Валерик понимал, что Лера выбирает сейчас между двумя позорами: поднять деньги сейчас, на глазах того, кто их бросил, или сказать матери, что не справилась с первым в жизни взрослым заданием.
Ветер дунул сильнее, клочок целлофана взметнулся в воздух, а Лера присела на корточки и подобрала деньги. Когда она наклонилась, одна конфета выскользнула из рваного пакета.
Лера встала и посмотрела на коричневый с золотой кромкой фантик, потом обернулась и с ненавистью глянула на братьев. Подняла ногу и с размаху ударила по конфете. В её движении было столько злости, сколько не было в голосе Льва. Шоколад двумя тёмными крохотными волнами выступил из-под Лериного детского каблука. Она торжествовала, но не долго: конфета прилипла к подошве. Лера стряхивала её, а она никак не желала отлипать. Лев издевательски расхохотался.
Лера стиснула зубы, обняла кулёк обеими руками – чтобы ни одна конфета больше не сбежала – и стала яростно чиркать подошвой о ребро ведущей к подъезду ступеньки. Конфета размазалась о бетон, скомканный безобразный фантик обречённо повис на шоколадно-коричневом месиве... Лера скрылась в подъезде. Лев пожал плечами и молча, гордо подняв голову, пошёл в сторону стадиона. Валерик отправился за ним.
Вечером, когда тетя Ира угостила мальчиков конфетами, Валерик отказался. Тетя Ира ничего не сказала: просто положила конфету обратно в вазочку. Рваный пакет лежал в помойном ведре. На него накидали сверху спитой заварки и картофельных очисток.
Порошок ликогаловых спор, матово-серый, с еле заметным розовым оттенком, припал к напитанной влагой бумаге. Несколько гниющих щепок были брошены внутрь, чтобы обеспечить будущих миксамёб едой. Но Валерик медлил накрыть чашку Петри стеклянной крышкой. Ему не хотелось отрывать глаз от спор. Он знал, что зародыши будущих миксомицетов там, внутри, уже поняли, что время пришло. Ему хотелось бы видеть – сейчас, сразу – как начинает оживать спящая спора. Но он знал, что это невозможно. Нужно было ждать, когда лопнет оболочка и крохотная миксамёба появиться на свет.
Он очень жалел, что не может остаться с пророщенной ликогалой один на один: чтобы видеть, как она развивается, нужен был микроскоп, а у Валерика был лишь бинокуляр, в который миксамёбы могли быть видны лишь при сильном напряжении зрения, да и то всего лишь как крохотные движущиеся точки.
А Валерику хотелось большего.
Лера... Она всё время менялась. Её внутренние движения были для Валерика так же трудноуловимы и так же несомненны, как движения миксамёбы, еле заметной в бинокуляр. Лера была такой же притягательной, неизученной, странной и фантастической – и при этом столь же реальной.
Её было так же трудно понимать.
Валерик подумал: это ведь было по-настоящему смешно – то, что и с Лерой, и с миксами он встретился случайно. Он просто не сопротивлялся естественному ходу жизни.
В выпускном классе Валерик испытывал Танталовы муки. Лев к тому времени уже закончил школу и поступил в университет на ПМК. Это была настоящая мужская специальность, такая модная, такая настоящая. Главное – востребованная. А Валерик более всего жаждал быть мужественным и востребованным. Но по математике у него был шаткий трояк, а без математики на факультете делать было нечего.
Хорошо давались Валерику химия и биология. Там всё всегда было четко, ясно и прозрачно. Он даже не утруждался тем, чтобы учить. Он слушал или читал, понимал и, раз поняв, навсегда укладывал кирпичик понятого в память.
Целый год Валерик метался между желанием и невозможностью учиться вместе со Львом. Он пытался подтянуть математику и нарочито не учил химию, но неизменно получал тройки здесь и "отлично" – там, и, наконец, сдался.
Факультет назывался ХБГ и мужчин тут почти не было.
Здание было старым, с дощатыми щелястыми полами и рассохшимися оконными рамами, со старыми учебными плакатами и чучелами птиц, и с навязчивым оттенком коричневого в каждой аудитории. Валерик поначалу принял место своей учебы таким, какое оно было, но поневоле должен был сравнивать.
Оказалось, что в старом здании нет спортивного зала, и потому студентов-биологов гоняли на физру в третий корпус. Как раз там учился Лев.
Здание ПМК было ненамного моложе корпуса ХБГ. Но потолки тут были выше, полы новее, окна впускали больше света, и стены имели довольно приятный, хоть и немного казённый зелёный оттенок. Даже на стене вместительного холла сохранилось панно с румяной крепкой женщиной со снопом в руках.
Тут легче дышалось и не пахло химикатами. И коридоры тут были заполнены студентами мужского пола.
Валерик и Лев ещё дома сравнили расписания и увидели, что их физкультуры идут одна за другой. Валерика это обрадовало, он ждал встречи с братом, но когда открылась дверь раздевалки и Лев вышел...
Валерик почувствовал себя ущербным. Он был раздавлен. Лев вышел в окружении таких же как он сам, крепких, высоких, мускулистых парней. Казалось, это не математики, а американская команда регби. Валерик тут же потерялся среди них, как в лесу. Мимо плыли могучие торсы. Накачанные мышцы были видны даже под пуловерами и свитерами. Дома Лев потом смеялся над ним, говорил, что у них на потоке подкачанных по пальцам пересчитать, все остальные – совершенно обычные, но Валерик не желал слушать. Ему всё вспоминалась картина в раздевалке. Яркое солнце светило в замазанное белым, забранное решеткой окно, пустые крючки для одежды мерцали крохотными завитыми бликами. ХБГшники переодевались, и каждый раз, когда кто-то взмахивал штаниной или рукавом, в воздух взлетала стайка прозрачных пылинок.
Валерик стянул майку и со стыдом взглянул на свой рыхлый живот, на котором возле светло-вишневой родинки алел крупный белоголовый прыщ. Перевел взгляд на очкарика Серёжу, невозможно худого и сутулого, потом посмотрел на Рому и Диму: среднего роста, с нормальными фигурами, но ничего выдающегося... Наверное, тут, в просторной и пустой раздевалке, которая только что была под завязку забита сильными и большими мужчинами, Валерик впервые ощутил жесточайший стыд от того, что выбрал бабский факультет.
И девочки за стеной взорвались хохотом.
Мучаясь комплексами, он совсем было потерял интерес к биологии, и вот тогда-то миксы нашли его.
Это было после первого курса. Валерик выполнял летнее практическое задание и бродил по лесам, собирая грибы-трутовики, а сентябре, вернувшись в вуз, засел за определители. Большинство грибов он нашёл в справочнике без труда, а вот один, светло-коричневый, подёрнутый легкой белёсой пленкой, определить никак не мог.
– Это не гриб, – раздраженно сказала ему преподаватель. Он поймал её на бегу, в коридоре и, видимо, в неподходящий момент.
– А что? – по инерции спросил Валерик.
– Миксомицет, я думаю. Если хотите узнать наверняка, спросите у Александра Николаевича. Он бывает по четвергам.
Валерик хотел выкинуть странный гриб, но потом в нём пробудилось смутное любопытство. Он ещё не слышал слова "миксомицет".
Кафедра была почти пуста. Работал только один компьютер, и за ним, лицом ко входу, на чёрной вертящейся табуретке сидел молодой человек лет двадцати шести. У него были густые тёмные волосы и приятная внешность голливудского актера, который нравился Лере, но имени которого Валерик из ревности не хотел запоминать.
Молодой человек сидел, глядя в экран и совершенно по-детски опираясь подбородком о кулаки. Поза у него была такой уютной, что Валерику захотелось подойти и усесться рядом.
– Здравствуйте, – чуть кашлянув, сказал Валерик.
– Здра-аствуйте, – тихо и медленно ответил молодой человек, чуть мяукнув на букве "а".
От батарей текло расслабляющее тепло, из открытой форточки струился морозный зимний воздух, яркое солнце вливалось в окно, пахло кофе и свежими булочками.
– Александр Николаевич... – начал было Валерик, предполагая, что этот красивый молодой человек точно не может оказаться микологом, но тот снова блеснул глазами и протянул:
– Да-а.
В его голосе звучали низкие бархатные нотки, похожие на мурлыканье.
– Это вы – Александр Николаевич?
– Да-а. А вы ко мне?
– Да. Наверное. У меня тут – вот, – и Валерик протянул спичечный коробок со странным грибом, похожим на маленький перепечённый кривобокий пирожок.
– Ну, это fuligo, – Александр Николаевич едва взглянул на коробок с грибом. – Миксомицет. Очень у нас распространённый. А в чём вопрос?
– Я думал – гриб, – Валерик растерялся и стал мямлить. – Не нашёл в определителе, решил уточнить...
– Нет, не гриб. Миксомицет, – Александр Николаевич резко и утвердительно кивнул и сразу перестал быть похожим на разомлевшего кота. – А вы как относитесь к миксомицетам?
Валерик растерялся ещё больше: он не знал, что отвечать.
– А как к ним можно относиться? – спросил он. – Это же просто... грибы.
