Через десять минут они собрались под нашими окнами. Корчили рожи, показывали языки. Когда учишься в выпускном классе, кажется, что счастье будет длиться целую вечность.
В понедельник нас с ними объединили. Они пытались тихо исчезнуть, но Екатерина прокричала на весь коридор, что лично разберется с теми, кто хочет удрать. Громким голосом. Первоклассник, стоявший рядом с ее кабинетом, вздрогнул и уронил на пол деревянный пенал. Дина Макарова показала всем большой палец.
После истории у нас ничего больше не было, и мы пошли на улицу, за гаражи. Дома курить удавалось не всем. У некоторых родители работали в смену.
На крыльце стояла Елена Николаевна. Она внимательно всматривалась во всех, кто выходил из школы. Увидев меня, она сделала шаг в нашу сторону, и пацаны быстро спрятали сигареты.
– Можно с тобой поговорить? – сказала она, обращаясь ко мне. – Ты ведь новенький из 10 «а»?
Я с тоской посмотрел в спину удаляющимся одноклассникам. Ждать меня они, разумеется, не стали.
– А что я такого сделал?
– Мне просто надо поговорить с тобой. Пойдем вон туда, к футбольным воротам.
– Надолго?
– Нет, минут на пять.
Я сунул руки в карманы и, сгорбившись, пошел за ней.
– Три дня назад, это ведь тебя Екатерина Михайловна приводила вечером в учительскую?
– Ну.
– А зачем она тебя приводила?
– Я-то откуда знаю? Приводила и приводила. Может, хотела познакомиться.
– Ты мне не хами.
– Я не хамлю.
– Тогда отвечай нормально.
– Я нормально отвечаю. Не знаю, зачем приводила. Спросите ее.
Она задумалась на минуту. Наморщила лоб. Глаза очень синие.
– Понимаешь, произошло что-то очень серьезное, но я пока не знаю – что.
– Да? А я тут при чем? Я вообще в этой школе новенький.
– Но курить, ты уже знаешь, с кем надо ходить.
– Мы не курить шли.
– Рассказывай мне сказки. Знаю я отлично, куда вы шли.
– Я не курю.
– Да перестань. Это сейчас не важно. Ты Лидию Тимофеевну видел в тот вечер?
Я понял, что разговор становится неприятным.
– Нет. Я ее не видел.
Даже врать не пришлось. Она ведь не спросила, – слышал ли я ее.
– А почему Екатерина Михайловна с тобой потом так странно разговаривала? И чаем тебя поила?
– Да я-то откуда знаю? Может, она всех новеньких любит чаем поить.
– Перестань паясничать. Я же тебе говорю, – случилось что-то серьезное.
Она посмотрела мне прямо в глаза.
– Ты что-то знаешь? Скажи мне честно. Знаешь ведь, да?
– Да ничего я не знаю. С чего вы взяли вообще?
– С чего я взяла?
Видно было, что она разозлилась.
– С чего я взяла, говоришь.
Глаза у нее сузились.
– А с того, что Лидия Тимофеевна в тот вечер прибежала в учительскую вся в слезах и сказала, что Екатерина Михайловна теперь ее просто убьет. И убежала, ничего мне не объяснила. А еще через два часа эта Екатерина Михайловна привела тебя, и вы с ней очень странно беседовали. Что она хотела от тебя?
Я постарался не смотреть ей в глаза.
– Не знаю я, чего она хотела. Она вообще какая-то…
– Послушай, я понимаю, что тебе не хочется говорить. Екатерина тебя напугала. Но ситуация очень серьезная. Лидия Тимофеевна не ходит в школу вот уже несколько дней. В учительской мне никто ничего объяснять не хочет. Ее просто заменяют, как будто знают, где она, и почему не выходит на работу. Все делают дурацкий вид.
– Сходите к ней домой.
– Я там была!
Она почти закричала.
– Я была там уже двести раз. Никто дверь не открывает. Она у кого-то снимает эту квартиру, но где ее хозяева живут – я не знаю. Она говорила как-то, но я уже не помню. Где-то недалеко. Две остановки на автобусе.
– Может, в домоуправлении спросить.
– Ты что, издеваешься?
Она молча уставилась на меня.
– Я же тебе говорю – она не открывает дверь. Она там внутри. Я ее слышу. Каждый раз, как прихожу – слышу. Но она не открывает мне дверь. Ты понимаешь? Мне! Случилось что-то очень серьезное.
Она запнулась и минуту сосредоточенно смотрела вниз. Прямо под ноги. Как будто что-то искала там на земле.
– Она в институте себе вены вскрывала. На третьем курсе. С тех пор носит платья с длинным рукавом.
Елена Николаевна снова посмотрела мне прямо в глаза.
– Слушай, я понимаю, ты еще очень маленький, и все это тебе кажется диким. Но это такая взрослая жизнь. Помоги мне. Я прошу тебя. Помоги мне.
В этот момент на школьном крыльце появился капитан Эдуард Андреевич. Он посмотрел в нашу сторону и тут же направился к нам.
– Блин, как он меня достал, – со стоном проговорила Елена Николаевна. – Идем!
Она схватила меня за руку и потащила к автобусной остановке.
* * *
В автобусе я ей все рассказал. Без уточнения некоторых деталей, но, в принципе, всё.
А что можно сделать, когда на тебя смотрят такими глазами? К тому же, Екатерине с ее намеками я с самого начала хотел сказать, чтобы она пошла в зад. Просто постеснялся. Ее аттестатом в Советской Армии даже подтереться было нельзя. Корочка слишком твердая. Поступишь или не поступишь – все равно загребут.
Елена Николаевна восприняла новость вполне достойно. Чуть-чуть расширились глаза от удивления – и все. Может, она и не такого от своей подруги ждала. Кто их знает, этих учителей, чем они в своих пединститутах занимаются. Макаренко, наверное, проходят. Или Сухомлинского. «Сердце отдаю детям». Полный вперед.
Во всяком случае, мне она не посочувствовала. Насчет того, что я как дурак просидел в этой кладовке часа два.
– А что говорит Антон?
– Откуда я знаю, что он говорит?
– Ты что, с ним не разговаривал?
– Нет. А чего мне с ним разговаривать?
– Ладно, на этой остановке выходим. Пойдешь со мной. Ты еще будешь нужен.
Лучше бы я спросил – зачем.
– Лида! Ты меня слышишь? – закричала она, как только мы поднялись к двери Лидии Тимофеевны. – Это я – Лена.
– А, может, лучше позвонить? – сказал я. – Или постучать хотя бы?
– Я звонила уже тысячу раз. Тихо!
Я затаил дыхание и прислушался. В квартире действительно кто-то был.
– А вдруг это воры?
– Перестань. Они что там, по-твоему, уже целых два дня сидят.
– А, может, Лидия Тимофеевна уехала на выходные, а в квартиру пустила кого-нибудь?
– Лида! Это я – Лена! Открой!
За дверью полная тишина.
– Лида открой. Я теперь все знаю.
В ответ ни звука.
– Ты слышишь меня? Я знаю все. Я знаю, почему ты не открываешь дверь.
– А, может… – начал я.
– Тихо!
Она чуть не треснула меня по затылку.
– Я знаю, почему ты плакала в учительской три дня назад.
– Откуда ты знаешь?
Голос раздался буквально в десяти сантиметрах от нас. Глухой и совсем не похожий на голос Лидии Тимофеевны. Как будто она говорила откуда-то из-под земли. Я даже вздрогнул от неожиданности. Все это время она стояла прямо напротив нас.
– Открой, Лида, я тебе все расскажу.
– Откуда ты знаешь?
– Со мной здесь друг Антона.
Секунд пять из-за двери не доносилось ни звука.
– Какой друг?
Елена Николаевна быстро посмотрела на меня.
– Тебя как зовут? – еле слышно, одними губами спросила она.
– Саша.
Я ответил точно так же тихо.
– Это Саша, Лида. Его зовут Саша.
– Какой Саша?
Голос Лидии Тимофеевны звучал ровно, без всякого интереса.
– Это новенький из 10 «а». Антон просил его кое-что тебе передать.
Вот этого я от нее не ожидал. Чего угодно ожидал, но не этого. Выпучился на нее и стою как дурак.
– Ты слышишь, Лида?
А на меня она даже и не смотрит. Как будто всё так и надо. Как будто я должен тут просто запеть от радости.
В этот момент щелкнул замок и дверь чуть приоткрылась.
– Что он просил передать?
На нас смотрело лицо Лидии Тимофеевны. Но это было только ее лицо. Самой ее как будто здесь не было. Тень отца Гамлета – женский вариант.
Или полгода в Освенциме.
– Лида…
Такого Елена Николаевна, видимо, все-таки не ожидала. Старый вопрос – верите ли вы в загробную жизнь?
– Боже мой, Лида…
– Что он просил передать?
– У тебя такое лицо…
Лидия Тимофеевна молча развернулась и исчезла в глубине квартиры. Дверь осталась открытой. Ей, кажется, было плевать на дверь.
Елена Николаевна осторожно переступила порог и потянула меня за собой. Внутри было темно. В единственной комнате и на кухне окна были закрыты шторами. Как в склепе. Свет почти не просачивался. Наверное, хозяева увлекались фотографией. На кухне шипел не выключенный телевизор.
После нормального освещения в подъезде, я лично ничего не видел. Стоял посреди комнаты как истукан и просто не знал, что мне делать. Елена Николаевна ориентировалась лучше меня. Она сразу двинулась к окну и хотела отодвинуть штору.
– Не надо!
Голос Лидии Тимофеевны прозвучал откуда-то из угла. Приглядевшись, я различил там большое пятно. Может быть, кресло, а, может, она там просто стояла. В углу. И смотрела на нас.
