Александр Покровский - Каюта

Иногда, словно заторможенность…

Иногда, словно заторможенность какая-то, сидишь и смотришь на комья каши в тарелке и думаешь: вот она будет кашей и завтра, и послезавтра, так что лучше, наверное, смотреть на вот этого парня напротив, он тоже будет и завтра, и послезавтра, но в отличие от каши тут хоть можно изучать его лицо, что ли, или нос, или кожу на носу, она ноздреватая, и если уменьшиться самому до размеров микроба, то эти поры на коже превратятся в лунные кратеры. Забавно было бы, наверное, скатываться по стенкам этих кратеров.

После этой мысли ты улыбаешься и говоришь этому парню:

– Здравствуй!

Хотя до этого вы с ним год ни о чем не говорили, не знакомились и ты даже не знаешь, как его зовут.

И, о чудо, в ответ он тоже улыбается и тоже говорит тебе:

– Здравствуй!

У нас база лежит между скал, как холодец в тазу, оттого-то все и слышно.

Петров швартовался.

А когда Петров швартуется, тогда деревья гнутся и скалы от мата звенят.

Часа полтора это все происходило, потому что буксиры его совершенно не понимали.

А на пригорке жены и дети стоят, которые пришли своих пап с моря встречать.

Ну и слушают все.

Естественно.

А командующий у нас сам не последний на флоте матерщинник и знает, что к чему.

Ну и заложили ему все это в лучшем виде.

Вызывает он Петрова.

А тот, пока шел, исстрадался весь: «За что? За что?»

Входит, – и командующий ему:

– Владим Семеныч… вы, говорят… материтесь?!!

А тот с порога:

– Пиззздят! Товарищ командующий, пиззздят!..

Вы знаете, я послан на эту планету в командировку.

Я спросил только: «Надолго?»

И мне сказали: «На одну астрономическую секунду».

Времени, как видите, немного, и поэтому меня здесь все должно радовать: красный цвет, люди ходят не на четвереньках, и едят они, по всей видимости, не целлофановые пакеты.

А воздух-то какой вкусный, Господи! Боже ж ты мой!

Какой тут воздух! Просто бальзам, а не воздух. Уф-а! Уф-а! Хочется все время дышать.

И вода!

Вы видели где-нибудь во Вселенной столько воды?

Нет, вы не видели нигде во Вселенной столько воды, да и не могли видеть.

Можно было бы, конечно, воплотиться в дельфина, и тогда я все время был бы в воде, но в этом случае командировка, я думаю, была бы в пять раз короче и я не смог бы играть с ведущим всей этой затеи в шахматы.

А так мы с ним играем.

– Вам шах, протоплазма! – говорит он мне.

– Ах, – говорю я ему, – ваше Превосходительство, какой ловкий ход!