уже б завязалась драка. Эх, полетела б посуда, столы!.. Витёк даже замечтался, залпом осушив весь стакан, и перевёл взгляд на столь смиренную девицу, пытаясь понять, в действительности ли она странная или прикидывается, выжидая удобный момент, чтобы отомстить?..
На коварную мстительницу девушка не походила.
Утренний прохладный свет, лившийся в окна, оттенял её синие глаза. Казалось, такие только у кукол бывают. Равно как и волосы — белые-белые, точно снег в январе. Фигурка её выглядела совсем ещё детской, да и сама она больше походила на дитя: маленькое и худое. Тонкую ручку обвивал бинтик с тефлонкой для капельницы, и хоть в глазах стояла непреодолимая досада, девчонка чуть заметно улыбалась, глядя на малышей, которые бесились напротив.
Витька тоже невольно улыбнулся. Чего он злился? Конечно, когда он в плохом настроении, остальным лучше держаться подальше, но настроение — штука переменчивая, а люди потом обижаются.
Виктор вышел из-за стола и спокойно, глядя немного в сторону, сказал девушке: «Извини», — и тут же пошагал к себе в палату, не дожидаясь реакции. Разговоры разговаривать он не любил. Да и по-прежнему считал, что был прав.
Конечно, не стоило быть столь откровенно грубым, но и морали ему она читала зря.
После обеда солнце заторопилось ввысь, готовясь занять почётное место в самом зените. Виктор лежал в постели, подбрасывая к потолку квадратный кусочек пластмассы, случайно найденный в тумбочке, а потом старательно ловил его. Было «весело». Из-за последнего, слишком мощного броска пластмасска ударилась о потолок и отскочила к стене, закатившись под батарею.
Витька махнул на неё рукой — лень вставать. Он откинулся на подушку, заложив руки под голову, и уставился в потолок — изучать трещинки, паутину, неравномерно нанесённую краску и старый плафон лампы, держащийся на честном слове… По стенам изредка пробегали тени птиц, и палата снова погружалась в тоску и покой. Витька даже мог слышать тиканье наручных часов. Всё яснее в голове оформлялась мысль попросить у родителей в подарок плеер.
