– Я поем. – Лапин застегивал рубашку.
– Погудели вчера?
– Угу…
– Позвонить трудно было?
– Уг-у-у-у, – серьезно кивнул Лапин.
– Мудило. – Мать ушла.
Лапин лежал. Смотрел в потолок. Теребил стальное охвостье ремня.
– Я дважды разогревать не буду! – закричала мать на кухне.
– По барабану… – махнул рукой он. Потом приподнялся. Поморщился. Тяжело оттолкнулся от кровати. Встал. Побрел на кухню. Там мать мыла посуду.
На столе стояла тарелка с куском жареной курицы. И вареной картошкой. Здесь же стояла чаша с кислой капустой. И тарелка с солеными огурцами.
Лапин быстро съел курицу. Картошку не доел. Запил водой.
Пошел в большую комнату. Снял трубку. Набрал номер:
– Кела, привет. Это Юрка Лапин. А Генку можно? Ген. Это я. Слушай, мне… это… потереть с тобой надо. Да нет, ничего… Просто посоветоваться. Нет, это ни при чем. Там… это. Другое. Щас? Конечно. Ага.
Он положил трубку. Пошел в прихожую. Стал натягивать куртку. И чуть не закричал от боли:
– Ой, бля-а-а-а-а…
– Ты чего, опять уходишь? – гремела тарелками мать.
– Я к Генке, ненадолго…
– Хлеба купишь?
– Ага.
– Дать денег?
– У меня есть.
– Неужели не все пропили?
– Не все.
Лапин вышел из квартиры. Хлопнул дверью. Шагнул к лифту. Остановился. Постоял. Повернулся. Спустился по лестнице на четвертый этаж. Остановился на лестничной клетке. Присел на корточки. Заплакал. Слезы потекли по щекам. Сначала он плакал беззвучно. Трясся плечами. Прижимал худые руки к лицу. Потом заскулил. Вырвались скупые рыдания. Изо рта. И из носа. Потом зарыдал во весь голос. Рыдал долго.
С трудом успокоился, пошарил по карманам куртки. Платка не было. Громко высморкался на избитый желто-коричневый кафель. Вытер руку о стену рядом с надписью «ВИТЕК ГОВНОЕД».
Рассмеялся. Вытер слезы:
– Мэр, мэр, мэр… мэр, мэр, мэр…
Опять зарыдал. Колупал пальцем синюю стену. Трогал грудину.
Постепенно успокоился.
Встал. Спустился вниз. Вышел на улицу. Прошел мимо трех домов. В четвертый вошел. Поднялся на второй этаж. Позвонил в 47-ю квартиру.
Зеленую стальную дверь открыли почти сразу.
На пороге стоял Кела: 28 лет, среднего роста, коренастый, мускулистый, лицо плоское, рыжеватые усы, бритая маленькая голова.
– Здоров. – Кела повернулся. Ушел.
Лапин вошел в коридор двухкомнатной квартиры: четыре колеса, ящики из-под аудиоаппаратуры, вешалка с одеждой, горные лыжи с ботинками.
Из комнаты Келы доносилась громкая музыка. Лапин прошел в комнату Гены: ящики с видеокассетами, кровать, буфет, фотографии.
Гена сидел за компьютером: 21 год, взъерошенный, похожий на Келу, но полнее.
– Привет. – Лапин встал у него за спиной.
– Хай… – не обернулся он. – Где пропадал?
– Везде.
– Чо, растворился?
– Ага.
– А я вчера сайт нарыл классный. Гляди…
Он набрал www.stalin.ru. Появилась бледная картинка с изображением Сталина.
Под ней надпись: СОБЕРИ КАМЕННЫЙ БУКЕТ ТОВАРИЩУ СТАЛИНУ!
Под надписью виднелись семь каменных цветков. Гена навел стрелку на один. Нажал. Возникла картинка: корова, татуированная изображением Сталина, пасущаяся на лугу из каменных цветков. Над коровой парил лозунг: ВСЕ НА БОРЬБУ С БЕССОЗНАТЕЛЬНЫМ!
– Классно, а? – Гена толкнул его в бедро пухлым локтем, навел стрелку на один из цветков, нажал.
Появилась картинка: два Сталина угрожающе показывают друг на друга. Над ними парил лозунг: ЕСТЬ ЧЕЛОВЕК – ЕСТЬ ПРОБЛЕМА, НЕТ ЧЕЛОВЕКА – НЕТ ПРОБЛЕМЫ!
– Во пацаны гуляют! – усмехнулся Гена.
– Слушай, Ген. Ты про тайные секты знаешь чего-нибудь?
– Какие? «Аум синрикё»?
– Нет, ну… другие… типа ордена.
– Масоны, что ли?
– Как бы. В Сети можно нарыть чего-нибудь?
– Да все можно нарыть. А зачем тебе масоны?
– Мне те, которые у нас.
– Это Кела в курсе. Он про масонов только и трет.
– Кела… – потрогал грудь Лапин. – Он же на черножопых завернут. И на евреях.
– Ну. Он разных знает. А чего тебе?
– Да на меня наехали козлы какие-то. Братство, блядь. Проснувшиеся люди.
– Проснувшиеся?
– Ага.
– И чего они хотят? – Гена быстро двигал «мышью», смотрел на экран.
– Непонятно.
– Ну и пошли их… Во, гляди! Классно, а? Там продвинутые, на этом Сталине!
– Мне посоветоваться надо с кем-то. Кто знает, кто это такие.
– Ну, поди спроси его. Он все знает.
Лапин пошел в комнату Келы: деревянный стеллаж с книгами, большой музыкальный центр с большими колонками, маленький телевизор, портреты Альфреда Розенберга, Петра Столыпина, плакат РНЕ «За новый русский порядок!», три пары нунчаков, шнурованные ботинки на толстой подошве, штанга 60 к г, гантели 3 к г, гантели 12 кг, две бейсбольные биты, матрац, шкура бурого медведя на полу.
Кела сидел на матраце, пил пиво и слушал «Helloween».
Лапин сел рядом. Подождал. Пока кончится песня.
– Кел, у меня проблема.
– Чего?
– Какая-то секта… или это орден… наехали как-то сразу.
– Как?
– Ну, тянут, там, толкают, типа: мы – проснувшиеся люди. Братья. А все к ругом спят. Бабки сулят. Типа, масоны.
Кела выключил музыку. Положил пульт на пол.
– Запомни раз и навсегда: масонов самих по себе не бывает. Есть только жидо-масоны. Про «Б’най Брит» слышал?
– Чего это?
– Официальная жидо-масонская ложа в Москве.
– Кел, понимаешь, эти, которые… ну… ко мне пришли, они не евреи. Блондины, как и я. И даже глаза голубые. Да! Слушай… – вспомнил он, – я только щас понял! У них у всех голубые глаза!
– Это не важно. Все масонские ложи контролирует жидовская олигархия.
– Они говорили, типа, что все люди спят, как бы спячка такая, а надо проснуться, как бы родиться заново, а началось все вообще на улице, возле психодрома подошли и попросили у меня…
Кела перебил:
– Еще триста лет назад все масоны были или жидами, или с прожидью. Раньше, на хуй, жиды масонов использовали, как кукол, а теперь – политиков. А все политики – проститутки. Там, бля, пробы негде ставить. А уж наши… – Кела сцепил жилистые пальцы замком, хрустнул. – У них у всех на залупах татуировка: магендовид и 666.
Лапин нетерпеливо вздохнул:
– Кел, но я…
– Вот, послушай, на хуй… – Кела протянул мускулистую руку, снял с полки книгу. Открыл закладку:
– Франц Лист. Композитор великий. Пишет про жидов: «Настанет момент, когда все христианские нации, среди которых живут евреи, поставят вопрос, терпеть их дальше или депортировать. Этот вопрос по своему значению так же важен, как вопрос о том, хотим ли мы жизнь или смерть, здоровье или болезнь, социальный покой или постоянное волнение». Понял?
В дверь позвонили.
– Генка, открой! – крикнул Кела.
– Ну что за… – Гена злобно зашаркал. Открыл.
В комнату Келы вошел здоровенный парень: 23 года, бритая голова, широкие плечи, кожаная куртка и штаны, большие руки, на торце ладони татуировка «ЗА ВДВ!».
– О! Здорово, зёма, – встал с матраца Кела.
– Здоров, Кел.
Они размахнулись, сильно стукнулись правыми ладонями.
– У вас тут, говорят, железо ржавеет! – улыбнулся парень крепкими зубами.
– Ржавеет, на хуй. Вон, – кивнул Кела на штангу.
– Ага. – Парень подошел к ней, взялся, приподнял. – Понял…
– Только, Витек, пару недель – максимум.
– Нет проблем. – Парень взял штангу в правую руку. Посмотрел на Лапина. На пиво. – Чего, квасите?
– Да нет. – Кела рухнул на матрац. – Я тут с молодежью базарю.
– Хороший шнур, – кивнул парень и вышел со штангой.
– Про «Союз Сатаны и Антихриста» слышал? – спросил Кела Лапина.
– Это что?
– А про «Бне Мойше»?
– Нет.
Кела вздохнул:
– Ёпгеть, чем вы, на хуй, дышите, непонятно!
– Компутэром. – Гена заглянул в комнату.
– Компутэром, на хуй, – кивнул Кела. – А ты знаешь, кто и где придумал Интернет? И зачем придумал?
– Сто раз уже говорил, – почесал щеку Гена. – А чего… все в мире придумали евреи и китайцы.
– А ты «Имя мое Легион» читал? – Кела перевел взгляд на Лапина. В дверь позвонили.
– Открой, – кивнул Кела Гене.
Вошел тот же парень в кожаном. Со штангой в руке.
– Кел, слушай, я чего забыл: там в пятницу Вован к себе звал. Помахаться. Поедешь?
– Давай.
– Я зайду тогда.
– Давай. Во, Витек, «Имя мое Легион» не читали. И спортом ни хера не занимаются.
– Каждому – свое! – улыбнулся зубами парень. Протянул Гене штангу: – Подержи, молодой.
– Да ты что! – засмеялся Гена. – У меня камни в почках.
– Чо, правда?
– Правда! – ответил за Гену Кела. – Во, на хуй, Вить. Двадцатник пацану – и камни в почках!
