В индивидуальных схватках отдельные случаи доблести и отваги были не редки. Ники Санчес и Тини Мари работали вместе как ударная маленькая команда, спутывая карты противника своими надоедливыми шквалами укусов и царапин, раздаваемых во все стороны.
Сид и Морт применяли свои навыки уличных боев с большой пользой, обрушиваясь на врагов с огромным наслаждением, постоянно ища какой-нибудь тяжелый предмет, чтобы иметь его в руках. «Где Липс и его проклятое оружие?!» — кричал Сид. Но Липс оставался в стороне, довольствуясь своим делом, которое состояло в защите старого Си-Ди, тот упал одним из первых, и Липсу удалось оттащить его от поля боя, после чего он лишь размахивал оружием — щеголеватым специальным полицейским пистолетом 38-го калибра, когда кто-то отваживался подойти слишком близко.
— Стреляй, Липс! — закричал Сид, когда их дела, казалось, стали совсем плохи, — ради бога, стреляй!
— Черт тебя побери, Крейссман! — был ответ. — Я не собираюсь нарываться на уголовную ответственность лишь ради того, чтобы спасти твой жирный зад!
Борис и Ласло старались запечатлеть на пленке этот сенсационный скандал, снимая ручными «Эрри», взбираясь на орудийные башни или залезая в стенные ниши, которые использовались для размещения в них огромных масляных ламп и факелов. Тони и Дейв засели в одной из них, только они не снимали, а курили травку и наблюдали за сценой.
— Прекрасно, — все шептал Дейв, качая головой и сияя, — прекрасно.
Лесс Хэррисон в это время находился в самой гуще событий, ведя себя как маньяк. Воображая себя знатоком каратэ, он скакал кругом, пытаясь нанести всем вокруг убийственные удары ногой и в челюсть, все равно кому — другу или врагу, но его координация была сильно нарушена, не говоря уже о его голове, дозами морфия, поэтому он постоянно терял свою цель и просто летал то туда, то сюда, чаще всего нанося повреждения лишь самому себе.
Рысь Леттерман, действуя где интуитивно, где хитростью, покинул место драки еще на ранних его стадиях, при этом у него хватило здравого смысла сделать это под предлогом:
— Надо увести отсюда Дебби и Элен Вробель!
Что касается редактора Филиппа Фразера, то он вел себя достаточно порядочно, в честной манере маркиза Куинсберри, когда внезапно краем глаза уловил, как через толпу волокут очень знакомые, с голубыми полосами, жестяные коробки с фильмом.
— О, мой Бог, — воскликнул он, — они заполучили негатив!
Это слово пробежало по всей кинокомпании подобно подожженному фитилю.
— Они заполучили негатив!
Это послужило толчком для их необычайной сплоченности, когда даже Борис, Лас и Тони присоединились к битве. Но остальные были безнадежны. Когда Тони падал под градом ударов, его взгляд случайно остановился на Дейве, по-прежнему сидевшем там, где он его оставил.
— Ты, маленький уесос! — пронзительно закричал Тони, — оторви оттуда свою задницу и помоги нам!
Но Дейв только кивнул и блаженно улыбнулся.
— Все отлично, бэби, — и он показал куда-то вдаль, над их головами, где, о чудо! появилась многочисленная процессия, подобная легионам Цезаря, со знаменами, парящими наверху: «Свободу Киму Эгнью!», «Эдипа — на …!» и т. д.
Таким образом, баланс сил еще раз круто изменился, как это очень ясно увидел Сид, когда битва затихла и почти остановилась.
— Ты, козел, — закричал он кардиналу, — тебе конец! Эти парни за нас!
Кардинал, похоже, и в самом деле пришел в замешательство и пробормотал что-то стоявшему неподалеку человеку, выглядевшему худым и голодным, который, в свою очередь, нахмурился и быстро заговорил по-итальянски с молодым бородатым служителем около себя; тот кратко кивнул и сбросил свое одеяние священника, оставшись в плотно прилегающих жокейских шортах и простой рубашке с коротким рукавом. После чего они опять посовещались, после чего молодой человек внезапно от них отделился.
Сид, не чувствуя теперь никакой боли, наблюдал за этой странной шуткой с любопытством и удивлением — пока вдруг не осознал, что затевалось.
— Осторожней! — закричал он, увидев, как молодой человек отошел от «своих» и осторожно проскользнул в ряды ничего не подозревающих хиппи. Там он немедленно схватил плакат («Никсон жив!») и изо всех сил ударил им по голове одного из конкурирующих «Помешанных», провоцируя полномасштабный братоубийственный бунт.
— Нет, нет, — продолжал кричать Сид, — он один из этих!
Тони тоже все видел и присоединился, чтобы поднять тревогу:
— Провокатор! Провокатор!
Но все было бесполезно и, когда драка разгорелась сильнее, жестяные коробки с голубыми полосками пропали из вида, и Сид медленно опустился на пол, на сердце у него, разумеется, кошки скребли.
— Ну, — говорил Борис, допивая свой последний бокал на веранде «Империал», — по крайней мере, теперь мы знаем, что это можно сделать.
— Ха, — горько усмехнулся Тони, — это жалкое утешение.
— Мы получим нашу пленку обратно, — невыразительно сказал Сид.
— Забудь об этом, — сказал Борис, — на свете еще существует множество других дел. Мы сделали это, вот что важно, теперь давайте сделаем что-нибудь еще, чего никто не делал.
Тони кивнул в знак того, что понял, но в то же время тряся головой, не соглашаясь это принять.
— Я не знаю, — мудро сказал он, — я бы хотел разыскать фильм, чтобы увидеть сцену Дейва и Дебби… — он прервался и засмеялся, как будто над самим собой. Затем вздохнул и добавил, почти печально: — Нет, им надо уничтожить его, иначе слишком много людей перестанут работать.
— Я сотни раз прокручивал все в уме, — сказал Сид, которым овладело болезненное состояние с тех пор, как они понесли утрату. — Он практически рассказал мне, что они сделали с фильмом. Он сказал мне: «Вы сделали это с Эйхманом!» И я спросил себя: «Сделали — что?» Похитили, верно: Эйхман был похищен и увезен в Израиль! Верно? О'кей, тогда откуда были те парни? Из Рима, вот откуда! И именно туда они сейчас доставили фильм! Боже, — он печально покачал головой, — я все еще не могу этого осознать, это довольно подло… а я-то все думал о Риме как о месте, где все так возвышенно… И оттуда же пришли парни вроде Святого Петра… Святого Павла, парни такого типа — я прав, Тони?
— Прав, Сид, — сказал Тони, отпивая из стакана. — Если не упоминать последнего великого Ника Макиавелли.
— Да? — сказал Сид с мрачным интересом, — кто это такой?
— О… — Тони пожал плечами, — один из парней. Верно, Б.?
Борис кивнул.
— Да, — и он посмотрел вдаль с печальной и утомленной улыбкой. — Такой же, как и все мы… верно, Тони?
— Верно, Б. — И Тони даже выпил за это.
Стенли К. — знаменитый американский кинорежиссер Стенли Кубрик. Терри Саузерн в соавторстве с ним написал сценарий к его фильму «Доктор Стрэнджлав, или как я научился не волноваться и полюбил бомбу».
Хейворт, Рита (р. 1918) — кинозвезда 40-х годов, снимавшаяся в фильмах «Клубничная блондинка», «Кровь и песок» (оба — 1941), а также в фильме «Леди из Шанхая» (реж. О. Уэллс, 1947).
Мухаммед Али — боксер, чемпион мира по боксу.
Кинематографический вечер! Вечер с порнухой! (франц.).
ДАР — Дочери Американской Революции, общественная женская организация консервативного толка.
«Кайе дю Синема», «Сайт энд Саунд» — французский и американский кинематографические журналы.
Вуайеризм — пристрастие к наблюдениям чужих половых актов и прочих «непристойных» сцен.
Энди Уорхол (р. 1927) — крупный американский художник, одно из светил поп-арта. Занимался также киноэкспериментами, суть которых Сид несколько утрирует.
Тейлор, Элизабет (род. 1932), Бертон, Ричард (1925–1984) — американские звезды, некоторое время состояли в браке и неоднократно вместе снимались в фильмах, самый известный из которых дорогостоящий фильм «Клеопатра», 1963.
Оливье. Лоренс (р. 1907) — знаменитый английский актер, наибольшую известность ему принесло блестящее исполнение шекспировских ролей.
Тальберг, Ирвинг Дж. (1899–1936) — знаменитый голливудский продюсер, один из отцов американской киноиндустрии, третье лицо в «Метро Голдвин Майер», один из «Оскаров» ежегодно присуждается в его честь.
Пастернак. Джо (1901–1965) — один из ведущих продюсеров, специализировавшийся по мюзиклам и легким комедиям.
