– Boun giorno, buon giorno, traon giorno! 31– восклицает Белинда с соответствующим случаю пафосом. Губы поджаты, руки распахнуты, как у Христа, – она ждет, пока дочь обнимет ее. – Мария, добро пожаловать, дорогая! Добро пожаловать обратно в Тоскану!
– Привет, – говорит Мэри, нагибаясь вперед и целуя мать в щеку.
– Come va? 32 – спрашивает мать, зажмурившись: она ждет поцелуя в другую щеку.
– Ну, в общем, хорошо, – отвечает Мэри, пожимая плечами. – Я была немного подавлена после того, как меня уволили, но…
– Ну так давай, – говорит Белинда, открывая глаза, – не будем вспоминать об этом, пока ты здесь. – Встряхнув коротко стриженными каштановыми волосами, она поворачивается и идет обратно к машине. – А сейчас поторопись. Положи свой чемодан в багажник, у нас много дел.
– Конечно, – соглашается Мэри и мелкими шагами следует позади матери, сгибаясь под тяжестью своего чемодана. – Но в чем именно проблема?
– Ну, у Джулии grappa, она очень больна, – объясняет Белинда; она стоит руки в боки и наблюдает, как дочь тащит чемодан к машине.
– Grappa? – фыркает Мэри. – Ты, наверное, имеешь в виду grippa? La grippa? Грипп. У Джулии грипп? – Она оборачивается к матери. – Тут легко ошибиться.
– Ты, кажется, поправилась? – спрашивает Белинда, прижимая к губам указательный палец и оглядывая дочь сверху вниз.
– Нет, – отвечает Мэри, последним рывком заталкивая чемодан в багажник. – Я сбросила больше четырнадцати фунтов с тех пор, как ты меня в последний раз видела.
– Правда? – удивляется Белинда, поднимая свои выщипанные в ниточку брови. – Как странно. Может, мне так кажется просто потому, что я все время забываю, какого ты маленького роста. – Она улыбается. – Совсем как твой отец.
Две женщины молча садятся в машину. Белинда заводит мотор. Рассел снова прорывается наружу песней. Мэри опирается подбородком на ладонь и глазеет из окна на клумбы с красными геранями, стоящие вдоль парковки.
– Ну, как у тебя тут вообще ? – спрашивает она наконец, когда мать сворачивает налево возле булочной и едет вниз по склону холма к главному шоссе, по направлению к долине Санта-Катерина.
– Много дел, дорогая, много дел, очень-очень много дел.
– Ну, это хорошо.
– Да, – отвечает Белинда, ведя машину очень сосредоточенно. – Да, полагаю, это так.
Они молча едут дальше, через разворачивающиеся вокруг пейзажи Кьянти, мимо остроконечных кипарисов, клонящихся под дуновением легкого ветерка; мимо полей с зелеными подсолнухами, предвкушающими ту пору, когда станут золотыми; мимо рядов густых молодых виноградников и мимо случайной темнокожей проститутки: она стоит, полуголая, на обочине и ждет, когда можно будет приняться за работу.
– Я вижу, эти девицы все еще здесь, – говорит Мэри, глядя в окно.
– Мм… – отвечает Белинда с равнодушным выражением. – Шоссе Орвьето – Тоди гораздо хуже: в последний раз я насчитала там семнадцать проституток.
– Верно, – говорит Мэри. – Мне всегда было интересно, как они туда добираются.
– Какой-нибудь мужик на грузовике, – говорит Белинда.
– Верно, – говорит Мэри снова, приподнимаясь на своем сиденье.
– И все же я не видела, чтобы хоть один итальянец пользовался их услугами, – замечает Белинда. – Ты, должно быть, думаешь, что во время моих многочисленных путешествий я видела с ними хоть одного мужчину с расстегнутой ширинкой или грузовик в конвульсиях страсти? Нет. Ничего. Ни единого клиента.
– Мм-м, – говорит Мэри. – Ну, так какие у вас тут сплетни?
– Их слишком много, чтобы сейчас в них вникать, – говорит Белинда. – Впрочем, Дерек и Барбара подумывают о постройке новой террасы под лужайкой с розами.
– У-у.
– Я знаю, я и сама думаю, что это слишком, но должен же Дерек как-то тратить свои деньги, я полагаю. С другой стороны, Хоуард впал с такую бедность, что, думаю, он больше не может позволить себе ходить на ленч к Джованне. Его там не было, когда я проезжала мимо этим утром.
– О Боже.
– Не могу сказать, что я шокирована, – говорит Белинда. – Некоторое время назад к нему приезжал его прежний издатель, и они только и делали, что целыми бутылками пили красное вино. Кончили тем, что поссорились. Он улетел на «Райанэйр» на следующий же день.
– Надо же.
– Да-да… У Франко, кажется, новая девушка.
– Правда?
– Вот видишь? Я знала, что тебе это будет интересно!
– Ма-а-м, не сходи с ума. Я недостаточно стара и недостаточно богата для Франко.
– Ну так вот, я слышала, он выполнял какую-то работу для той скульпторши в долине, по дороге в Серрано.
– Совершенно не обязательно, что…
– Я знаю… но он выглядит таким безрассудно радостным в последнее время.
– А-а.
– Да, и у нас тут уже давно не появлялись лесбиянки.
– Ах вот как? Какая досада.
– Правда? На самом деле я думала, они чаще будут здесь бывать. Особенно после того, как вложили в дом столько денег.
– Много денег?
– О да. – Белинда кивает. – Франко сказал мне, что мрамор им присылали из Каррары, – ну, знаешь, оттуда, откуда получал его Микеланджело.
– Верно.
– Хотя я ведь не могла предвидеть, к чему идет дело.
– Верно.
– Да, и похоже, какой-то американец что-то вынюхивает вокруг «Casa Padronale», – говорит Белинда, останавливаясь на перекрестке,
– Правда? – спрашивает Мэри.
– М-м, – кивает ее мать, поглядев налево, потом направо.
– Это, должно быть, придаст происходящему немного остроты.
– Ты так думаешь?
– Конечно, – отвечает с улыбкой Мэри.
– Правда? – говорит Белинда, в голосе ее звучит удивление. – Я бы сказала, что это ничего не изменит.
Venerdi:пятница.
Clima: fa caldo (Жарко!Жарко! Жарко!)
Жизнь в Тоскане всегда полна самых ярких сюрпризов. Подсолнухи медленно поворачиваются в течение дня, чтобы лица их всегда были обращены к солнцу. Самые простые блюда из хлеба и оливкового масла могут иметь неземной вкус. И даже самые ничтожные и безобразные сельские фермеры расплываются в улыбке, когда я сними здороваюсь.
Но здесь также существует множество маленьких потрясении. Ящерицы выскакивают из трещин в стенах. Скорпионы прячутся под камнями. А вчера, например, я обнаружила, что какой-то американец присматривался к Саcа Padronale» – дому на гораздо менее солнечной стороне долины, чем «Casa Mia»?
Удивительно не то, что кто-то заинтересовался «Casa Padronale» (хотя дом находится в плачевном состоянии, имеет весьма скудные размеры, а в примыкающей сбоку часовенке – ужасающе бедные современные фрески. В моем уголке Paradiso всегда кто-нибудь приезжает и уезжает, – удивительно, что именно американец тут что-то высматривает. Видите ли, к счастью, у нас в Тоскане не много американцев. Я не хочу показаться грубой, но, должно быть, они находят здешнюю жизнь слишком трудной: далеко от комфорта и удобств «Макдоналдса», и потом, здесь для них, вероятно, слишком много холмов и зеленых овощей. Они склонны пастись в таких городах, как Флоренция. Поэтому для меня было некоторым шоком услышать, что один из них рискнул забраться так далеко от города! Дерек был поражен, когда я позвонила и рассказала об этом. Но я с удовольствием сообщила ему, что американец пока только смотрит и что я не думаю, будто он надолго тут зависнет, как только осознает, какую бездну тяжелой работы и усилий нужно предпринять, чтобы поднять дом до уровня вроде моего. Он вернется прямиком в Нью-Йорк или откуда он там приехал!
Так или иначе, теперь о более приятных новостях: моя дочь наконец прибыла из Англии. Ей удалось выкроить перерыв в своем напряженном расписании и упорной карьере в области коммуникаций, чтобы приехать и помочь мне – на лето или даже, может быть, дольше. Она хорошо выглядит, разве что слишком бледная. Неудивительно: полагаю, я слишком привыкла все время видеть здоровых людей, а не зеленушных горожан из Лондона! Но это всегда радость – увидеться с кем-нибудь из родной страны и поговорить. Так весело слушать сплетни и узнавать важные новости.
Мария говорит, что у них был самый мокрый апрель из тех, что она помнит. Какая досада! Были ужасные ливни и все такое. А вот у нас здесь весь прошлый месяц было только яркое солнце – и ничего больше. На самом деле, я не могу вспомнить, когда в последний раз шел дождь, – я имею в виду, настоящий дождь, поскольку у нас тут никогда не моросит. Итальянский дождь настолько лучше своей английской разновидности! Он настолько плодотворнее, настолько нужнее. Он за ночь превращает иссушенные склоны холмов в горные пастбища. Это так естественно.
Мария также говорит, что люди все еще обсуждают введение евро в Соединенном Королевстве. Не могу поверить! Как плохи дела у piccolo 33 англичан! Для меня, европейки, просто невероятно, что такие глупые мелочи, как валюта или суверенитет, все еще злободневны. Но присутствие Марии, с тех пор как она вчера приехала, оказалось бесценным. Поскольку у Ажулии, моей уборщицы, случился приступ итальянского недуга, и она не вернулась на работу (говорит, что больна, но в этой стране никогда ничего нельзя сказать наверняка), Мария оказала мне огромную помощь тем, что привела дом в порядок, прежде чем «Casa Mia» откроет свои двери на выходные – начинается сезон. Она приезжает помогать мне уже четвертый год подряд и, поскольку прошла трехмесячный курс обучения в Свиндонском ресторанном колледже, не только полезна по дому, но может даже открыть свое собственное дело! И если судить по большому количеству откликов на объявления, которые я предусмотрительно поместила в престижных «Спектейторе», «Санди тайме» и «Санди телеграф», у нас почти полностью забронированы все комнаты – вплоть до самой осени.
