Но Рита удивлялась только вначале. Потом, бывая вместе с Игалем в компании его друзей, она обратила внимание, что мало у кого из них были подружки. Они в основном только мечтали о них, но познакомиться с девочкой им было не так-то просто. Как оказалось в Израиле выбирали не девочек, а выбирали сами девочки, и завести подружку здесь было нелегко. Даже самые некрасивые из девочек ценили себя очень высоко и держались, по выражению друзей Игаля, как королевы. Поэтому они все дружно позавидовали Игалю, когда он стал приводить с собой Риту, которая к тому еще была русской и очень хорошенькой. Да, несмотря на то, что почти все эти ребята приехали сюда еще в детстве и учились в израильской школе вместе с местными, встречаться они предпочитали со своими девочками, а местные со своими. Также и девочки. Очень редко случались свадьбы между русскими и местными. Все-таки разная ментальность оставалась почти непреодолимым препятствием. А о родителях и говорить было нечего. Они уж точно предпочитали своих. Местные боялись, что приехавшие из России все поголовно были ненастоящие евреи, так как те продолжали придерживаться традиций своей доисторической родины. Прожив там почти всю жизнь большинство из них не видели необходимости менять привычки, то есть ели свинину, пили в компаниях водку, работали по субботам, не ходили в синагогу даже по праздникам и не целовали мезузу.
Русские же, наоборот, смеялись над местными, считали их тупыми, не знали, о чем с ними говорить, если уж вдруг приходилось беседовать, да на иврите много и не скажешь. Не было у них общих воспоминаний, общих анекдотов, и юмора друг друга они тоже не понимали. Но больше всего русские родители боялись местных невесток и зятьев потому что видели, что у израильтян для стариков в доме нет места. Старенькие родители доживали свой век одиноко в своих квартирах, или в домах престарелых. Правда, государство заботилось о стариках. Служба государственного страхования выделяла каждому старику или старушке женщину, которая полностью их обслуживала: готовила, убирала, ходила в магазины и поликлинику, выводила их на прогулку и вообще делала все, что нужно. Оплачивало это государство. Богатые люди нанимали для своих родителей работницу, которая жила с ними постоянно, так что старики не были заброшены, но заботились о них чужие люди. Дома престарелых тоже были комфортабельные, благоустроенные, частные же дома престарелых были просто роскошными, правда стоили очень дорого. Еще были так называемые хостели, многоэтажные дома, в которых жили только старые люди. Там тоже круглые сутки дежурили медицинские работники, охранники, составлялись развлекательные программы, организовывались экскурсии. Стариков вывозили на концерты, на пикники, предоставляли возможность заниматься в различных кружках, делать лечебную гимнастику. Еще в каждом районе города были специальные клубы для пожилых людей, где они по желанию могли проводить целый день. Туда их привозили, а вечером отвозили домой специальные автобусы, там их кормили, развлекали, и опять-таки организовывали различные кружки, лекции, концерты, экскурсии. Можно было просто приходить в эти клубы по вечерам, общаться, развлекаться. В общем, для стариков здесь был рай, но русские, и настоящие и этнические, по старой привычке хотели жить дома со своими детьми или, по крайней мере, хотя бы часто видеться с ними. Но что толку видеться с невесткой и внуками, с которыми у них нет общего языка. Может быть поэтому, а может быть потому, что русские мальчики и девочки и сами не могли найти общий язык с коренными жителями средиземноморья, вечерние тусовки проходили у русских и местных отдельно. От главной улицы в центре Кирьят-Аты отходили две параллельные аллеи. Часто проходя мимо вечером, Рита видела на обеих группы тинэйджеров, вроде одинаково одетых и одинаково выглядевщих, но с одной аллеи неслась только русская речь и даже русский мат, а в другой был слышен только иврит. Но и сама Рита и другие понимали, что это дело временное. Дети этих молодых людей уже не будут говорить по-русски и скорее всего даже уже и не будут помнить, откуда приехали их родители. Израиль вообще, как и Америка, страна иммигрантов. И если приехавшие все еще цепляются за язык и обычаи страны исхода, то их следующее поколение, уже рожденное здесь, считает себя местными и родным языком для них становится иврит, и они также подозрительно косятся на новоприбывших, и процесс этот будет бесконечен, пока существует диаспора.
Но по этим или иным причинам Риту приняли в семье Игаля с большим радушием или даже можно сказать с большой радостью. Бабушка только всплеснула руками узнав, что Рита живет одна и тут же усадила ее обедать, называя бедной деточкой и ребенком. Мама Игаля тоже удивилась, что их с братом родители отпустили ехать одних. Пришлось Рите, чтобы снять с мамы обвинение в бессердечности, рассказать о письме и вызове тети Розы и, конечно же, о мифическом наследстве, из которого им достался только дом в мошаве.
— Но там очень красиво, и дом хороший, — прибавила Рита, чтобы доказать, что они не такие уже легкомысленные и недаром все-таки примчались сломя голову сюда. — А вот с деньгами получилось что-то странное. Шейнер Рейзл, то есть я хотела сказать, тетя Роза, вполне определенно писала, что оставляет нам все деньги, которые скопил ее муж, а почему-то ничего не оказалось.
— Ты говоришь, она торопила вас, просила приехать поскорее, пока она еще жива?
Это спросил отец Игаля, в котором, видимо, заговорил профессиональный интерес криминалиста, привыкшего заниматься загадками.
— Ну да, — подтвердила Рита. — Вы думаете, она хотела сказать нам, где она держит эти деньги?
— Конечно, видно, эти деньги были нелегальные. Скорее всего, ее муж не платил налогов, а в Израиле с этим очень строго, поэтому и держал их на каком-то особом счете, может быть на номерном без имени.
— Так как же их теперь найти? Наверное, это невозможно? — расстроилась Рита, представив, как бы они могли спокойно жить и учиться без всяких проблем, если бы у них были эти деньги.
— Понимаете, — сказала она, испугавшись, что родственники Игаля решат, что она корыстная и жадная, — Мы ведь с Юрой идем учиться в октябре, а на какие деньги жить? Как вы считаете, эти деньги можно найти?
— Там посмотрим, — загадочно ответил Юрин отец. — Нужно бы побывать в этом доме в мошаве, может, там есть какая-то подсказка.
— Здорово, — восхитилась Рита, — просто как в приключенческом романе или детективе. Вот Юрка скоро приедет, поедем туда все вместе.
— Можно и съездить, — согласился Игаль. — В конце концов, дом ведь нужно время от времени навещать, хотя бы для того, чтобы проветрить, а то там все сгниет.
— Да, точно, — виновато сказала Рита. — Я тоже об этом думала. Но ведь у нас машины нет, а на автобусах добираться очень сложно.
И действительно, когда через месяц приехал Юра, они почти сразу же поехали смотреть дом вместе с Игалем и его родителями на их машине. Но еще до этого Игаль успел сделать Рите предложение, как она поняла с полного согласия его родителей и, конечно, бабушки. Предложение, естественно было принято. Еще бы, именно о таком парне Рита все время и мечтала, а то, что он был для нее чересчур правильным, она решила большой помехой не считать. Если она захочет пуститься в какую-нибудь авантюру, то будет делать это тайно. Но только с кем пускаться? Вовка вообще не подавал никаких признаков жизни, и Рита понятия не имела, где он сейчас, и что делает. Вот интересно, только думала она, поделится он со мной этими деньгами, или обманет. Но даже если обманет, злости на него у нее не было. В конце концов, это ведь благодаря ему она познакомилась с Игалем, а это гораздо важнее. Хотя Вовка был не из тех, кто может кинуть друзей, а то, что он не звонит, так ведь так и было договорено. Теперь интересно было бы проверить дом, спрятал он там ее долю или нет. Господи, как удачно, что она рассказала им о неизвестно где находящихся деньгах тети Розы и ее дельца мужа. Теперь, если все-таки они найдут деньги где-нибудь в доме, то будут считать их тети Розиным наследством. Но иногда ее все-таки мучили сомнения. И Игаль и его отец ведь полицейские, их, наверное, не так просто обмануть. Но Рита гнала от себя такие мысли, о похищении уже давно все забыли, а отец Игаля и вообще о нем ничего не знал. И скорее всего деньги не найдутся, так как Вовка уже уехал с ними в Америку.
Юра приехал в средине октября, загорелый, возмужавший, наконец-то ставший взрослым мужчиной. Только увидев его Рита поняла, как она по нему соскучилась, и что родная кровь, это все-таки родная кровь. Обнимая его, она не смогла удержаться от слез, да и у него глаза были подозрительно мокрыми. С Игалем они понравились друг другу сразу, видно, поняли, что у них совершенно родственные души. Родители Игаля устроили торжественный обед, чтобы получше познакомиться с Ритиным единственным родственником в Израиле, и Рита сразу поняла, что ее акции еще больше выросли в их глазах благодаря ее серьезному и правильному брату. На следующий день они все торжественно выехали в мошав смотреть их наследственный дом и искать подсказку, как найти деньги. Всю дорогу Рита размышляла о том, чего ей лучше просить у бога, чтобы деньги не нашлись и тогда у Игаля не будет даже и тени подозрений о ее истинном участии в похищении, или чтобы они все-таки нашлись и тогда Рита сможет сама оплатить свое свадебное платье и все прочее и не будет висеть таким камнем на шее у своего жениха и его родителей. К тому же в связи с предстоящей свадьбой они послали вызов на постоянное место жительство маме, бабушке и отчиму, а ведь им тоже понадобятся деньги, хотя за этот год там все изменилось. Теперь там можно было вполне легально выкупить и перепродать свою квартиру, и они так и собирались сделать. Так что родители приедут с деньгами да еще получат здесь деньги на электротовары для себя и для бабушки отдельно. В конце концов, может Рита окажется еще и не такой уж бедной невестой, так что лучше пусть Вовкиных денег там в доме не будет.
