Я начал было возражать, но она меня перебила:
— Сегодня мы с Лайлом Галантом прошлись по магазину. Составляли заявление на покрытие убытков.
— И что, какие-нибудь проблемы?
— Нет, он был очень мил.
— «Милый» — не то слово, которое у меня ассоциируется с Галантом.
— Надо быть женщиной, чтобы разглядеть это в нем. Но дело не в Галанте, а в том, что, пока я там осматривалась, у меня вдруг возникло ощущение непричастности ко всему этому. К магазину, к Першингу. Это было непривычно. Больше похоже на то, что я хотела бы почувствовать, чем на реальное ощущение. Но мне показалось, что это знак.
— Да?
— Я задумалась. Может, нам уехать?
— Уехать?
— Ну да. Без всяких планов, без подготовки. Просто поехать в аэропорт и выбрать место… куда лететь.
Пару секунд я переваривал услышанное.
— Это что, тактический прием? Ты говоришь это потому, что я встречаюсь с Брауэром?
— Ну конечно! Я просто не хочу, чтобы ты натворил глупостей. Но это не значит, что ты был не прав насчет моего невроза.
— Я никогда не говорил, что у тебя невроз.
— Ну, патологии.
— Сумасшествия, — сказал я. — Такой термин я собирался применить.
— Ну так что ты думаешь насчет моего предложения?
— А ты на самом деле этого хочешь?
— Пока отремонтируют магазин, пройдет несколько месяцев. Да я и не уверена, что он мне нужен, этот магазин. Может, лучше будет подождать немного, посмотреть, как мы себя без него будем чувствовать.
— Штука в том, — сказал я, — что я не знаю, смогу ли вот так все бросить и уехать. Турне еще не организовано.
— Сью что-нибудь придумает. А парень из комиссии по досрочному освобождению и сам без пяти минут вардлинит. С ним проблем не будет.
— Да… пожалуй, ты права.
— Голос у тебя не очень-то бодрый.
— Просто я слегка ошарашен, вот и все.
Делимар поставила передо мной свежую порцию мартини; я отхлебнул и, наверное, причмокнул, или что-то в этом роде, потому что Тереза спросила, что я пью.
— Мартини.
— Смотри не набирайся.
— Я поем, когда соберусь назад ехать.
— Хорошо. Поговорим, когда приедешь. А может, лучше вообще не говорить. Просто взять и сделать.
Столик рядом с моим, два пирога с мясом; две седовласые женщины, в креповых шарфах вокруг шеи, светлых брюках и вышитых крестьянских блузках-гуипилях, самозабвенно наблюдают за тем, как третья вилкой кладет что-то в рот мужчине. Тот жует, морщится и делает вид, что сейчас подавится. Женщины фыркают и прижимают ладони к щекам при виде такой необычайной бестактности; старик пытается облапать ту, что его кормила, а она вскрикивает и прикрывает руками грудь в ответ на его карикатурную похоть.
— Вардлин?
— Я здесь. Отвлекся немного.
— А где ты?
— «Альвина».
— А, понятно. О господи, тогда, может, тебе и правда выпить побольше.
Повесив трубку, я занялся мартини. Конечно, улететь куда-нибудь с Терезой было бы лучше всего, но я был разочарован, так как отпала необходимость договариваться с Брауэром. Старик за столиком распетушился и стал кидаться на двух других соседок. Созерцание этой утомительной сцены вывело меня из терпения, и я отвернулся к окну. Темнота спустилась на город. Со стороны таможни лился яркий свет фар — это машины бампер к бамперу шли через границу, продвигаясь не скорее процессии пилигримов с факелами. Вдоль колонны автомобилей шагали уличные торговцы, предлагая лепешки тако, букетики цветов, бусы и кукол. Я представил себе Терезу, как она сидит в залитой мерцающим оранжевым светом каморке в окружении звездных сфер, цветных камней и песка и читает журнал, попивая диетическую колу. Мне вдруг так сильно захотелось к ней, как если бы она стала недосягаемой и нас разделяли не несколько миль, а приговор неумолимой судьбы. Мой мозг отказывался сосредоточиться на чем-то одном. Я подумал: а не наведаться ли мне в какую-нибудь аптеку за оксиконтином, но решил, что это будет глупо, и отказался от этой идеи. Потом задумался над тем, откроют ли когда-нибудь библиотеку имени Джорджа Буша-младшего, и пришел к выводу, что если ей суждено появиться на свет, наверняка она будет заполнена сочинениями типа «Маленькая золотая книга деревьев».[57] Потом мне стало интересно, в городе ли Даррен. Потом я вспомнил разговор из школьных времен на тему, которую я тогда принял близко к сердцу: если бы ты узнал, что смертельно болен и скоро умрешь, кого бы ты убил перед смертью? Помню, я не смог назвать ни одного человека, чья смерть принесла бы облегчение миру. Одного мерзавца убьешь, тут же другой появится откуда ни возьмись. Так я, во всяком случае, думал.
Я не узнал Брауэра, когда тот вошел. В ковбойской шляпе, джинсовом костюме и серой футболке он вполне мог бы сойти за рабочего с макиладоры. Торопливо подойдя к моему столу, он рассыпался в извинениях и настоял на том, чтобы я выпил за его счет еще порцию мартини, каковую Делимар тут же и доставила, вместе с «Маргаритой» для самого Брауэра, которому она уделяла еще меньше внимания, чем раньше мне. Он заговорил с ней по-испански, она кивнула мне, ответила что-то и засмеялась.
— Она говорит, что вы симпатичнее, чем Бенисио, — сказал Брауэр, кивая на фотографию над столом. — Muy guapo.[58]
Мне показалось, она говорила что-то совсем другое, но возражать я не стал.
— Вы с ней знакомы?
— Делимар работает в «Альвине» со времен Панчо Вильи,[59] а я время от времени встречаюсь здесь с клиентами. Кормят тут паршиво. Мексиканская кухня для кретинов. Сало да сальса. Зато найти легко, к тому же многие хотят увидеть это место, потому что, когда снимали «Траффик»,[60] актеры останавливались здесь поесть.
— Мне тоже не очень понравилось.
— Вот черт! В паре кварталов отсюда есть неплохой ресторан морепродуктов. Может, пропустим еще по стаканчику и пойдем туда? — И он сделал хороший глоток «Маргариты». — Чертовски не повезло сегодня на таможне. Думал, весь вечер там проторчу.
— А что у них там стряслось?
— Да кто их знает. Опять Министерство Внутреннего Идиотизма со своими фокусами. Там до сих пор черт знает что делается. У вас на обратном пути тоже могут быть проблемы.
— Так они в обе стороны проверяют?
— Похоже, что да. — Он снова приложился к соломинке. — Итак. С чего начнем?
Я сделал хороший глоток, раздумывая, отказать ему или нет.
— Тереза и я… мы тут поговорили, когда она передавала ваше сообщение, — сказал я. — И надумали бежать с корабля. Устроить себе каникулы. Так что я благодарен вам за предложение, но мы решили, что лучше всего нам пока смотать удочки.
Тень недовольства скользнула по его лицу.
— Я позвонил бы вам, но вы все равно уже почти приехали, — продолжал я. — Вот и решил, что дождусь вас и в качестве извинения угощу обедом.
— Никогда не откажусь бесплатно поесть. — Брауэр снял куртку и повесил ее на стул рядом с собой. — Но знаете, что я вам скажу: вернувшись, вы окажетесь в той же самой переделке, ведь Трита еще долго не посадят, процесс может тянуться год, а то и больше.
— Ну, вот тогда и посмотрим. Я ведь знаю, как с вами связаться.
— Всегда рад помочь. Но у вас еще есть время подумать. Надумаете — позвоните, в ближайшие пару недель у меня ничего срочного не будет.
— Нет, вряд ли.
— Ну, как скажете. — Он поднял бокал и произнес: — За преступление.
— Ваше, не мое, — ответил я и выпил вместе с ним.
— А как насчет каникул?.. Куда вы намерены податься?
— В Европу, наверное.
— Европа — та же Америка, только еда получше и дома постарше. Есть и другие варианты. Вам что нужно? Большой город? Или тишина и покой?
— Тишина и покой. И чтобы к воде поближе.
Казалось, Брауэр роется в своей памяти, как в компьютере.
— Патагония, — наконец изрек он твердо. — На побережье полно маленьких городков. Турист там фигура привычная, но не слишком часто встречающаяся. Чистота. Великолепная природа. Люди дружелюбные. Если понадобится цивилизация, она под боком, но час езды в глубь материка — и вы уже в глуши несказанной.
— Вы там бывали.
— Да, ездил в прошлом году, примерно в это же время. Самый сезон для путешественников. Конец лета, начало осени. Там есть национальный парк, называется «Лос Торрес». Это в Чили. Так вот в нем как будто на другой планете. Природные башни из камня громоздятся на сотни футов в высоту. Целый лес башен. Чистый сюрреализм.
Мы прикончили выпивку, заказали еще по одной порции, и Брауэр подробно рассказал мне о каникулах в Патагонии. Слушая, как он расписывает свои путешествия, я представлял его позирующим на фоне заснеженных пиков: костюм и снаряжение от фирм «Норт слоуп» и «Лендз-энд», цифровой фотоаппарат в одной руке, палка для ходьбы с заостренным стальным наконечником в другой, — исследователь без страха и упрека, вылитая рекламная картинка из журнала «Аутсайд». Несмотря на это, описывал он так хорошо, что мне тут же захотелось в Патагонию. Я так и видел снежные шапки на вершинах Анд, плавучие льдины в океане, зелень эпохи плейстоцена, холодные пустынные пляжи, к которым подплывают киты. Мне показалось, что именно там мы с Терезой можем спрятаться ненадолго и привести мысли в порядок. Где-то к середине четвертого стакана у меня помутилось в голове, мысли завертелись, как клубы пыли за метлой. Я сказал Брауэру, что, похоже, слегка перебрал. Не пора ли нам отправляться в ресторан морепродуктов?
