Жена и теща стали подталкивать Рому локтями к двери, побуждая принять более деятельное участие в штурме.
— Тихон Тихонович, не дуркуйте, — грозным голосом предупредил зять, боясь заржать в самый ответственный момент, — с нами взвод ОМОНа. Он вашу дверь в секунду вынесет.
— В подъезд вас только трое вошло, никакого ОМОНа не было, — проявил осведомленность тесть.
— Они через чердак проникли, — подала голос дочь.
— А у них ордер на обыск квартиры есть? — выказал знание законов Тихон Тихонович.
— У них даже ордер на твой арест есть! — заверещала теща. — Где это видано, чтобы выживший из ума старый хрычуга трехкомнатную квартиру в центре Москвы у своих домочадцев оттяпал! Захватил всю жилплощадь, единоличник, да еще и куражится.
— Тетка одному мне квартиру подписала, — протявкал тесть.
— Я сейчас покажу, одному тебе, — Клавдия Петровна ухватилась за дверную ручку и принялась тянуть ее на себя.
— Не надорвись, — ехидно прокомментировал тесть в замочную скважину, — я и дверную ручку, и замки холодной сваркой укрепил.
— Тварь! — зашлась в крике теща. — Шаромыжник! К осаде подготовился?! Баррикад понастроил?! Измором тебя возьмем. С голоду, сволочуга, сдохнешь.
— У меня припасов на полгода, — предупредил тесть, — живым не дамся.
Рома схватился за живот и захохотал на весь подъезд. Сразу же слева он получил затрещину от любимой тещи, а справа пинок от дражайшей супруги.
— Все! Довел ты меня до белого каления! — взревела теща. — Мы идем за милицией!
— Ножки не сбейте, — напутствовал осмелевший тесть.
В отделение милиции отрядили Носкова. Когда он разъяснил ситуацию, дежурный от смеха чуть не упал со стула и задумался, кого бы послать на разборки. В результате выбор пал на самого пожилого и положительного капитана Червочкина. Рома вместе с потным и тяжело дышащим участковым предстал пред светлы очи барынь.
— А где взвод ОМОНа? — нахмурилась теща.
— Залег в кустах, — отрапортовал Рома, — а СОБРовцы на крыше. При команде: «К бою» — штурмуют окна и дверь. Я тоже просил себе бронежилет, но мне не дали.
— А кто потом за ремонт будет платить? — подала голос жена.
— Вы, — пожал плечами капитан, — наше дело маленькое — схватил террориста, скрутил и отвез на дознание. А ремонт ваши проблемы.
— Нужно ему усыпляющего газа подпустить, — намекнула «органам» хозяйственная теща, — чтобы имущество зазря не испортить.
— Могут пострадать соседи по подъезду, — совершенно серьезным голосом предупредил капитан, — нас начальство за это по головке не погладит.
— А вы им всем противогазы выдайте, — нашлась теща.
— У меня тоже противогаз припасен, — донесся из-за двери дрожащий голос тестя.
— Женщин попрошу удалиться, — скомандовал Червочкин, — дело принимает серьезный оборот. Террорист на переговоры идти не желает.
Барыни заторопились вниз по лестнице, а капитан вытер пот со лба и устало пробурчал:
— Дед, открывай.
— Не открою, — отозвался тесть, — без ордера не имеете права.
— Грамотный, однако, — Червочкин тяжело отдувался, — дед, у тебя водичка холодная есть?
— У него даже пиво есть, — влез Рома, — открывай, Тихоныч, капитан за нас.
— Документы на квартиру чистые? — капитан не хотел терять времени даром.
— Оригиналы не дам, — послышалось из-за двери.
— А где же я тебе копии сделаю? — удивился Червочкин.
— У меня есть, — донеслось из квартиры.
— Подгото-о-о-овился дед, — ухмыльнулся зять, — все продумал.
Послышался звук многочисленных открывающихся замков, цепочек, засовов и задвижек. В дверном проеме показалось бледное и испуганное лицо Сошникова. Ксерокопии документов на квартиру дрожали в его руке как при ураганном ветре. Капитан внимательно просмотрел свидетельство о собственности, хмыкнул и подытожил:
— Свезло тебе, старик. Завидую.
— Я сорок лет этого ждал, — откликнулся тесть.
— Ну, хоть дождался, — вздохнул капитан, — а мне, видно, не судьба.
— Господин полицейский, может пива? — предложил Рома. — Тихоныч угости товарища капитана.
— Я на службе, — опять вздохнул капитан, — тащи воды.
Тихон Тихонович просунул в дверь бутылку минералки. Полицейский не спеша опорожнил емкость, еще больше залоснился от пота и предупредил:
— Один пойду. Больно у тебя, Тихоныч, зять смешливый. Только испортит все.
Что уж он сказал жене и теще, осталось загадкой, но больше те штурмом не грозили и об усыпляющем газе не заикались. Тихоныч зажил как кум королю, и теперь семья собиралась в полном составе только на очередных днях рождения и исключительно в Бирюлево. Как-то подвыпив на крестинах Ирочки, Роман задал тестю давно мучавший его вопрос.
— Тихоныч, — поинтересовался Рома, — а ты кому подпишешь эту квартиру?
— А кому бы ты хотел? — прищурился тесть.
— Мне, — не стал вилять Рома, — я тоже хочу на старости лет для себя пожить.
— Сначала вырасти дочь, выдай ее замуж, а потом и живи в своем Брянске, если тебе там что-нибудь обломится. А на эту квартиру рот не разевай. Ты, конечно, Рома, парень хороший, но мне, по сути, никто. Светка — моя кровиночка, я ее на горшок сажал, плавать учил, в первый класс провожал. Так что эта квартира достанется ей, а если вы будете ссориться, я всегда встану на ее сторону, так и знай, зятек.
— Спасибо за откровенность, тестюшка.
— Не на чем.
Многоженец по жизни, Носков не остановился на достигнутом. От развода не удержала и дочка, хорошенькая, беленькая. В конце учебного года в школу, где он преподавал литературу, приехали шефы из Газпрома. Роман Станиславович скакал как ужаленный от стола к доске, пытаясь произвести на газовитых спонсоров благоприятное впечатление и тем самым выбить для своего класса льготные путевки в Египет. Одна из шефов, Юлия Игоревна Чихачева, приятная шатенка лет двадцати семи, особенно горячо ратовала за раздачу дешевых путевок, на этой почве они и сошлись. Буквально в долю секунды завязался бурный роман, где Рома на своей шкуре испытал, что российский газ — «народное достояние». Такого неприличного богатства Носков еще не встречал. Юленька жила одна в стодвадцатиметровой квартире на восемнадцатом этаже пафосной новостройки. В ее квартире чего только не было, даже компьютерная система «умный дом». Юля познакомила жениха с родителями и предложила «разделить постель и народное достояние». Рома, не долго думая, согласился. «Все-таки я прирожденный альфонс, — с долей нежности думал о себе Носков, — так меня богатство и манит, так и манит». Впервые за время своих беспорядочных женитьб Роман встретил интеллигентных и отзывчивых людей: Игорь Сергеевич был инженером-нефтяником, Ольга Александровна — врачом-педиатром. Они вчетвером под гитару распевали КСП-шные песни, обсуждали фильмы Никиты Михалкова, восторгались ранним Пелевиным и ругали Церетели, чувствовалось, что дочь пошла в начитанных родителей и наделена тонкой душевной организацией. Осталось только поставить семейство Сошниковых перед неприятным для них фактом, что Роман и сделал. Это снова было шоу амазонок: не существует на свете такого проклятья и предмета домашнего обихода, которое не обрушилось бы на голову «мерзкого учителешки». В Бирюлево срочно выписали Тихона Тихоновича, тот схватился за разводной ключ и пошел на зятя. Рома отступил на балкон и быстро запер задвижку снаружи, так что беседа велась через стекло.
— Ты что же, гад, делаешь? — свистящим шепотом поинтересовался тесть.
— Беру с тебя пример.
— Я свою дочь вырастил, образование ей дал, замуж выдал. А ты?!
— А я свою бросаю на произвол судьбы. Вот такой я подлец.
— В общем так, Рома, — тесть принялся неумело угрожать, — с той бабой расходишься, даже имя ее забываешь и сейчас же возвращаешься в семью. Сейчас же.
Рома молчал, рисуя пальцем на стекле геометрические фигуры.
— Они же без тебя пропадут, — сдал в голосе Тихон Тихонович.
— Сам тогда возвращайся. Готовь им, стирай им, убирай за ними. Ирусику всего четыре года, а она уже на меня покрикивает и держит за служанку, — пожаловался Рома.
— Шлепни ее, ты же отец, — посоветовал Тихоныч.
— Она сдачи дает и тут же бежит матери и бабке жаловаться. Раньше было две барыни, а теперь три. В ней от меня ничегошеньки нет, вся в жену и тещу.
— А ты сделай так, чтобы вся в тебя была.
— Да как ты сделаешь-то?! — взбеленился Рома. — Дети сразу чувствуют, кто в доме главный, а кто прислуга. Светка тебя много слушалась?
— Я кто? Я — простой работяга. А ты — учитель, тебе знания специальные дадены.
— Не справиться мне с тремя, — вздохнул Носков, — это я на работе учитель, а здесь тварь дрожащая.
— Не дури, Рома, не дури, — стал увещевать тесть.
