— Ещё могу «упасть и отжаться»
— Успеешь ещё — «и упасть, и там пропасть, на дне колодца. Как в Бермудах, навсегда…» — за свои валютные операции.
— Виктор Викторович, какие операции, какой колодец?
— Сам же мне тут недавно в спортзале Высоцкого напевал.
— Теперь понял. Нет у меня никакой валюты, и не было.
— Кантемиров, мы оба с тобой знаем, что есть и была.
— Тогда, ищите.
— Пока не до тебя. А твоего Тоцкого мы гонять будем по всей ГДР, как вшивого по бане. И у него осталось максимум пару суток. Это без выходных.
— Тоцкий такой же мой, как и ваш — гражданин СССР.
— Прапорщик, тогда молись своему богу, чтобы этот гражданин не начал нам первым петь про тебя и валюту, когда мы его с подругой прижмём. И нам всё равно — кто из вас раньше запоёт — или ты, или Тоцкий, — совсем не по доброму ухмыльнулся комитетчик.
— На понт берёшь, начальник?
— Тимур, ты свои поселковские понятия себе же в жопу и засунь. С тобой пока нормально разговаривают.
— Да конечно, нормальный и интересный у нас с вами, Виктор Викторович, разговор получается — про статью 88 Уголовного Кодекса РСФСР. А санкции, я и без вас знаю.
— Вот видишь, студент, какой ты грамотный? — подключился к диалогу с другой стороны особист полка. — Поэтому быстро перестаём борзеть и тупить. Тимур, мы говорим с тобой нормально, и заметь, практически у тебя дома. А не тащим тебя в околоток — признания с тебя вытряхивать.
— А я ничего не знаю.
— А нам от тебя ничего и не надо. Нам надо быстро с Тоцким поговорить и всё. В его же интересах, и в интересах его невесты, как ты там сказал? Симоны.
— Ни хрена себе интересы — Толяна на губу, Симону в Штази?
— Не хами, Тимур! Ты же в ЛГУ учишься, — немного иначе улыбнулся Директор Дома советско-германской дружбы и продолжил: — Тоцкий под сопровождением завтра уезжает в Союз. А его Симоне быстро оформляем документы и отправляем вслед.
— А вам какой резон так суетиться с ними?
— Прапорщик, а ты вспомни шумиху в этом году вокруг письма Горбачёву от сверхсрочника с соседнего гарнизона, — ответил начальник особого отдела мотострелкового полка. — Там тоже была большая и чистая любовь к немке, ядрён-батон! Вам всё своих баб не хватает? А вот нам такого повтора не надо. Отправим обоих тихо в Союз, и пусть там женятся — переженятся, как хотят, в различных позах.
Майор Яшкин уже ходил по залу и, размахивая руками, показывал, как будут жениться Толик с Симоной в Советском Союзе. Тимур задумался…
Всё же есть резон в словах контрразведчиков… Шухер с этим письмом Генсеку КПСС от сверчка-переводчика про свою женитьбу на немке и в самом деле поднялся знатный на всю группу войск.
Комитетчик внёс правильное направление в размышления прапорщика:
— Смотри, Тимур, поэтому мы сегодня и не определим твоего дружка на гаупвахту. Переночует спокойно у нас. Если придёт добровольно. А завтра Яков Алексеевич лично сопроводит Тоцкого до Бреста. Нам лишние глаза и уши тоже не нужны.
— Тогда у меня ещё один вопрос имеется.
— Не много ли у тебя вопросов, Кантемиров? — майор остановился напротив прапорщика.
— Этот последний. Скажите, пожалуйста, товарищи офицеры, а кто Тоцкого заложил?
Контрразведчики переглянулись, и товарищ офицер КГБ ответил почти честно:
— Никто не закладывал. Любит твой дружок по магазинам бегать в центре Дрездена и по вокзалам ошиваться.
— Вот дурак! Говорил же ему…
— Прапорщик, хоть в чём-то, мы с тобой согласны. А по поводу его подруги Симоны — если у неё не было проблем с законом, документы оформим за день.
— Да какие проблемы, Виктор Викторович? Симона работает преподом русского в фахшуле, — начальник войскового стрельбища Помсен выдал следующую военную тайну. Выдал и не заметил…
Контрразведчики переглянулись. Вроде бы всё складывается? Разговорили на раз военнослужащего. Как малолетку… Как учили старшие товарищи… Вот тебе и вся прапорщицкая борзота.
Комитетчик совсем по- домашнему улыбнулся Тимуру:
— Так говоришь, русский язык преподаёт в техникуме? Совсем проблем не будет с документами. Отправим Симону на практику в Союз.
— А на работе её отпустят? — забеспокоился прапорщик.
— Отпустят! Мы так попросим наших немецких друзей, что не только отпустят, но и всю учёбу с проездом оплатят.
— Не обманете, Виктор Викторович?
— Прапорщик, мне что — торжественную клятву тебе дать?
— Клятвы не надо. Будет достаточно и нормального офицерского слова. Вы же офицер?
— Даю слово офицера.
— Хорошо. Куда нам с Тоцким подойти сегодня вечером?
— Тимур, знаешь гаштет на Хауптштрассе неподалеку от Альбертплатц? Я там обычно после спортзала пивком балуюсь.
— Пиво после тренировки?
— А тебе, боксёр, рано ещё «Радебергерское» пить. Лучше минералкой восстанавливайся.
— Виктор Викторович, мы боксёры-прапорщики обычно после тренировок водку жрём. А затем ходим по ночному Дрездену и ищем приключений на свою жопу.
— Считай, что уже нашел. Ты, главное, Тоцкого приведи.
— Приведу. А вы, товарищи офицеры, главное, своё слово сдержите.
— А если не сдержим, вот что ты, прапорщик, нам сделаешь? — заинтересовался в оперативном запале особист полка.
— Не знаю. Но, мне будет интересно, что вы будете делать, если об этом узнают все в гарнизоне. — Кантемиров внимательно перевёл взгляд с одного контрразведчика на другого и вздохнул. — Я сегодня своего друга сдам. Вы меня и так к стенке поставили. Сами предложили условия, сами и выполняйте. Не выполните, мне то будет нечего терять. И если про меня узнает весь гарнизон, что я заложил своего товарища, тогда и про вас все услышат, что вы оба — козлы.
— Ладно, Тимур, не кипятись, — Директор Дома советско-германской дружбы обошёл прапорщика с другой стороны, знаком показал майору заканчивать этот разговор и встал у окна. — Не переживай. Мы уже сказали тебе, что прапорщик Тоцкий здесь никому не нужен. Всё будет нормально для всех.
— Договорились, — ответил начальник стрельбища и повернулся к Яшкину. — Товарищ майор, стрелять сегодня будете?
Начальник особого отдела мотострелкового полка с тоской обвёл взглядом мишенной поле:
— Из-за твоего дружка, прапорщик, сегодня не до стрельбы. Дел много. В следующий раз…
Контрразведчики и начальник стрельбища спустились по лестнице и даже пожали друг другу руки. Кантемиров выдвинулся в сторону казармы полигонной команды. Офицеры остановились около УАЗа особого отдела и ещё раз посмотрели вслед прапорщику.
Комитетчик спросил коллегу:
— Яков, как думаешь, приведёт сегодня беглеца?
— А куда он на хрен денется?
— Как бы вместе с Тоцким на запад не рванул.
— Нет. Однозначно — нет. Кантемирова мы уже проверяли и не раз. Тимур, какой бы он не был, но он — свой. А по поводу валюты, да и хрен то с ней. Пусть балуется, если мозгов хватает по дурости не попасться. Прапорщик с долларами в кармане по гарнизону не шастает, явных сигналов о валюте от наших «барабанов» не поступало. И от командиров никаких претензий. Службу тащит…
— Ладно, поехали. Мне ещё надо с шефом по поводу этой Симоны переговорить.
— А мне успеть паспорт на завтра оформить, — улыбнулся майор Яшкин.
УАЗ начальника особого отдела рванул в противоположную сторону от Центральной вышки войскового стрельбища Помсен…
Глава 2
Старослужащие
Начальник войскового стрельбища возвращался к казарме медленно. Под прапорщицкой фуражкой возникали обрывочные мысли и тут же исчезали. Сил не осталось даже на раздумья… Кантемиров пытался восстановить основную нить разговора с контрразведчиками, но так и не смог. В башке постоянно появлялась и исчезала только одна мысль — сегодня он сдаст своего друга. Сдаст без тени сомнений.
Не захочет Толик идти сам, даст прапорщику раз в ухо и приведёт прямиком к сотруднику КГБ. Потому что — есть ещё Дарья. И Тимур её должен беречь. И Толяна вроде тоже надо как-то сохранить?
