— Буду, – обрадовалась Рита и, следуя немому приглашению, уселась на табуретку.
— Как тебя зовут? – спросил он, снимая чайник с электрической плитки.
— Рита, – сказала Рита и бросила быстрый взгляд по сторонам.
Маленький прямоугольный пенальчик без окон и дверей, колченогий стол посредине, под сломанную ножку которого воткнута кипа старых газет, сваленные в одном из углов тетради и увешанные рисунками стены. Две свечи у зеркала на столе.
— А тебя как зовут? – в свою очередь спросила Рита, глядя, как плавно и очень спокойно он разливает чай в стаканы.
— Все зовут меня Сэром, – ответил он, и Рита поняла, что показалось ей странным с самого начала: все его движенья, все жесты были очень аристократичны. Но без кривлянья, а по сути своей. Плавны и немного ленивы.
— Пей, – сказал Сэр и подвинул ей стакан. – Только вот без сахара, с сахаром у нас тут проблема.
— Ничего, я привыкла.
Рита пила чай и удивлялась про себя, почему Сэр ни о чем ее не спрашивает. Он ведь, надо полагать, знает, что делают с теми, кого застают на тротуарах во время ежевечерних и ежеутренних выражений благодарности правительству. Но Сэр молчал, сосредоточенно глядя в свой стакан.
— Это твои рисунки? – спросила Рита.
— Что? – не сразу понял он. – Не все.
— Можно, я посмотрю?
Он пожал плечами, всем своим видом показывая, что она может здесь делать все, что угодно. Рита встала и подошла к стене. Ей почему-то захотелось непременно угадать, какие из них нарисовал Сэр. Она долго простояла у стены, совершенно обалдевшая от того, что увидела.
— Слушай, – протянула Рита, оглянувшись на Сэра, который наливал себе второй стакан. – Ты знаешь, что тебе за это может быть?
— Да ничего не будет, – снова пожал плечами Сэр.
— Почему? – удивилась Рита.
— Потому что наплевать.
— Так ты из этих что ли? – она показала приветственный знак общества по борьбе с существованием существования.
— Да брось ты, – отмахнулся Сэр. – Я пока в своем уме.
— Белое удостовереньице имеешь? – улыбнулась Рита.
— Именно.
— Слушай, а почему я тебя раньше не видела?
— Да я редко отсюда выхожу.
— Ты живешь здесь? – удивилась Рита.
— Моя квартира наверху, над нами. А тут я сижу, чтобы спасать дурных девчонок, вроде тебя. Тех, кто бегает по улицам не вовремя, – пояснил Сэр и, увидев обиженное лицо Риты, улыбнулся. – Ладно, там все кончилось. Ты можешь идти.
— Куда? – покрутила головой Рита. – Двери здесь я что-то не вижу.
— Встань вон в тот квадрат на полу, – показал Сэр. – Встала?
— Подожди, пожалуйста, – остановила Рита его двинувшуюся куда-то под стол руку. – Сэр, можно я приду еще?
— Приходи.
— А как мне попасть сюда?
— Встанешь в нише ровно в середину нарисованного на тротуаре квадрата, – объяснил Сэр и махнул рукой. – Ну, привет!
— Привет, – сказала Рита и в то же мгновенье очутилась в нише на тротуаре. Улица была пуста. "Надо запомнить адрес", – поду мала Рита и посмотрела на стену дома. На стене в черном круге белели три шестиконечные звезды. Это указывало на то, что здесь живут очень высокопоставленные особы. "Странно", – подумала Рита.
На следующий день, отвязавшись от всех дел и надоедливых знакомых, за полчаса до ежевечерних выражений, Рита стояла в нарисованном квадрате знакомой ниши.
Сэр не то что бы обрадовался ей, но как-то оживился.
— Привет, – сказала Рита.
Сэр кивнул и потянулся за чайником:
— Пойду воды принесу. Посиди, я сейчас.
Рита увидела, как в стене с рисунками образовалось что-то вроде двери, которая тут же сомкнулась вновь за спиной у Сэра. В комнатке все было так же, как вчера, лишь на столе лежала толстая желтая тетрадь. Рита не удержалась и быстрым движением руки приоткрыла обложку:
Простуженный проспект
И твой бледный вид,
Вечный бронхит,
У лаза в метро,
У фонарей всегда светлей
И легче жить.
Голова в дыре,
Флейта дымит,
Люди танцуют,
Очки ушли,
В подземном переходе – дождь...
Дай закурить....
Все, что мне оставили
От старого города...
Замерзшие пальцы
На струнах ледяных,
Чугунные воротники мостов,
Суфлеры молчат.
В окнах огоньки
Чуть теплых сигарет,
Занавес из дождя,
Стена, как стена.
Все, что мне оставили
От старого города... *
Рита захлопнула тетрадь и опустилась на табуретку. Во вновь появившемся проеме в стене возник Сэр с чайником в руке. Рита вытащила из сумки пачку сигарет и закурила в ожидании чая.
— Сигареты, – обрадовался Сэр. – У меня все кончились, а идти лень.
Он взял из пачки сигарету и тоже закурил.
— Сэр, послушай, – осторожно начала Рита. – Вон тот рисунок, если я не ошибаюсь, твой?
Она была уверена, что не ошибается.
— Какой? – повернул голову Сэр.
— Вон тот, со Старым городом, – уточнила Рита.
— Мой, – кивнул Сэр и внимательно посмотрел на нее, явно ожидая продолжения вопроса.
— Значит, ты был там? – так же осторожно спросила Рита.
— Как и ты, – коротко ответил Сэр. Рита растерялась:
— Но как ты?..
— Ты же узнала его на рисунке, – улыбнулся Сэр.
— Вот дура, – выдохнула Рита и тоже улыбнулась. – Здорово там, правда?
Сэр кивнул.
— Я очень любила гулять там ночами. Идешь по улочкам вечером, когда на Старый город опускается мгла и на какое-то время словно зависает среди домов на уровне человеческого роста. Можно протянуть руку и потрогать висящие над головой сумерки... – Рита, вновь представив себе все это, мечтательно замолчала.
— Мы шли там как-то ночью по одной из улочек, – начал Сэр. – Булыжник под ногами вместо асфальта, дома эти странные, старинные и пустые, полная луна высоко над башнями... Такое чувство было, что вот сейчас раздастся стук копыт и из переулочка выедет рыцарь на коне, этакое живое воплощение средневековья... Тут действительно в переулке раздаются какие–то звуки, и прямо на нас выходит волосатая личность, изрядно пьяная, босиком, с горящей свечой в руках, и с радостным воплем "Пипл, вы откуда?!" бросается к нам на шеи. Так хотелось дать ему по башке чем-нибудь тяжелым... О, чайник закипел, – переключился Сэр и принялся разливать чай по стаканам. Рита насчитала их пять:
— Кто-то должен прийти?
— Да, – кивнул Сэр и, угадав ее следующую фразу, сказал: – Ты не помешаешь.
— А почему ты думаешь, что я... – Рита замялась, но вопрос просто рвался с ее языка. – Ну, что я не помешаю? И не пойду потом?..
— Ты же не пошла туда вчера, – пожал плечами Сэр. – И вообще, ты меня извини, люди оттуда никогда не стали бы жаться в первую попавшуюся нишу, прячась от ежевечерних выражений...
— Знаешь, – сказала Рита, – я почему-то верю тебе. Я как-то чувствую тебя... Мне кажется, что ты тоже...
Сэр внимательно посмотрел на нее:
— Я общаюсь только с теми, кого чувствую. Иначе можно нарваться на куклу.
— Ты так говоришь, точно это уже было когда-то, – тихо проговорила Рита.
— Было, – спокойно ответил Сэр, но рука его, подносившая ко рту стакан с чаем, дрогнула. – Как-то раз я так влип...
— И... что? – подтолкнула Рита. Сэр усмехнулся:
— Об этом лучше не вспоминать. Спасибо родителю – выложил кучу денег, и единственный сынок отделался легким испугом.
— А почему ты уверен, что не нарвешься теперь?
— Ты была в Старом городе? – вопросом на вопрос ответил Сэр.
— Да.
— А ты знаешь, что вход туда воспрещен и карается?
— Да.
— Но ведь как-то ты туда попала?
— Да, но это уже не моя тайна.
— Я не настаиваю, – сказал Сэр. – Дело не в этом. Если ты была в Старом городе, ты наверняка была в Освященном замке?
— Да, – кивнула Рита.
— И разговаривала с его Хранителем?
— Да, – еще раз кивнула Рита.
— Он научил меня чувствовать людей.
— Ты просил его об этом?
— Разве его нужно о чем-то просить? – удивился Сэр. – Я шел поговорить с ним. Мне был нужен ответ на один вопрос. Хранитель выслушал меня и не сказал ни слова. А потом, уже вернувшись сюда, я понял, что он мне на все ответил, и что теперь я чувствую людей.
— Счастливый, – с какой-то детской завистью протянула Рита. – Мне он сказал, что я ему слишком не ясна, во мне много разных начал, и, лишь когда победит одно из них, он сможет говорить со мной... Если это еще будет нужно мне...
— Да брось ты расстраиваться, – махнул рукой Сэр и хотел было сказать что-то еще, но в это время стена с рисунками разделилась на две части и в проеме возникли темные фигуры.
— Привет, – повернулся Сэр. – Проходите.
Подвальчик-пенальчик, только что бывший совсем пустым, как-то мгновенно наполнился людьми.
— Это Рита, – сказал всем Сэр и включил электроплитку.
