Он перевернул страницу, тщательно пригладил страницу ногтем большого пальца правой руки, чтобы она не перевернулась обратно, медленно перелистал содержание, которое занимало три страницы. После этого он приступил к чтению первой главы. Она касалась возникновения Вселенной. Четыре сноски и один рисунок на раскладывающейся странице облегчали понимание этих сложных связей. Книга была написана на немецком языке. Антон Л. читал, пока солнце не скрылась за стоявшими с западной стороны домами. После этого он зажег свечи, но их свет не проявлял текст на пустых страницах. Поэтому Антон Л. снова положил книгу на полку и нажал на ручку или кнопку на хвосте грифа. Ложиться спать было еще слишком рано. Он взял ружье, надел на голову выцветшую шапку-ушанку и, спустившись вниз, вышел из дома. Низко над придворным садом летел целый рой птиц. Из четырех фонтанов журчал всего один. Фонтаны зимой замерзли и все за исключением одного полопались. Вода переливалась через бортики фонтанных чаш и превратила прилегающую к ним землю в топь и болото. Фонтан, который еще работал, оброс бородами из мха.
Антон Л. медленно пошел через парк в сторону Луитпольд-аллее. Другой рой птиц, более мелких, наверное воробьев, пролетел по низко ведущей кривой над парком, затем взлетел и уселся на крышу павильона. (Диана, венчавшая крышу павильона, упала вниз, она лежала, зарывшись лицом в землю, поперек почти уже неприметной гравиевой дорожки. Столбы, поддерживавшие павильон, уже до половины поросли мхом.) Воробьи не остались надолго на крыше павильона. Один из них (существуют ли воробьи-лидеры? В книге это будет описано в соответствующей главе) взлетел и запорхал вверху, остальные последовали за ним, сформировались в рой и полетели по идеальной прямой сквозь листву и ветви какого-то дерева. «Неужели ни один из них не сломает там себе голову?» – подумал Антон Л. Воробьи пролетели сквозь дерево, словно вода протекла сквозь сито.
Над Луитпольд-аллее уже сгущались сумерки.
– Куда ты идешь? – спросил заяц Якоб.
– А, ты тоже здесь, – заметил Антон Л.
– Я скоро заползу в укрытие, прежде чем проснутся эти большие волосатые паразиты с длинными зубами, думая о которых, я так и не могу понять, зачем они вообще существуют на свете.
– Все имеет свой смысл, – сказал Антон Л.
– Значит что-то подобное заключается и во мне?
– Об этом я еще никогда не думал.
– Сможет ли это еще помочь? – спросил заяц.
– Что чему помогает?
– Я имею в виду, сможет ли еще как-нибудь помочь то, что ты прочитаешь книгу.
– Зачем помогать?
– Если ты прочитаешь книгу, то будешь знать все, – сказал заяц.
– Да.
– Но чему поможет то, что ты будешь знать все? Раньше, когда здесь были и другие люди, раньше, да, тогда ты с удовольствием вышел бы с этой книгой. Но теперь, ведь теперь ты не можешь никому сказать, что знаешь совершенно все.
– …тебе…
– Глупость. Ты же знаешь, что я на самом деле совершенно ничего не говорю и не слушаю. Ведь мы уже это выяснили.
– Конечно, теперь я никому ничего не смогу объяснить…
– Так значит, вся эта затея просто смешная, – огорчился заяц.
– Осознание никак не может быть смешным, – попытался успокоить его Антон Л.
– Это вообще вопрос, может ли отдельное осознание, изолированное осознание, вообще быть осознанием.
– Я знаю то, что я знаю.
– Ты хватил чертовски высоко, – сказал заяц – Я знаю то, что я знаю Просто благоговейно. Ты скоро дойдешь до того, что скажешь: я тот, кто я есть.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты еще увидишь.
– Ты говоришь сегодня натуральные глупости. Кроме того, мне совершенно не нравится твои тон: …хватил чертовски высоко…, это мне кажется в подобном случае наглостью.
– Да, да, – продолжал заяц. – Тебе будет совершенно несложно сказать: я не буду говорить больше ни с кем, кто не прочитал эту книгу.
Антон Л. ошарашенно посмотрел на зайца.
– Так, может быть, мне вообще не нужно читать эту книгу? Когда все в мире, возможно, с самого его начала было нацелено лишь на это…
– Я знаю, я знаю – на глобусе наклеена красная стрелка, которая показывает прямо на тебя. Смотри сюда: это Антон Л. Но кто должен на это смотреть?
– Это мне безразлично.
– Теперь тебе совершенно не нужно читать эту книгу. Ты и без того теперь самый умный человек, неоспоримая вершина разума.
– Так значит ты не стал бы читать книгу?
Заяц дернул одним ухом и ухмыльнулся.
– Я не хотел бы этого говорить.
– И все же! – настаивал Антон Л.
– Это была бы лишь одна возможность, – продолжал заяц, – одна из возможностей…
– Не читать книгу?
– Мы углубляемся в бесполезные теории. Факты таковы, что имея такую книгу, ее необходимо прочитать; в подобной ситуации. Испей то, что должно быть испито. Это я понимаю.
– Каждый конец одновременно является и новым началом.
– Кто это сказал? – спросил заяц.
– Курфюрст.
– При всем моем уважении к Его курфюрстской милости, – заявил заяц, – ничем не подтвержденное утверждение – это, говоря помягче, козлиное дерьмо.
– Но во всем всегда есть свое ядро.
– Не витай в облаках, – сказал заяц – Такие речи. Мне это кажется пантеистской ерундой. Существуют концы, в которых кроются новые начала; но есть и концы, в которых никакого начала нет.
– Но я бы не увидел в этом никакого смысла…
– Существуют вещи, которые имеют свой смысл, и существуют вещи, которые смысла не имеют. «Все имеет свой смысл!» Это космическое раскрывание глаз! Стоит мне это только услышать…
– Но почему ты становишься при этом таким сердитым?…
– Люди сами затуманивают свое сознание космическим фимиамом. «Все имеет свой смысл!» Тогда я могу с тем же успехом сказать: ничто не имеет смысла.
– Ты невыносимый пессимист.
– Оптимизм – это благоразумие глупцов. Кроме того, я ни пессимист, ни оптимист. Если же ты все-таки хочешь меня классифицировать, то я позитивист. Но и ты тоже вскоре им станешь, как только прочитаешь эту книгу.
– Мы снова растворяемся в теориях. Содержится ли в каждом конце семя начала? Дай мне договорить, пожалуйста. Ты сам говоришь: в некоторых концах кроется начало. Поэтому все же можно предположить, что во мне, в последнем из Старых Людей, скрывается первый Новый Человек…
– Красивая космическая мысль, – вставил заяц.
– Я же просил тебя меня не перебивать.
– Пардон.
– Значит, во мне… что я хотел сказать?
– Но я же не знаю.
– У меня теперь выскочило из головы то, что я хотел сказать.
– Что в последнем Старом Человеке находится первый Новый Человек. Во мне тоже кроется Новый Заяц.
– У меня в голове сложилась такая красивая фраза, а теперь она вылетела, потому что ты меня перебил.
– Тогда уж она будет больше красивой, чем реальной, – сказал заяц.
– Короче говоря, – продолжал Антон Л., – я, как бы там ни было, хочу стать новым началом.
– А как, если мне позволительно спросить, это должно произойти?
– Что ты имеешь в виду?
– Я совершенно ничего не имею в виду, я спрашиваю: как это должно произойти? Как ты собираешься сделать новое начало? Ты собираешься спароваться с коровой? Или как?
– Отдельные подробности я еще пока что не обдумывал.
– Да. Отдельные подробности и не обдумывают, если только парят в космическом фимиаме.
– Я совершенно не думаю с кем-то пароваться: ни с какой-то там коровой, ни с кем бы то ни было еще. Вероятно…
– Вероятно?
– Вероятно, – высказал предположение Антон Л., – я бессмертен.
– Ах, посмотри-ка! – воскликнул заяц.
– Я совершенно не понимаю, что ты имеешь в виду. Это было бы самым простым объяснением того, что я, именно я, остался жив.
– Потому что ты бессмертен, – сказал заяц.
– Я не говорю, что я бессмертен…
– Все-таки.
– …я лишь говорю: существует такая возможность, что я мог бы быть бессмертным. В пользу этого говорят косвенные улики.
– Зачем же ты тогда читаешь книгу?
– Какое это имеет ко всему отношение?
– Здесь я должен начать издалека: хотя я не человек, а лишь бездушное существо, но я тоже размышляю над развитием мира. Если я правильно информирован, люди хотят прежде всего быть спасены, это было то, что обещали им религии. Из-за того, что люди в общем-то ничего не понимали в смысле и предназначении мира, им была дана возможность – верить. Ты смог бы последовать за мной?
– Я спокойно смог бы последовать за зайцем.
– Возникает вопрос, куда. Ну, ладно. Вера могла бы быть записана людям как заслуга, которая давала бы им надежду на спасение после смерти. На вечную жизнь, например. Другими словами: если Бог, при условии, что он существует, открылся бы, то есть стал бы доступен разуму, так сказать, физически, а не только намеками, как в Новом Завете…
– Ты заяц-теолог?
