Казарма чем-то отдалённо напоминала барак в польском городе Люблине моего 43 года. Чем — понял сразу: "одноэтажными" нарами. Чем-то "родным и знакомым повеяло на героя от увиденного…"
Голые нары для пившей прошлую ночь "веселящие напитки" публики были меньшим благом, чем обычное и привычное опохмеление, но как его осуществить в новой и незнакомой обстановке? На кого выйти с просьбой "принеси"!?
Всё складывалось занятно: если в начале пути, когда поезд "местного назначения" только с одним орущим вагоном из шести, двинулся в областной центр, и временами появлялась мысль: "куда всё же меня, очкарика, определят на "служение родине"? В какой род войск направят?" — почему-то эти волнения о моей дальнейшей военной "карьере" в помещении областной казармы ни разу не появились.
А день в казарме тянулся нудно! Но я знал о самом простом, лично моём способе "убить время": спать. Но не обычным сном, которым я всегда наслаждался. Сон на голых досках нар был невозможен, доски нар были твёрдыми и не допускали длительного лежания в одной позиции: я переворачивался с боку на бок строго через определённое количество минут. Возможно, что один мой "борт" выдерживал более длительное время лежания, чем другой. Когда бока не выдерживали — я ложился на спину и пытался каждым участком спины соприкоснуться с голой дощаной поверхностью нар. Школьный учитель физики когда-то рассказывал:
— Танк и по болоту пройти может потому, что площадь соприкосновения его гусениц большая, и на каждый квадратный сантиметр поверхности соприкосновения приходится совсем малое количество килограммов веса машины — но почему в войну танки всё же тонули в болотах — таких вопросов милейшему нашему физику я не задавал.
А пока что нарами областной казармы военкомата я проверяю правильность "законов механики", до которых теоретически не добрался. Практика — вот она, пожалуйста, а теория так и осталась "за кадром". Недосягаемой. Если бы учился после семи классов, то наверняка бы знал, что "если ты своим телом воздействуешь на доски нар в казарме областного военкомата, то доскам нар ничего иного не остаётся делать, как точно так же воздействовать на твои бока"! Поэтому старайся максимально плотно соприкасаться спиной с поверхностью нар, и твои собственные килограммы не так тяжко будут давить на тебя".
Следом за правильным размещением тела на любой поверхности, как правило, приходит Его Величество Сон. Он обязательно заменит своими фантастическими, необъяснимыми "кадрами" твои "картинки", после чего вы немедленно придёте к согласию и миру на нужное для отдыха тела, время.
Никогда не страдал от бессонницы, мне неведомо "восхитительное" состояние с названием "бессонница".
А казарменное время шло необыкновенно медленно! Не шло, как обычно, а ползло! Где-то во второй половине дня в казарму вошёл пожилой офицер с двумя военными моложе. Кто-то рядом сказал:
— "Покупатели" приехали…
Пожилой офицер с большими звёздами на погонах, попросил тишины и сказал:
— Чьи фамилии назову — выходите с вещами и становитесь за мной! — и приступил к чтению. Стало тихо: каждый ждал своего "выклика". Набралась группа названных и под надзором двух других офицеров была уведена из казармы.
Группа из нашего района была последней. Наш "покупатель" был с четырьмя маленькими звёздочками на погонах и звался "капитан" Почему "капитан"? "Капитан" — как я знаю, морское слово, а наш "капитан" был очень далёк от моря: на его чёрных погонах были изображения танка. Значит — к танкистам нас отвезут!? танкистами мы будем!? Здорово! Как работает двигатель — я знаю, если меня подучить — смогу и танком управлять… если дозволят "очкарику" взяться за рычаги управления столь грозной машины, как танк.
Дошла очередь и до нас: всех призванных от нашего отдела кинофикации завели в помещение военкомата и усадили на лавки в коридоре. Ждали "решения вышестоящих товарищей" не больше часа и к нам вышел офицер с чёрными погонами, но без значка танка. Офицер помянул наши фамилии и приказал никуда не отлучаться:
— А в туалет можно? — спросил кто-то из "умников" и получил ответ:
— Клади в штаны! — я засмеялся!
Что-то вещал репродуктор в одном из кабинетов военкомата, но "говорильня" тех времён не отвлекала внимание. Много чего "нужного народу" говорилось тогда, всё запомнить мог только человек с "феноменальной" памятью. Но когда дошло дело до выхода из коридора военкомата в обществе "покупателя", репродуктор, как по волшебству, по чьему-то велению выдал только мне одному увертюру из фильма "Дети капитана Гранта". Многое забыл из прошлого, но что момент "окончательного вступления на путь служения отечеству" произошёл под звуки увертюры из фильма "Дети капитана Гранта" — помню!
И было это во второй половине дня двадцать шестого сентября одна тысяча девятьсот пятьдесят четвёртого года от р. Хр.!
Глава 35. Второе продвижение на Запад.
Прошло менее суток с момента, когда пьяная компания новых "защитников родины" начала движение из родного дома — и опять вокзал! Всё так интересно: совсем недавно у меня была "относительная степень свободы", но после непонятных операций с бумагами я как бы прекратил существование. Стал кому-то принадлежать без своего согласия на то. На мою жизнь и мысли крепко наложила лапу государственная машина с названием "армия". Всякие попытки как-то выступить против "отдачи священной обязанности" объявлялись "сумасшествием" и могли дорого обойтись вольнодумцу.
И опять был вагон, и было повторение пьянки потому, что провожающие "служить отечеству" не отпускали "защитников" без средств с названием "деньги". Районные военкоматы предлагали явиться на сборный пункт с "ложкой, кружкой" и с чем-то ещё, но ни один районный военкомат не рекомендовал "захватить как можно больше денег для "дорожных увеселений" Недосмотры "государевых людей" исправляли сами призываемые.
Матушка родимая, дура ты старая, скажи, для чего ты, мне, недоноску, деньги суёшь? Что мне делать деньгами в дороге? С момента выхода с военкомата под надзором офицера, прошлая моя жизнь исчезает, все заботы на себя берёт армия. Как она иногда "заботится" — дело десятое, но она не даст тебе умереть от голода. Зачем тебе деньги? Морда моя самолюбивая, мать-то не от больших сумм суёт тебе гроши, откажись от них! — скотина, я заранее знаю, на какие удовольствия пущу материнский дар! Пропью его, иных фантазий траты материнских копеек у меня нет.
И опять пили! "Лечились". Новая пьянка не имела такой свободы, как в прошлую ночь и такая сдержанность объяснялась присутствием в вагоне "покупателей" с названием "сержанты". Как-то не хотелось "развинчиваться" в присутствии возможных будущих командиров. Командиры не отказывались от угощений свершившихся подчинённых, и всё протекало в почтении. Не, наша российская пьянка с соблюдением приличий — не пьянка! Так, обжираловка без смысла…
"На запад везут…Опять на запад! Но Запад сегодня другой, путь по советскому союзу длинный, где он окончится для меня на западе? В Белоруссии, на границе с Польшей? И в какую часть всё же везут?" — поезд с Урала, следовавший в начале пути на Запад, ночью поменял направление и двинулся на северо-запад. Дни стояли осенние, пасмурные, поэтому определить точное движение нашего поезда по солнцу я не мог.
Да и зачем это нужно? Разве моё удовлетворённое любопытство могло что-то изменить? Нет! Поэтому сиди спокойно и ни о чём не думай" — неподтверждаемые и бесконечные мысли о месте предстоящей военной службы "без боя" не хотели оставлять сознание:
"В самом деле, какая разница, куда тебя загонят отбывать трёхлетний срок"!? — в слове "загонят" на короткий миг показалось что-то применимое к скотине, но всего только на миг, поэтому каких-то особых обид оно не оставило. В сознании прочно окопались другие соображения:
"от того, куда попадём — зависит тягость, или лёгкость предстоящей службы" — но никто из новичков, передвигавшихся тогда в вагоне, не мог сказать о лёгкостях и трудностях предстоящей армейской службы. Слабо догадывался, что об ожидавших нас армейских трудностях знали "покупатели", но те сдержанно принимали угощения и о главном помалкивали. Одну попытку узнать от них, какой род войск ждёт нас, я предпринял, но вопрошаемый офицер был большим дипломатом, чем я, поэтому знания о дальнейшей моей судьбе остались на месте. "Видишь значки танков на погонах сопровождающего — будь доволен увиденным и думай о них до самого "прибытия на место назначения"!
В движении прошла ночь, и утро показало пейзажи, отличные от уральских. Оно и понятно: за двадцать часов езды можно заехать очень далеко. Интерес к месту собственного нахождения не возникал: если за окном вагона началась тайга — стало быть, так нужно".
Великое дело: подготовить сознание к любым событиям с тобой! Поэтому, когда на небольшой станции в шесть "приемоотправочных" путей нам предложили выбраться из вагона "с личными вещами" и построили на перроне — стало понятно: добрались!
