— Пожалуйста, давай не будем это обсуждать.
— Как скажешь, Дэвид.
— Но новости хорошие, Элисон. Замечательные просто! Никогда бы не поверил, что скажу такое про романизацию, но…
— Все лучше, чем ничего, — согласилась Элисон.
В ту ночь я спал на удивление хорошо. Утром проснулся отдохнувшим и способным спокойно смотреть на вещи. Если Максу понравятся первые шесть романов, может быть, Элисон удастся уговорить его взять меня на постоянную работу. При такой оплате, минус налоги и комиссионные Элисон, я смогу продолжать платить Люси и потихоньку рассчитаюсь с обеим студиям.
— Приятно слышать, что вы так оптимистично настроены, — заметил Мэтью Симз во время нашей очередной беседы.
— Да, это окрыляет — суметь подняться с колен.
Прошла неделя. Макс Ньютон прислал чек за через Элисон. Я немедленно перевел деньги на счет Люси, присовокупив электронное послание, в котором коротко написал:
«Алименты за два месяца сегодня поступят на твой счет. Было бы приятно как-нибудь с тобой перекинуться словечком».
На следующий вечер, разговаривая с дочерью, я спросил у нее, не может ли мама подойти к телефону.
— Прости, пап, она говорит, что занята.
Я не стал настаивать.
Прошли еще несколько дней, нового сценария от Макса Ньютона не поступало. Я послал Элисон записку по электронной почте, поинтересовавшись, что происходит. Она ответила мне, что вчера разговаривала с Максом и все в ажуре. Более того, он сказал ей, что его юридический отдел собирается завтра переслать мне контракт.
Но наступило завтра, и Элисон позвонила сама. По ее дрожащему голосу я догадался, что случилась очередная беда.
— Не знаю даже, как тебе сказать… — пробормотала она.
Я не смог заставить себя в очередной раз спросить «Что опять?», поэтому промолчал.
— Макс отказался от контракта.
— Что?!
— Он отказался подписывать с тобой контракт.
— На каком основании?
— Наш старый друг Тео Макколл…
— Только не это…
— Я прочту тебе заметку, она коротенькая.
«О, как же низко могут пасть сильные мира сего! Дэвид Армитаж, сценарист нашумевшего сериала., выгнанный студией за кражу чужих строчек (выведен на чистую воду публикациями нашей газеты), а позже публично пристыженный за нападение на некого журналиста (уточню — на меня), опустился до самой низкой формы так называемого творчества, известного как романизация. По некоторым сведениям, бывший лауреат премии «Эмми» (справедливости ради, не так давно он был лишен звания лауреата) взялся переписывать сценарии выходящих фильмов для издательства «Лионел», Нью-Йорк. И догадайтесь, за какой фильм в первую очередь взялся «золотой мальчик» телевидения? Грязный фильм для подростков «Потерять это», в сравнении с которым, по слухам, «Американский пирог» кажется поздним Бергманом! Самое забавное — псевдоним, который выбрал себе Армитаж, чтобы спрятаться: Джон Форд. Подразумевал ли он известного режиссера вестернов… а может, писателя-якобинца, сотворившего пьесу «Жаль, что она шлюха»? Хотя в случае с Армитажем более подходящим названием было бы «Жаль, что он плагиатор»».
Мы долго молчали. Меня не тошнило, я не испытывал шока, не чувствовал себя уничтоженным — я уже через все эти стадии проходил. Я просто оцепенел, как боксер, которому нанесли удар в голову и он перестал что-либо ощущать.
Наконец Элисон заговорила:
— Дэвид, сказать не могу, как…
— Значит, мистер Ньютон прочитал заметку и отказался от контракта? — произнес я картонным голосом.
— Да, примерно так.
— Ладно…
— Ты пойми, я собираюсь поговорить с одним влиятельным юристом насчет возможности подачи иска о защите чести и достоинства…
— Не надо.
— Пожалуйста, не говори так, Дэвид.
— Слушай, я знаю, когда я в нокауте.
— Мы можем с этим бороться.
— Нет нужды. Но послушай, прежде чем я повешу трубку, я хочу сказать тебе следующее: ты была совершенно потрясающим агентом… и к тому же лучшим другом, какого только можно себе представить.
— Дэвид, черт возьми, что ты этим хочешь сказать?
— Ничего, кроме…
— Ты ведь не собираешься делать глупости, верно?
— Ты имеешь в виду, к примеру, обернуть мой «порше» вокруг дерева? Нет, я не доставлю Макколлу такого удовольствия. Но я сдаюсь.
— Не говори так.
— Говорю.
— Я позвоню тебе завтра.
— Как хочешь.
Я положил трубку. Затем взял свой ноутбук, нашел документы на машину и позвонил владельцу вторичного авторынка в Санта-Барбаре, с которым мы разговаривали неделю или около того назад. Он сказал, что через час будет меня ждать.
Я поехал на север. В пункте продажи мне предложили кофе. Я отказался. Приветливая девушка сообщила мне, что отчет о состоянии машины будет готов через два часа, тогда же определится и цена на нее. Я попросил вызвать мне такси. Когда такси подъехало, я попросил подвезти меня до ближайшей скупки. Водитель осторожно разглядывал меня в зеркало заднего вида, но с разговорами не приставал и привез туда, куда нужно. Я попросил его подождать. У скупочной конторы были решетки на окнах и видеокамера над тяжелой стальной дверью. Я позвонил, и меня впустили в маленькое помещение, освещенное лампами дневного света. Окошечко открылось, и я увидел располневшего мужчину около сорока лет от роду. Разговаривая со мной, он жевал бутерброд.
— Так, ну и что у вас? — спросил он.
— Последний выпуск ноутбука «Тошиба Текра». Куплен новым за четыре с половиной тысячи.
— Просуньте его сюда, — велел он.
На осмотр много времени не ушло.
— С этими вещами такое дело, — сказал мужчина, пожав плечами, — они устаревают уже через полгода после появления на рынке. Поэтому цена невелика. Четыреста баксов.
— Тысяча.
— Шестьсот.
— Продано.
Когда я вернулся к пункту продажи автомашин, у продавца уже был готов полный отчет. Он предложил мне $ 39 280.
— Вообще-то я рассчитывал на сорок две — сорок три тысячи, — сказал я.
— Больше сорока никак не могу предложить.
— Продано.
Я попросил у него чек. Затем он вызвал мне еще одно такси, которое доставило меня до ближайшего филиала «Бэнк оф Америка». Операционист попросил меня предъявить удостоверение личности. Затем он позвонил в то отделение банка в Западном Голливуде, которое меня обслуживало. Разговор был довольно долгим, и когда он завершился, мне пришлось подписать несколько анкет. Но в конце концов эти ребята согласились принять чек на сорок тысяч долларов и перевести тридцать три тысячи из них на счет Люси. Я вышел из банка с семью тысячами в кармане и взял очередное такси, которое отвезло меня к пункту продажи дешевых машин. За пять тысяч я исхитрился купить темно-синюю BMW 1994 года выпуска, у которой было всего лишь 98 тысяч миль пробега и гарантия обслуживания на полгода. Оформляя документы, я воспользовался телефоном продавца, чтобы позвонить моему страховщику. Похоже, он сильно удивился, узнав, что я сменил «порше» на такую рухлядь.
— Ну, у вас еще есть не истекшие девять месяцев по страховке «порше». BMW тянет только на треть цены… то есть у вас осталось примерно пять сотен.
— Пришлите мне чек, пожалуйста. — И я дал ему свой адрес в Мередите.
Затем я отправился на своей «новой» машине в интернет-кафе. Там я купил кофе и подключился к своему серверу.
«Люси, — написал я, — перевел на твой счет алименты еще за три месяца. Итого мы с тобой в расчете за пять месяцев. Надеюсь, что наступит день, когда мы с тобой сможем поговорить. А пока я хочу, чтобы ты знала одну вещь: я был очень неправ, сделав то, что я сделал. Я понял это сейчас… и мне очень жаль».
Отправив письмо, я воспользовался телефоном в кафе и позвонил в центр обслуживания кредитных карт. Каждая из трех компаний, чьими услугами я пользовался, подтвердила, что мой баланс на нуле. Хорошо хоть не в минусе… Мысленно я поблагодарил Сэнди, который еще несколько недель назад посоветовал погасить долги по кредитам, сняв последние деньги с расчетного счета. Когда я сказал, что хочу закрыть все счета, меня попытались отговорить от этого («Но в этом нет нужды, мистер Армитаж, — сказал мне вежливый менеджер из American Express. — Нам бы не хотелось терять такого прекрасного клиента, как вы»), но я настоял на своем и попросил прислать все необходимые для подписи бумаги по моему адресу в Мередите.
Прежде чем уйти из кафе, я подошел к барной стойке и спросил, нет ли у них ножниц. Ножницы нашлись. Я взял их и разрезал все три мои золотые карточки на четыре части. Парень за стойкой наблюдал за мной.
— Повысили до платиновых или что? — спросил он.
Я засмеялся и высыпал кусочки разрезанных карточек ему в руки.
По дороге в Мередит я опять занялся подсчетами. В банке у меня тысяча семьсот долларов. В кармане три тысячи шестьсот наличными. От страховщика должен поступить чек на пятьсот баксов. Алименты за пять месяцев уплачены. Еще пять месяцев я могу жить бесплатно в доме Уилларда… Не исключено, что он задержится в Лондоне даже на больший срок, но так далеко я решил не заглядывать. Долгов у меня нет. Неоплаченных счетов тоже. Элисон (да благословит ее Господь!) настояла, что сама заплатит Мэтью Симзу из своих комиссионных за посредничество с Максом Ньютоном (она заявила, что и так чертовски хорошо заработала на мне за два моих последних года и теперь самое меньшее, что она может сделать для меня, — это рассчитаться с психотерапевтом). Моя медицинская страховка оплачена на ближайшие девять месяцев. Одежда мне не нужна, книги тоже. Я не нуждаюсь в дорогих авторучках, компакт-дисках, видеофильмах, персональных тренерах, стрижке за семьдесят пять долларов, отбеливании зубов у дантиста ($ 2000 в год), отдыхе за восемь тысяч на прелестных пляжах Баийи… Короче, мне не нужна вся эта дорогостоящая мишура, которая еще недавно заполняла мою жизнь. Теперь я стоил всего пять восемьсот. За коммунальные услуги в коттедже мне приходилось платить не больше тридцатки в неделю, телефоном я тоже почти не пользовался. Я вполне мог уложиться в двести долларов в неделю на еду, пару бутылок скромного вина, несколько банок пива и редкое посещение местного кинотеатра. Это, в свою очередь, означало, что следующие двадцать пять недель оплачены.
