Какую, собственно, информацию можно получить, простукивая протекающие трубы?
— Извините, — сказал голос, — но мы не можем найти мисс Фелсон. Вы уверены, что она сегодня работает?
— Должно быть, да. Она просила позвонить ей на работу, и дома ее нет.
— Мне жаль.
— Все равно спасибо.
Она повесила трубку. Сантехник насвистывал «Клементину». Пока Делия набирала номер миссис Аллингем, он добрался до спальни, по-прежнему насвистывая, и она смущенно натянула юбку на колени. Ремонтник взялся за миниатюрную дверцу в стене, которая вела к трубам. Он насвистывал «Ты ушла и пропала навсегда», Делия мысленно ему подпевала. Мужчина стукнул по деревянной ручке дверцы, и та оказалась у него в руке. Делия была уверена, что так и случится, и теперь с удовлетворением наблюдала, как он, тихонько чертыхаясь, выудил плоскогубцы из-за пояса.
Семь гудков. Восемь. Терпение. Миссис Аллингем ходила с палочкой, и на то чтобы добраться до телефона, у нее уходили, казалось, годы.
Девять гудков.
— Алло?
— Миссис Аллингем, это Делия.
— Делия, дорогая! Как твои дела?
— Я в порядке, а как вы?
— О, у нас все хорошо, просто прекрасно. Наслаждаюсь отличной весенней погодой! До сегодняшнего дня я почти не помнила, как выглядит солнце.
— Да, я тоже, — согласилась Делия.
Она внезапно почувствовала что-то вроде ностальгии: слегка надтреснутый, скрипучий голос миссис Аллингем так напоминал голоса других женщин, которые жили на улице, где она росла.
— Миссис Аллингем, — сказала она, — Сэм и я с удовольствием придем завтра на ужин, но боюсь, что не сможем взять с собой детей.
— О! — огорчилась миссис Аллингем.
— Они просто заняты. Вы знаете, как это бывает.
— Да, конечно, — вяло произнесла миссис Аллингем.
— Но, может, в следующий раз? Они всегда так рады вашей компании.
— Да, конечно, и мы тоже им очень рады.
— Ну, увидимся завтра в семь, — поспешно закончила Делия, потому что услышала, что Сэм вернулся, а у нее еще был миллион дел. — До свидания!
К этому времени сантехник отставил дверцу в сторону и уставился в недра стены, но она и сама хорошо знала, что там было, и не стала спрашивать его.
На кухне Сэм, прислонясь к кухонной стойке, снимал заляпанные грязью кеды. Он говорил Кэроллу:
— По этим кедровым опилкам скользишь, как на санях.
— Сэм, как ты мог уйти один? — спросила Делия. — Ты же знал, что я буду волноваться!
— Привет, Ди, — ответил муж.
Его футболка промокла от пота, худое лицо с выступающими скулами блестело, а очки запотели. Волосы, которые могли казаться то светлыми, то серыми, настолько неуловимо они поседели, слипшимися прядями лежали на лбу.
— Посмотри на себя, — возмущалась Делия. — Ты пошел бегать один и перегрелся, в то время как доктор тебе сотню раз говорил…
— Чья машина стоит в проезде?
— Машина?
— Там припаркован какой-то фургон.
— Но разве это не кого-то из пациентов?
— Нет, думаю, нет.
— Сантехника, — сообщил, оторвавшись от стакана с апельсиновым соком, Кэролл.
— А, хорошо, — обрадовался Сэм. — Здесь сантехник.
Он поставил кеды на коврик у двери и вышел из кухни, без сомнения, предвкушая содержательную мужскую беседу о клапанах, узлах и прокладках.
— Сэм, подожди, — окликнула его Делия, потому что невольно почувствовала вину. — Пока я не забыла…
Муж нетерпеливо обернулся.
— Звонил мистер Ноулз, нужно что-то сделать с его таблетками, — сказала она.
— Я думал, с ними все уладилось.
— И еще, хм, миссис Аллингем. Она хотела узнать, не могли бы мы…
Он зевнул:
— Нет, не могли бы.
— Но ты даже не дослушал! Легкий воскресный ужин, сказала она, и я ей ответила, что…
— Я точно не пойду, — вмешался Кэролл.
— Нет, это я ей сообщила, сказала, что вы, дети, очень загружены. Но мы с тобой, Сэм…
— Мы не сможем, — бесстрастно продолжил Сэм.
— Но я уже приняла приглашение.
Он уже вновь направился к выходу, но тут остановился и посмотрел на нее.
— Я знаю, что надо было сначала у тебя уточнить, но как-то просто случайно взяла и согласилась.
— Ну тогда, — сказал он, — тебе придется перезвонить и отказаться.
— Но, Сэм!
Муж ушел.
Делия посмотрела на Кэролла.
— Как он может так поступать? — спросила она, но Кэролл в ответ только приподнял бровь в той новой манере, которую наверняка подолгу оттачивал перед зеркалом.
Иногда Делия казалась сама себе крошечным комаром, от жужжания которого отмахивалась вся семья.
Линолеум под ногами был гладким и холодным, и она бы поднялась наверх за тапочками, если бы Сэм не общался там с сантехником. Вместо этого Делия вернулась к продуктовым пакетам и распаковала еще несколько коробок макарон. Может быть, сказать миссис Аллингем, что Сэм заболел? Хотя это рискованно, поскольку жили они в одном квартале и соседи могли увидеть, как они выходят на крыльцо забрать утреннюю газету или еще зачем-нибудь. Делия вздохнула и закрыла дверь кабинета.
— Когда это началось? — спросила она Кэролла.
— А?
— Когда милое и славное превратилось в глупое и неэффективное?
Казалось, у сына нет своего мнения. В дверях появилась сестра Делии.
— Всем доброе утро! — объявила она, закатывая рукава рубашки.
— Элиза?
Бывали дни, когда Элиза казалась почти карлицей, и этот был как раз из таких. На сестре была одежда для работы в саду: полотняная панама, которая оттеняла коротко подстриженные черные волосы, рубашка цвета хаки, потертые коричневые брюки и мальчишеские оксфорды с толстыми-толстыми подошвами, на которых она, видимо, надеялась выглядеть выше. (Элиза была самой низкорослой из сестер Фелсон.) Очки в роговой оправе казались слишком крупными для маленького, желтоватого, с резкими чертами лица.
— Мне кажется стоит пересадить некоторые из растений, пока земля не высохла, — сказала она Делии.
— Но я думала, что ты на работе.
— На работе? Сегодня суббота.
— Я решила, ты звонила с работы.
Элиза посмотрела на Кэролла. Тот снова поднял бровь.
— Ты звонила и оставила сообщение на автоответчике, — объяснила Делия, — просила меня найти адрес.
— Это было по меньшей мере десять дней назад. Мне нужен был адрес Дженни Куп, помнишь?
— Тогда почему я только что получила это сообщение?
— Мам, — встрял Кэролл, — ты, наверное, старые сообщения проигрывала.
— Но как такое возможно?
— Тебе надо было сначала включить автоответчик, а потом нажать кнопку «Сообщение»…
— О господи, — простонала Делия. — Миссис Аллингем.
— Кофе есть? — спросила Элиза.
— По крайней мере я об этом не знаю. О господи…
Она подошла к телефону на стене и набрала номер миссис Аллингем.
— Я нежусь в постели, — говорила Элиза, — и думаю: «Господи, субботнее утро, я могу спать до полудня». И тут в дверь позади моего туалета протискивается не кто иной, как один из очередных ремонтников твоего отца.
— Миссис Аллингем, — сказала Делия в трубку. — Это снова Делия. Миссис Аллингем, я чувствую себя такой кретинкой, но, похоже, я перепутала звонки, и вы нас приглашали на прошлой неделе. И мы, конечно, у вас были и прекрасно провели время, я уже написала вам благодарственную записку? Я собиралась написать. Но на этой неделе мы не придем, я имею в виду, что осознаю, что вы нас и не приглашали на…
— Но, Делия, дорогая, мы будем рады принять вас! Мы счастливы принимать вас в любое время, и я уже послала Маршалла в «Гурме» со списком продуктов.
— О, мне очень жаль… — начала Делия, но тут оглушительно заработала кофемолка, и она закричала: — В любом случае! Мы должны будем пригласить вас к нам очень скоро! До свидания!
Положив трубку, Делия уставилась на Элизу.
— Если бы вкус кофе был таким же приятным, как его запах! — искренне произнесла Элиза, когда кофемолка остановилась.
По лестнице спускались Сэм и сантехник. Делия слышала растянутые гласные сантехника (так говорят в Восточном Балтиморе), он разглагольствовал о воде.
— Это самое удивительное вещество, — говорил он. — В одном месте она прорвется, потом протечет двадцать пять метров и начнет капать в совершенно другом месте, где вы меньше всего этого ожидаете. Вода всегда дождется своего часа, когда найдет какую-нибудь крохотную щелочку, в которую вам никогда не придет в голову заглянуть.
Делия уперла руки в бока и ждала. В тот момент, когда двое мужчин спустились, она заговорила:
— Я надеюсь, ты доволен, Сэм Гринстед. Я перезвонила бедной миссис Аллингем и отменила ужин.
— А, хорошо, — бросил Сэм рассеянно.
— Я нарушила наше обещание. Я отменила назначенную встречу. И, возможно, навсегда ранила ее чувства, — сказала Делия.
