Губерт снова на меня ругается, что я растянула сцену смерти до невозможности, и надо было предупредить, что я намерена гримироваться в перерыве. Грим у меня был обалденный. Я смешала белый с желтым и наложила на все открытые участки кожи, а под глазами нарисовала большие темные круги. Вид получился очень больной. Губерт сказал профессору Тисли, что от желтой лихорадки не желтеют. Желтеют только от желтухи, и я напоминала китаянку. Да он просто завидует из-за шикарной рецензии.
Лучшая новость: спектакль вызвал такой интерес, что его выбрали для летнего тура по всему штату Миссисипи. Профессор Тисли говорит, что когда мы поедем колесить по городам и весям Миссисипи, «нас будут ждать, как дождя в пустыне». И мне не нужно сдавать алгебру. Профессор Тисли съездил в школу-интернат и заставил их поставить мне зачет, чтобы я могла закончить школу, объяснив им, что я востребованная актриса и алгебра мне не нужна. Браво, профессор Тисли!
Я сделала двадцать три копии моей желтолихорадочной рецензии. Разошлю всем известным бродвейским продюсерам в Нью-Йорке. Я прямо жду не дождусь, когда туда попаду. Прежде всего наведаюсь в «Сарди» и выпью мартини. Потом в отель «Алгонкин» — посидеть за знаменитым круглым столом, где сиживала Дороти Паркер.[98] И попытаюсь снять квартиру возле ночного клуба «Капакабана» или «Сторк». Квартира мне нужна большая, чтобы могли приезжать мистер Сесил и другие друзья из театра. Жаль, папа и Джимми Сноу не видели меня в «Желтом Джеке». Они, наверно, даже не догадываются, какая я талантливая.
8 мая 1958
Я ошеломлена. Вчера вечером мистер Сесил взял меня на вечеринку, устроенную одним из Сесилеток, и я познакомилась с его новым другом. Никогда не догадаетесь, кто это. Отец Стивенс, учитель катехизиса в моей школе! Воротничка на нем не было, но я его узнала, а он узнал меня. Я ничего не сказала. Занималась своими делами.
Довольно скоро мне наскучило там болтаться, и я засобиралась домой. Направилась в спальню взять пальто, а он заходит следом, уселся и стал со мной разговоры говорить. Он надеялся, что я пойму, что в любви нет ничего плохого, какую бы форму она ни принимала. Он все равно считает себя хорошим священником. Я ему сказала, что это его личное дело, а вовсе не мое. Я не собираюсь трепать языком, но и забывать не собираюсь, после чего взяла пальто и вышла.
Мистеру Сесилу я ничего не сказала, но все это мне до крайности противно. Меня страшно злит, что монашкам не разрешается ходить на свидания и пить спиртное. Священники делают что им заблагорассудится, а бедные монахини живут в монастыре, под постоянным присмотром. Сестра Джуд с удовольствием имела бы собственную квартиру, ходила на вечеринки и все такое, но нет, это дозволено только священникам. Почему все самое приятное достается мужикам?
28 августа 1958
Ну вот, я вернулась из турне. Я умирала от ужасной желтой лихорадки в двадцати трех округах, и в каждом произвела фурор. К концу турне сцена моей смерти длилась уже тридцать минут. Видели бы вы, как бесновалась публика.
Хотя само путешествие выдалось мучительное. Мы ездили в школьном автобусе, и жара стояла хуже, чем в аду. Играли в основном в школьных аудиториях и гимнастических залах. Освещение было ужасным, но в целом мне понравилось.
Пьеса шла в Магнолия-Спрингз, и на спектакль пришла Пэтси Руфь Коггинс. Я спросила Пэтси Руфь, не видела ли она Пикл. Она видела, и представляете, Пикл снова беременна. Я попросила Пэтси Руфь передать Пикл, что я ее люблю. До конца я надеялась, что они с Мастардом появятся, но они не пришли.
Зато меня ждал самый большой сюрприз — миссис Андервуд привела всех своих шестиклассников. Мне пришлось с ними поговорить и сказать, что много лет назад я училась у миссис Андервуд. Она выглядит так же, как раньше, только постарше.
Я так хотела повидать Пичи Уигам и Улу Сур, но мы на следующий день уезжали. Так что просто написала им пару слов на программке, которую Пэтси Руфь согласилась передать.
Из-за того, что мне оказывают столько внимания, я стала самовлюбленной и капризной особой. Однажды вечером во время сцены смерти я скосила глаза к носу, пытаясь рассмешить Губерта. После спектакля за кулисы вошел профессор Тисли и велел всем не расходиться, потому что нас хотят поблагодарить. Я принялась жаловаться, что не желаю больше слушать никаких речей от местной деревенщины. К тому же желтый грим щиплет так, что я сейчас помру.
Я вела себя как последняя задница, и тут профессор Тисли возвращается с девочкой в белом платье. Ей было лет четырнадцать-пятнадцать, и она несла букет роз.
Едва я вознамерилась отпустить едкую шутку про захолустье на ухо стоявшему рядом актеру, девочка направилась прямо ко мне, и я увидела у нее на ноге скобу. Она мне так напомнила Бетти Колдуэлл, калеку, что у меня сердце ухнуло в живот. Я видела, что она страшно нервничает и у нее дрожат руки.
Она сказала, глядя на меня:
— Я хотела поблагодарить вас за то, что сюда приехали. Я первый раз смотрю настоящий спектакль вживую. Спасибо вам.
Когда она вручила мне розы, я взяла их, пробормотала пару слов и бросилась в туалет. Наверно, целый час рыдала. Теперь я не могу выйти на сцену, не подумав о том, что в зале может быть такая вот девочка.
16 сентября 1958
Профессор Тисли дает мне роль семидесятилетней убийцы в пьесе «Человек, пришедший на ужин». Я хотела играть главную роль, но он не сумел найти пожилую актрису, готовую репетировать допоздна.
Пришлось поменять квартиру. Эта была слишком дорогая. Сейчас мы живем в подвале дома одной женщины из «Христианской науки»,[99] и там полно труб. Я уже раз десять головой треснулась. Джимми Сноу вчера ночью грохнулся по дороге в туалет. Может, оно и дешевле, зато явно опаснее.
Мистер Сесил обратился в католицизм. Я ходила на его крещение. С трудом удерживала серьезное выражение лица. Были все Сесилетки. Очень смешно, когда взрослого крестят. Ему пришлось согнуться в три погибели, чтобы его окропили святой водой.
Мы работаем над новым номером для меня. Я играю вдову, говорящую с прахом покойного мужа. Очень смешно. В конце я использую его урну с прахом вместо пепельницы, потому что никогда его, собственно, не любила. Я говорю: «О, Джордж, вечно ты посыпал голову пеплом».
Мне осталось всего девять месяцев, чтобы придумать, как попасть в Нью-Йорк. Хочу уехать сразу после окончания школы. Деньги коплю, не трачу. В этом году еще ни одной одежки не купила, Нью-Йорк важнее. У Пэрис есть там друзья, я могу позвонить. Ни один из продюсеров, которым я посылала рецензию, не ответил. Наверное, придется лично явиться к ним в офис. Читаю книжку про Кэтрин Корнелл.[100] У нее был кокер-спаниель.
30 сентября 1958 Послушайте эту рецензию:
Мисс Д. Фрэнсис Харпер, взбудоражившая наше ревю обворожительной игрой в «Желтом Джеке», выступила в роли семидесятилетней убийцы Хариет Стендли. Она еще раз доказала зрителям драмтеатра «Азалия», что нет роли, которую не смогла бы сыграть талантливая актриса. У нее были жесты и голос пожилой женщины, а небольшой паралич и глухота — ее собственные находки — смотрелись очень эффектно. «Человек, пришедший на ужин» никого не оставит равнодушным, спектакль развеет скуку и на весь вечер обеспечит хорошее настроение любому самому разборчивому и привередливому театралу.
Премьера прошла на ура. Однако профессор Тисли перепугался. После спектакля он подумал, что его мама умерла, но она просто крепко спала. Спросили бы меня. Я со сцены слышала, как она храпит.
Приходили папа и Джимми Сноу. Папа сказал, что я как две капли воды похожа на бабушку Петтибон в этом старческом гриме. Джимми Сноу очень смешно смотрелся в своем костюме. В наше время никто уже не носит бабочки.
Жаль, мама видела меня только в роли Матушки Гусыни.
Поскольку в этот раз у меня была такая маленькая роль, профессор Тисли собирается дать мне главную в следующей пьесе, она называется «Частные жизни» и написана англичанином Ноэлем Коуардом.[101] Одно плохо — я страшно устала, совершенно не сплю. А школу-то нужно закончить.
Попасть в колледж у меня шансов нет. Папа ничего не скопил, ни пенни. Он уже влез в деньги за страховку и в долгу у всего города. Оценки у меня такие плохие, что в колледж я, вероятно, так и так не попадаю, но я уверена, что Кэтрин Корнелл и Гертруда Лоуренс[102] получили диплом об окончании школы.
19 октября 1958
Неужели можно быть таким кулемой, чтобы не проверить перед спектаклем декорации, особенно в день премьеры? Дж. Р. Филлипс, помреж в «Частных жизнях», загубил всю пьесу. Все шло хорошо до второго акта, который проходит в моей парижской квартире. Ричард Ледбеттер, игравший моего мужа, должен был сказать: «Некоторые женщины похожи на гонг. В них нужно бить, постоянно» — и уйти. И он попытался выйти, но идиотскую дверь заклинило, она не открывалась. Он чуть не обрушил всю декорацию и в результате отодрал ручку от двери. Я смотрела на него и не верила своим глазам. И до сих пор не верю. Он ушел со сцены через камин и унес с собой ручку. Этим дело не кончилось, два других актера вошли на сцену через окно! Мы все перезабыли текст, и вместо того чтобы оставить нас уже в покое, Дж. Р. продолжал колотить в дверь, пытаясь ее отклинить. Добился он только одного: с картонных стен попадали картины. Когда он наконец открыл чертову дверь, то не смог ее закрыть и до конца акта торчал в проеме, на глазах у изумленной публики.
