— Это Ари.
Отец Гектора завел с гостем светский разговор по-гречески, но греческий Ари оставлял желать лучшего. Манолис отвернулся от него и вновь стал раздувать угли.
— Оставь, папа. До ужина полно времени.
— Нет, Маноли, за барбекю ты отвечаешь. Часа два пройдет, пока разогреется как следует.
— Видишь? — торжествующе произнес его отец. — Твоя жена умнее, чем ты. — Старик обнял невестку за плечи. Айша стиснула его руку.
— Айша, это Ари.
Гектор заметил одобрительный взгляд гостя и испытал гордость за свою жену.
— Мне знакомо твое лицо, Ари. Мы где-то встречались?
Мужчина кивнул Гектору:
— Да, мы ходим в один и тот же спортзал. — Ари показал куда-то на запад. — Там, за поворотом.
— Точно. — Теперь Гектор узнал его. Он был одним из завсегдатаев того чертового спортзала. Сам Гектор наведывался туда лишь от случая к случаю. Ограничивался утренней зарядкой; для него это было более чем достаточно. Правда, на этой неделе в спортзал сходить придется — чтобы избавиться от калорий, которые он наберет сегодня вечером. А потом на многие недели он опять будет свободен. Гектор предположил, что Ари, вероятно, из той породы ненормальных парней, для которых норткотский[12] тренажерный зал является средоточием светской жизни, где они проводят почти все свое время.
Следом прибыли друзья Айши, Рози и Гэри, со своим трехлетним сыном Хьюго. Хьюго был красивый мальчик, ангелочек. От Рози он унаследовал соломенный цвет волос и ее ясные прозрачно-голубые глаза. Смотреть на него было одно удовольствие, но Гектор с опаской относился к малышу, поскольку однажды стал свидетелем проявления его гнусного нрава. Как-то Рози с Гэри попросили их посидеть с сыном, и тот ногой ударил Айшу. Своих детей они укладывали спать строго по часам, но Хьюго не признавал дисциплины. Он визжал и орал, а когда Айша взяла его на руки и понесла в постель, стал пинаться. Он брыкался, как дикий зверь, и в итоге ногой пнул Айшу по локтю. Она вскрикнула от боли и едва не выронила малыша. Гектору хотелось швырнуть его об стену. Но он выхватил Хьюго из рук жены и, не говоря ни слова, отнес его в их спальню. Там он бросил дьяволенка на кровать и что-то грозное — что конкретно, он теперь не помнил — крикнул ему почти в ухо. Не привыкший к такому обращению, малыш съежился и заплакал. Сообразив, что он напугал ребенка, Гектор взял его на руки и стал укачивать, пока тот не заснул.
— Что пьем? — потирая руки, Гэри выжидательно смотрел на Гектора.
— Пойду принесу, — вызвался его отец. — Пива хочешь?
— Спасибо, Манни, не откажусь. Что ни дашь.
— Не беспокойся, папа, я принесу.
Гэри собирался напиться. Гэри всегда напивался. В их семье это уже стало расхожей шуткой, которую Айша, из солидарности с подругой, не одобряла. Гэри с Рози на протяжении многих лет время от времени встречали у них Рождество, и каждый раз, когда они уходили, Рози обычно пыталась поддерживать шатающегося мужа, а мать Гектора поворачивалась к другим грекам, вскидывала брови и восклицала: «Австралийцы! Что с них возьмешь?! Это у них в крови!»
Гектор взял бутылку пива из груды бутылок, лежавших во льду в ванне. В гостиной звучала музыка. Адам знакомил Хьюго со своими двоюродными братьями и сестрами. Гектор улыбнулся. Адам вел себя совсем как Айша: был учтив, ласков, радушен.
Приехали Анук и Рис. Анук вырядилась так, будто пришла на коктейль, а не на пикник. На ней была черная хлопчатобумажная юбка чуть выше колен, на ногах — оригинальные черные кожаные сапоги, над которыми виднелась немалая часть жемчужно-белой плоти, из-под прозрачной шелковой блузки просвечивал ажурный кружевной черный бюстгальтер. Гектор заметил, как его мать при виде Анук поджала губы и принялась яростно рубить салат-латук в кухне. Но ее лицо просияло, когда ее представили приятелю Анук. Рис был актером, играл в «мыльной опере» по сценарию Анук, и, хотя Гектор сериал этот никогда не смотрел, лицо Риса было ему смутно знакомо. Он пожал гостю руку. Анук поцеловала его в щеку. Дыхание у нее было свежее, аромат ее духов дурманил. Он различил в нем запах меда и еще чего-то терпкого, резкого. Вне сомнения, это были дорогие духи.
Гектор собирался поставить компакт-диск с музыкой в исполнении Сонни Роллинса[13], но тут почувствовал, как его кто-то тронул за плечо. Он поднял голову и увидел Анук, размахивающую каким-то диском.
— Никакого джаза. Айшу тошнит от джаза. — Анук сказала это категоричным тоном, и он послушно взял у нее компакт-диск. Тот был с записью, «Broken Social Scene»[14] — жирным синим фломастером было написано на нем от руки.
— Это из коллекции Риса. Поставь. Послушаем, чем детишки сегодня увлекаются.
Гектор вставил диск, нажал кнопку «play» и выпрямился, улыбаясь Анук.
— Детишки, говоришь? Тогда это, вероятно, поганый ритм-энд-блюз, не иначе, да?
От жаровни теперь струился дым, и Гектор едва сдержался, чтобы не накричать на отца. Он ходил между гостями, разливал всем напитки. Айша вынесла на улицу самосу. Постепенно все женщины вышли из дома. Гости, стоя на газоне или на веранде, пили и ели вкусные пирожки. Гектор заметил, что Ари отошел от толпы и рассматривает сад. Гарри сообщил, что записал Рокко в частную школу на побережье, и Гэри тотчас же вступил с ним в спор. Гектор хранил молчание. Сэнди заявила, что местная школа не подходит для их сына: оборудование старое, классы переполнены. Она хотела бы определить своего ребенка в государственную школу, но в их районе приличной нет. Гектор знал, что такого просто не может быть. Сэнди и Гарри оставили далеко позади свое детство и отрочество, проведенные в бедных кварталах города, и теперь у них был роскошный дом в престижном районе.
— Послушай, — перебил жену Гарри. Гектор видел, что его двоюродный брат злится на Гэри. — Не надо мне рассказывать про государственные школы, приятель, я сам в такую ходил. Тогда это было нормально, но Рокко в местную школу я не отдам. Теперь другое время. Правительству — и либералам, и лейбористам — нет никакого дела до образования. Там толкают наркотики, учителей не хватает.
— Наркотики везде толкают.
Гарри отвернулся от Гэри и по-гречески шепнул Манолису:
— Австралийцам плевать на своих детей.
Отец Гектора рассмеялся, но его мать неожиданно вмешалась в разговор:
— А вы представьте, что будет, если все станут отдавать своих детей в частные школы. Государственные и вовсе захиреют. Их будут посещать дети только из самых бедных семей, и правительство перестанет выделять им деньги. По-моему, это ужасно. Я рада, что мои дети учились в государственных школах.
— Тогда время было другое, тэа[15]. А сегодня мир сошел с ума. Каждый сам за себя. Я ничего не имею против государственных школ, поймите, но ради своих убеждений не стану рисковать образованием Рокко. Хотя мы с Сэнди оба ратуем за бесплатное образование. На этот счет наше мнение неизменно.
— Ой ли? — внезапно подал голос Билал, до сей минуты не встревавший в спор. — Откуда вам знать, что происходит в средних школах? С чем сталкиваются мои дети?
— Я грамотный, газеты читаю.
Билал в ответ лишь улыбнулся. Айша молчала. Гектор знал, что ей не нравится этот разговор. В последнее время они вдвоем часто спорили на эту тему. Она переживала за Адама. Он был не очень способным учеником, и Айша хотела отдать его в частную школу. Гектор сомневался, что это поможет: проблема была не в школе, а в том, что Адам недостаточно умен. Другое дело Мелисса. Она была ленива, но в школе, скорее всего, будет учиться хорошо. Поэтому в случае с дочерью вопрос о выборе школы не стоял. В норткотской средней школе она будет чувствовать себя прекрасно, даже очень. Гектор был сноб наоборот. Он считал, что частное образование портит детей. Мальчиков частные школы превращают в неженок, девочкам — прививают высокомерие и бессердечность.
— Тебе все равно, что школа вылепит из твоего сына?
Гэри будто читал его мысли.
Проигнорировав Гэри, Гарри попросил Гектора, по-гречески, дать ему пива.
— Тебе все равно, что он будет учиться с богатенькими снобами? — не унимался Гэри.
— Послушай, приятель, оба дедушки и обе бабушки Рокко из фабричных рабочих. Его отец — механик. Я уверен, он не забудет свои корни.
— У тебя своя мастерская, так ведь?
Гектор знал, что вопросы Гэри не злые, без подвоха, что он просто проявляет любопытство, пытаясь определить, к какой социальной категории принадлежат Гарри и его семья. Но Гектор также знал, что его двоюродный брат не любит, когда лезут в его личную жизнь, и потому поспешил вмешаться:
— Думаю, пора нам поесть колбаски. Как ты считаешь, отец?
— Через пять минут.
Гэри умолк. Гарри демонстративно повернулся к нему спиной и стал беседовать с Деджаном о спорте. Чтобы разрядить напряженную атмосферу, Сэнди завела с Рози разговор о детях.
