– Тимочка, – ласково прижалась к его плечу я, – ты иди к своим, а я пойду на автоматах поиграю.
– Как? – он даже остановился. – Ты не будешь за меня болеть? А ради кого я все это делаю?
– Нет, ты не понял, – я соображала на ходу, – я приду! Но тебе ведь сперва разыграться надо! Мешать не хочу. Ты же не сможешь на меня внимания не обращать, станешь отвлекаться, а игра этого не терпит. Я поразвлекаюсь немножко с бандитами, а потом к тебе приду, тихонечко встану, чтобы ты не заметил, и все время буду рядом.
Он на секунду задумался.
– Вообще-то, да. Игра – дело серьезное. Иди, малышка, пока я разомнусь! Но к моему триумфу чтобы на месте была! А потом мы это дело отметим.
– Где?
– Где захочешь.
Не жалея, он накупил жетонов, мне досталась довольно тяжелая коробочка. По моим прикидкам должно было хватить с лихвой! И потом, я же не сбиралась проигрывать! Сколько взяла, столько и верну, скажу – все отыграла по нулям. Может, даже чего-нибудь присовокуплю. Ну так, несколько сотен. Об основном выигрыше, конечно, промолчу. Как партизан.
В зале, утыканном однорукими бандюганами, было довольно людно. В Москве у автоматов, насколько я помнила, тоже всегда толпился народ. В нашем супермаркете, например, в любое время дня и ночи бандит пребывал в компании каких-то снулых, потертых личностей, у которых одинаковым психическим нездоровьем светились глаза. Как-то я застала у автомата играющую бабусю лет эдак восьмидесяти. Уж про пацанов я не говорю. Эти всегда ошивались поблизости.
Честно сказать, в прошлой своей жизни я совершенно не понимала игроков. И, не понимая, осуждала. Конечно, если бы перед родными бандитами я увидела такое общество, какое обнаружила тут, в Casino Monte-Carlo, то моя точка зрения, вероятно, претерпела бы некоторые изменения. В прошлый раз, когда мы заскочили сюда с Максом и Димой, у автоматов сидели три с половиной калеки. Сегодня же ситуация была принципиально иной!
На одном стуле восседала особа истинно королевских кровей! Седые букольки на голове венчала сияющая диадема, морщинистые узловатые руки тонули в бриллиантовых брызгах, платье на старушенции было такое, что у меня случилось онемение от восторга: голубой шелковый атлас был сплошь заткан серебряными розами, сердцевинку каждой украшал нехилый по размерам голубой камешек. Может, топаз, может, сапфир. Мои познания в драгоценных камнях все еще оставляли желать лучшего. Платье, вне сомнения, изнывало под собственной тяжестью. Юбка колом стояла вокруг стула и, видимо, тянула бабульку вниз. Иначе чего бы она ее постоянно поддергивала? Впрочем, не отвлекаясь от игры.
На столике рядом с дамой лежала гора жетонов. Причем, как я сообразила, эта гора представляла собой выигрыш, потому как кормежка подмигивающего чудища производилась из другого места – похожей на мою коробочки. В момент моего появления старушка как раз выиграла очередную порцию и подскочила на стуле, радостно заорав и победно воздев руку к потолку. Жетоны еще сыпались в поддон, а неугомонная «диадема» уже запихивала костлявой ручонкой очередную порцию бандитского ужина.
Вокруг бабульки стояла троица мордоворотов в одинаковых черных костюмах с позументами и одинаково непроницаемыми лицами. Мордовороты смотрели не на старушку, а по сторонам, будто опасались, что кто-нибудь нападет и отберет у слабой женщины честный выигрыш. Охранники!
– Princesse, – вдруг сказал один из них, обратившись к даме, и осторожно приподнял подол шикарного платья, на который она наехала стулом.
Принцесса? Чьих же она будет? На монакских вроде не похожа. То есть явно не местная. Приехала просто развлечься. Значит, у монархов так принято… Жаль, что я пока не знакома лично со всеми представителями правящих фамилий. Могли бы поболтать о нашем, о женском…
Тут чей-то молодой голос вскрикнул:
– Prince!
Послышался звонкий шлепок ладони. Я оглянулась.
У другого автомата сидела юная парочка восточного вида. На девице места живого не было – сплошное золото в виде колец, цепей, браслетов, даже черные длинные волосы оказались переплетены золотыми нитями. Парень был в белом смокинге и с таким перстнем на безымянном пальце, что его вполне можно было использовать как метательное оружие или кастет. Парочка азартно рубилась с бандитом, но, видимо, без ощутимых результатов. Коробка с жетонами выглядела по-сиротски пусто, и столик блистал девственной чистотой. Что там натворил белоснежный смокинг, я не видела. Скорее всего, просто влез без очереди, потому и получил от раззолоченной партнерши шлепок по руке.
Еще один принц. Если считать меня, то три коронованные особы на один зал казино. Не многовато ли? Или нормально? А если остальные, чьи напряженные спины я в данный момент созерцаю, тоже какие-нибудь Prince и Princesse? Надо будет хоть по фотографии изучить правящие династии, чтобы знать, с кем на одном поле судьба свела.
Когда в очередной раз бандит показал молодой монаршей паре фигу в виде трех совершенно разных картинок, девица что-то недовольно выкрикнула в сторону двери и оттуда, как черт из табакерки, выскочил служка с тремя полными коробками жетонов.
Скорее всего, это дети каких-нибудь шейхов. Не похожи они на европейцев. Прилетели на личном самолете или приплыли на яхте – и оттягиваются. Ладно, тут не познакомимся, так в Дохе в «Four Seasons» встретимся. Мы ведь с Тимуром туда непременно поедем.
Успокоив себя, я стала выбирать автомат, попутно окинув незаметным взглядом остальную публику. Впрочем, можно было не маскироваться. Никто из остальных игроков, а их набралось еще человек пятнадцать, внимания на меня не обратил. Фыркали и звенели автоматы, сверкали разноцветные лампочки и бриллианты, дробно стучали жетоны, позвякивали драгоценности. Красота!
Я пристроилась в самый угол. С одной стороны рубился с бандитом потный взъерошенный мужик в безупречном светло-сером костюме, с другой восседала пышнозадая молодая дама в горностаевой накидке на рубенсовских плечах.
Сиденье было вполне удобным, тонкости обращения с автоматом мне были известны. Я начала!
Помните в «Беге» слова генерала Черноты: «А ты азартен, Парамоша!»? Так вот, тот Парамоша по сравнению со мной выглядел грудничком. Причем слабоумным.
Все-таки мы очень плохо себя знаем! Не зря говорят, истинные качества личности проявляются в экстремальных ситуациях. В моей жизни до сего момента, конечно, много всякого бывало, но именно сейчас я определенно поняла, что самый экстремальный экстрим – это игра. Забираются на обледенелые вершины, прыгают с парашютом и плавают среди акул с аквалангами те, кого создатель обделил даром азарта в игре. Вот они и наверстывают. Тем же, у кого этот дар есть, никакие гонки-полеты-скалолазанье не нужны. За те секунды, что однорукий бандюган думает, чего бы такое учудить, можно успеть сто раз умереть и двести воскреснуть. Покрыться горячим потом, высохнуть до трещин на губах, впасть в предынфарктное состояние, выздороветь, грохнуться на дно пропасти и воспарить к небесам.
Кажется, из всех органов, обретающихся в моем совершенном организме, действовали лишь руки и глаза. Все остальное отмерло, чтобы не мешать. Я скармливала ненасытному чудищу жетон за жетоном, и он, сообразив наконец, что тягаться со мной бесполезно, принялся выплевывать мои жетоны обратно, причем, чем настойчивее я его угощала, тем сильнее он отплевывался!
Содержимое коробки таяло, зато на столике рядом высилась уже целая гора. Вдвое, нет, втрое большая, чем я успела отправить в пасть бандита!
– Давай! Давай! – подгоняла я автомат, не оставляя ему и секунды, чтобы опомниться.
Я поняла главный секрет: его нужно закормить до тошноты! До рвотного спазма! И тогда он, обессилев, исторгнет все. Чтобы только от него отстали!
На секунду мне показалось, что за моей спиной собралась толпа, которая, затаив дыхание, следит за разворачивающейся баталией и едва сдерживается, чтобы не взорваться приветственными овациями в мой адрес. Я обернулась – никого. То есть зал оставался по-прежнему полон, но все были поглощены своими личными битвами. Однако я вполне успела заметить, что такая впечатляющая гора выигранных жетонов выросла только у меня. Потому-то все стыдливо и отвернулись. Личный неуспех на фоне тотального везения соседа – испытание не для слабонервных. А потомственные монархи вряд ли закалены морально и физически. Изнеженная жизнь, потакание слабостям, привычка все получать даром…
Ясно, мы с Тимуром будем совершенно особой парой – сильной, уверенной, несгибаемой, мужественной и очень красивой.
Торжествуя, я впихнула в пасть своего визави самый последний жетон. От души шлепнула по его раскрасневшейся блестящей роже ладонью, и он – сдался! Захрипел, заскрежетал и вывалил на поддон все содержимое, копившееся, наверное, на черный день долгие годы.
Разноцветные кругляшки сыпались и сыпались, звенели и звенели. Подскочил мальчик-служка с приклеенной улыбкой. Поздравил меня с крупным выигрышем, предложил сопроводить до кассы.
