Если Лена проболтается, его будут искать. Если его поймают, то заберут от деда. Старику будет очень одиноко среди дикого леса. Он станет жить, словно животное, и умрет этой зимой, или следующей, или через сотню лет. Деревья высосут из него жизнь и напоят ею свои ветви, такие же хрупкие, как и дед, который бродит сейчас где-то в лесу. И тогда мальчик точно будет знать, что обещание нарушено. Если мама все еще здесь, если она живет в деревьях, ожидая прихода лета, она тоже это узнает.
От куртки повалил дым. Запах был едким, неприятным, куда хуже горящей древесины. Мальчик подумал: «Если она расскажет, они обязательно придут сюда. Если она расскажет, они придут и заберут меня».
Может быть, Лена не врет. Может быть, она и впрямь считает себя его другом. Друг… Еще одно слово из прошлого. Алик… Новогодний праздник… Пятница… Он все вспомнил, возможно, и дружба к нему вернется.
Куртка сгорела, а вслед за ней стихло буйство огня. Послышался знакомый скрип снега. Птицы на ветках испуганно вспорхнули. Из мрака возник силуэт старика.
— Ты позволил огню угаснуть.
— Дрова обледенели, деда.
— Надо было их хорошенько просушить в дыму.
— Я знаю.
— Давай лучше я…
Старик склонился над костром. Пара заклинаний, и языки пламени весело заплясали в кострище. Когда-то дед говорил, что к разжиганию огня магия не имеет никакого отношения. Сегодня ночью мальчик задался вопросом, не лгал ли ему старик все это время.
— Ты ходил к девчонке, — усевшись напротив внука, заявил старик.
— Нет, не ходил.
— От тебя пахнет ею.
Мысли мальчика путались. «Деда, она знает… Деда, они меня помнят! И Юра, и учитель Навицкий… Хотя и чужие».
Он приоткрыл рот и неожиданно для себя сказал:
— Я думал, что смогу найти какие-нибудь объедки.
— Не собирай объедки, — проворчал дед. — Мы — волки, а не лисы.
— Ладно, деда.
— Ты просил?
— Что?
— Просил ее прийти?
Мальчик отрицательно покачал головой.
— Не торопи меня, деда.
Старик скривил покрытый коркой, кривой рот и передразнил его:
— Не торопи меня, деда.
— Она боится леса.
— Возьми ее за руку и приведи ко мне. Я так ее напугаю, что она и словом о нас не обмолвится.
— Она хорошая девочка, деда.
— Хорошие девочки любят потрепать языком.
Мальчик не сдержался:
— Не все, деда! Она не из таких! Она очень несчастна, деда. Она об этом прямо не говорит, но я-то чувствую. Ей нужен друг. Это все, что ей нужно.
Они поставили котел на огонь и отправили туда дневную добычу, какую-то требуху и все такое прочее.
— Деда, ты знаешь, что скоро Рождество? — отважился спросить мальчик.
— Рождество… — повторил за ним старик.
— Как мы его отпразднуем? — дрожа, спросил мальчик.
До самого утра дед не произнес больше ни слова.
* * *
Мальчик проснулся еще до рассвета. Дед спал. На полянке перед шалашом за ночь побывали лисы с лисятами, перевернули котелок в погасший костер. Дед или вообще не просыпался, или проснулся и просто наблюдал за ними. Лисы его не испугались. Для них он стал чем-то сродни лесу, снегу и льду.
Мальчик разворошил уголья, прежде чем уйти. Какие бы страшные истории старик ни рассказывал, он все равно остается его дедом, и никто не освобождал мальчика от данного маме обещания.
К тому времени, как мальчик добрался до бабушкиного дома, сквозь нависшие снежные тучи пробился слабый утренний свет. Прошло совсем мало времени, и девочка выглянула из окна. Вскоре она спустилась вниз и взмахом руки подозвала мальчика.
— Лена, мне следовало раньше все тебе рассказать…
Извинения, кажется, оставили девочку безучастной.
— Но прежде тебя надо хорошенько отмыть, — негромко сказала она.
— Как?
— Родители ни за что не поверят, что ты мой одноклассник, если ты будешь выглядеть так, словно питаешься грязью.
— Но…
Лена сказала, что, конечно, его можно обтереть снегом (нечто подобное она видела по телевизору), но мыло — куда лучше. Для этого ей придется незаметно протащить Алика в дом. Это оказалось вполне реальным. В субботу утром ее родители любили понежиться в постели, и Лене, какие бы странные звуки она ни услышала из леса, не разрешалось стучаться в дверь их спальни.
В кухне Лена схватила висящее у раковины маленькое полотенце, намочила его, выкрутила и прижала к лицу мальчика. Как приятно! Но Лена слишком уж энергично все делала, так что Алику пришлось отступить на шаг. Только непреклонный взгляд девочки заставил его подчиниться. А она все терла и терла, пока полотенце не стало черно-желто-коричневым.
— Видишь? — произнесла Лена таким тоном, словно предоставляла суду доказательство вины подсудимого. — Если тебя хорошенько оттереть, Алик, ты вполне ничего. Если бы у тебя была заботливая мама…
Губы мальчика задрожали. Он понимал, что Лена хочет ему только добра. Просто она не понимает, что для него добро, а что — зло.
— Ой! — замерев, воскликнула девочка, сообразив, что к чему. — Я не хотела, Алик. У тебя, я уверена, была заботливая мама.
— Да, очень…
Лена покраснела, явно не зная, что сказать. А мальчик подумал, что разговоры похожи на деревья: никогда не знаешь, когда наткнешься на стену шипов и придется лезть туда, куда не собирался.
— Я пустила воду в ванну, — наконец сказала Лена. — Когда мы немного приведем тебя в порядок, я скажу родителям, что тебя привез сюда дедушка.
— Они не рассердятся?
— Нет, наоборот, обрадуются. Родители считают, что с другом у меня меньше риск во что-нибудь вляпаться.
Она вывела мальчика из кухни к лестнице.
— Лена, а ты часто попадала в неприятности?
— Я расскажу о себе только тогда, когда услышу твою историю, — улыбнулась она.
Из наполненной ванны поднимались клубы пара. Мальчик увидел душ и унитаз. Он вспомнил, что на унитаз можно садиться и справлять нужду. После этого не нужно загребать кучу палой листвой и лесным перегноем, надо только дернуть за цепочку — и вода все смоет.
Стены в ванной комнате поражали белизной. Между кафельными плитками конденсировались капельки пара. Вскоре легкий туман наполнил маленькое помещение. Лена велела мальчику раздеться и лезть в ванну, но он только отрицательно покачал головой.
— Это же так просто, Алик. Ты что, никогда раньше не принимал ванны?
Мальчик покачал головой.
— У вас что, даже корыта не было, когда вы здесь жили?
— Ты сама все видела, — разглядывая мыльную пену, ответил мальчик, — когда с родителями сюда приезжала.
— Что?!
— Прошлой зимой я видел тебя и твоих родителей, когда вы приезжали в лес. Мы с дедом как раз были на охоте.
— Да ты шпионил за нами! — воскликнула девочка, изображая праведный гнев.
— У нас не было даже корыта.
— Алик, тогда это даже домом трудно было назвать. Когда папа сказал, что нам придется здесь жить, я не поверила. Я подумала, что в этом доме никто не сможет жить.
— Мы прожили в нем всю зиму. Ты видела наш лагерь в лесу… — Мальчик запнулся, не желая ее обижать, но все же договорил: — И сказала, что там мерзко.
Отступив на шаг, девочка прошептала:
— Ты как раз ничего, Алик, а вот тот дикарь в лесу… он и впрямь мерзкий.
Взяв мальчика за руку, она подвела его к ванне. В ней плавали мыльные пузырьки пены, похожие на снежные облачка.
— Не бойся. Тебе понравится.
Снять заячьи шкуры и лохмотья, оставшиеся от одежды, было не так уж легко. Слишком долго они были частью мальчика. Обернутые вокруг ног, эти шкуры казались его собственной кожей, такой же естественной, как у зайца, с которого их содрали.
— Ну же, давай! Или мне придется нести тебя на руках…
Девочка подтолкнула его к ванне. Мальчик поднял ногу, она на секунду застыла над пеной, потом храбро опустилась.
Вода обжигала с яростью огня. Мальчик отпрянул и упал бы, если бы не Лена.
— Алик, ты должен, а то станешь таким же диким, как твой дед.
Эти слова побуждали к действию куда больше, чем команды. Алик снова опустил ногу в воду, но на этот раз действовал гораздо осмотрительнее. Белая пена вокруг его лодыжки приобрела коричневатый оттенок. Когда стопа оперлась о дно ванны, мальчик опустил в воду другую ногу. С минуту Алик стоял посреди растущего темного пятна, а потом Лена сказала, чтобы он садился, и мальчик медленно погрузился в воду.
Поначалу казалось, что его варят живьем, сжигают на костре. Неприятное чувство медленно, но отступало. Мальчик не знал, что делать дальше, и просто сидел в ванне. Крошечный резиновый утенок, столь же нелепый, как и сказочный волк с дверного кольца, смотрел на него из угла ванны. Лена заметила, что мальчик смотрит на игрушку, и бросила ее в воду.
— Надо отмыть тебя хорошенько.
Он никак не отреагировал на эти слова. Все казалось таким далеким, затянутым дымкой…
