Владимир Царицын - Осенний лист или зачем бомжу деньги?

Мотовило взял в руки пакетики, как бы взвешивая их. Не густо. Надо честно признаться, не густо. Почти ничего у него нет на Пархома.

Нужно что-то другое, более весомое… И вообще, официально, по закону трудно будет чего-нибудь добиться. А может, ну их на хрен эти улики? Может взять, да и грохнуть? Тупо грохнуть, отомстить за

Сидорова? Одним уголовником меньше будет. Ну, в самом деле, что у него есть, кроме подозрений и необоснованных обвинений уважаемого в городе человека? Не ехать же в Москву с использованным шприцем и двумя окурками. Засмеют. Правда есть еще Альфред Аркадьевич

Молотилов. Бомж. Человек без паспорта. Ну и где он? Сбежал. Найти-то можно, конечно. Хотя бы для того, чтобы спрятать его от Пархома.

Гоша снял трубку и позвонил жене. Наденька не спала, так как ответила быстро, и голос у нее был совершенно не сонный:

- Ну что ты так долго не звонил, Гоша? - с места в карьер упрекнула его Наденька, она почему-то всегда знала, что звонит именно он. - Ты же знаешь, что я волнуюсь!

- Привет. Вот он я. Поздравляю тебя с добрым утром и с праздником, любимая.

- С добрым утром не поздравляют. Его желают.

- Тогда я желаю тебе доброго утра.

- Спасибо. И я тебе.

- Надюш!

- Что?

- А ты как знаешь, что это я звоню?

- То есть?

- Ну…, всегда, когда я звоню, ты знаешь, что это я. Снимаешь трубку, я еще слова не успел сказать, а ты уже знаешь, что это я.

Как это у тебя получается?

Надя рассмеялась, но как-то грустно:

- Ты же из кабинета своего звонишь. У твоего телефона звонок особый. Печальный какой-то.

- А-а-а, понятно, - сказал Гоша и подумал про себя: 'Лукавит.

Когда я не из кабинета звоню, она все равно знает, что это я'. - А ты почему не спишь?

- Не спится. Тебя жду.

- Альфред с Окрошкой не приходили?

- Не-ет, - удивилась Надя. - А что, должны были?

- Не знаю. Я им приказал из машины не выходить, а они сбежали.

- Нет, никто не приходил. Окрошка? Почему Окрошка? Смешное какое прозвище у этого Грохотова…Нет, не было ни Альфреда Молотилова, ни Грохотова-Окрошки.

'Куда же они делись? - подумал Гоша. - Неужто на 'Искру' отправились? Да нет, вряд ли. Не такие же они дураки, чтобы прямиком в лапы к чеченам. Наверное, затаились в каком-нибудь другом бомжатнике. Надо срочно искать'.

- И Сидоров не приходил, - продолжала Надя.

- А он больше уже не придет, - вздохнул Гоша. - Никогда. Погиб

Сидоров.

- В гостинице? Где взрыв был?

- Да.

- Ты переживаешь?

- Хороший был мужик. Хотел Пархому за жену отомстить. Теперь…, -

Гоша вдруг замолчал.

- Гоша? - голос у Нади был обеспокоенным. - Але, Гоша! Что ты молчишь? Ты что задумал? Не смей! Не ввязывайся в это дело! Слышишь меня? Гоша?

- Ну, что ты? Я и не думал даже…

- Не ври. Я же тебя знаю. Ввяжешься - всем плохо будет. Не только тебе. Обо мне подумай. О нашем…маленьком…

- О ком? О каком маленьком? - не понял Гоша.

- О том, который будет.

- Ты что…? Ты…? Ты просто так говоришь, гипотетически? Или…?

- Или. Но я пока не уверена, что я… Не хотела тебе говорить, хотела сначала убедиться…, чтобы на сто процентов…

- Наденька! Родная! Да ты… Я не знаю что сказать! Надюша…

- Ты не радуйся раньше времени. Может, опять ничего.

- А ты сумки тяжелые таскаешь! С ума сошла! Чтобы с сегодняшнего дня ничего тяжелей стакана…молока не поднимала. Ясно?

- Слушаюсь, товарищ майор! Ты скоро домой?

Мысль о поисках Альфреда улетучилась из головы майора.

- Уже лечу! Целую тебя!

Мотовило положил трубку и снова взглянул на пакетики, сиротливо лежащие на столе. Потом перевел взгляд на корзину для мусора, стоящую между столом и сейфом, подумал и, открыв сейф, положил вещдоки на нижнюю полку. Когда он уже полностью одетый был готов выйти из кабинета, противно и настойчиво зазвонил телефон. Гоша поморщился, как от зубной боли решив, что это звонит Смоленцев или какая-то другая сволочь. Посмотрев на часы (десятый час утра) и поборов в себе желание плюнуть на все и не снимать трубку, Гоша вернулся к столу.

И правильно сделал. Звонил Эдик Мому.

- Алло! Гоша, я не стал тебе домой звонить, уверен был, что ты на службе.

- Честно сказать, собрался уже уходить.

- А что так? Раскрыл преступление? Молодец! Лихо. Со спокойной совестью теперь можешь идти домой. Придешь сейчас домой к любимой жене, ванну примешь, чашечку чаю выпьешь. Или кофе. А может водочки?

Завидую. А я только на работу пришел. У меня еще все дела впереди, сплошная…грыга и рутина. Но ничего не поделаешь. Надо! Несмотря на праздничный день и огромное желание выпить с тобой водочки. Или коньячка. В честь праздника.

'Грыга'! Это их условный сигнал. Если 'грыга', то Эдик желает сообщить ему нечто важное и не для посторонних ушей. Значит, Гоше надо перезвонить Эдику на мобильный. Не со служебного и не с домашнего. Береженого бог бережет.

- Так давай вечером посидим, - предложил Мотовило. - Втроем - ты, я и Наденька моя. Разбирайся со своей грыгой, - Гоша подтвердил, что условный сигнал он принял и обязательно перезвонит, - и давай ко мне. Ты парень не женатый, стало быть, свободный, как ветер. А моя

Наденька свет Петровна с малой родины гостинец привезла. Из Холмов.

Тесть кабанчика заколол к ноябрьским. Коньячок под свеженинку идет - любо-дорого. Ну, как?

- Я обдумаю твое предложение. До связи.

- До связи.

Второй сеанс связи состоялся через пару минут. Гоша только отъехал от управления и остановился у первого таксофона.

- Але! Что там у тебя за грыга?

- Всем грыгам грыга. Ты говорил, что труп, который мы вывезли от гостиницы…, ну…, что этот человек мог бы стать твоим другом.

- Говорил, - мрачно ответил Гоша, хоть Эдик и не спрашивал, а просто напоминал ему его же слова.

- Так вот - тебе и ему такая возможность представилась.

- Не понял.

- Труп этот вовсе и не труп.

- Что?

- Он жив и совершенно неплохо себя ощущает.

- Что? - заорал в трубку Гоша и от неожиданности ее выронил. Потом долго пытался поймать раскачивающуюся на металлическом шланге у самого тротуара трубку, наконец, поймал:

- Эй, Эдик! Повтори, что ты сейчас сказал!

- Я думал, что ты в обморок упал. Долго молчал.

- У меня трубка из руки выскользнула…Ты что, серьезно насчет

Сидорова?

- Так у него Сидоров фамилия? Живым твой Сидоров оказался.

- Но как же…? Ты же сам смерть констатировал?

- Констатировал. А он взял и ожил. Бывает такое. Видно не все еще дела на этой грешной земле человек сделал. Видать держит его что-то на ней. Или кто-то.

- Ты прав, есть у него здесь дела.

- Кому-то задолжал?

- Скорее ему задолжали… И где он сейчас? В морге?

- Зачем живого в морге держать? Раненного, но живого? Морг не больница. Я почему-то решил, что докладывать руководству о том, что труп ожил, не стоит. По-тихому перевез его к своему корешу. Ну, ты его знаешь, к Трудникову Семену.

- Во вторую городскую?

- Не совсем. В бывший профилакторий завода 'Искра'. Там есть все, что нужно - койки, матрацы, одеяла, даже кое-что из медицинского оборудования сохранилось. Все это богатство перешло на баланс второй городской после того, как завод развалили, там у них сейчас что-то вроде склада. Они там свои профессиональные праздники и дни рождения отмечают. Кстати сказать, сегодня вполне возможно годовщину победы над поляками справлять будут.

- А Сидоров как?

- А Сидоров не будет. Ему еще рано за стол садиться, и спирт медицинский пить рано.

- Да я же не о том!

- Шучу. Сидоров в процедурном кабинете лежит, а кабинет заперт.

Кроме того, процедурная на втором этаже, а гулянки свои медицинские работники в холе на первом этаже проводят. Да и я же сказал - возможно! Может и не будут. Праздник-то, сам понимаешь, не профессиональный. И вообще я думаю, они его еще вчера отметили.

- Я должен видеть Сидорова.

- Позже. Он сейчас спит. Я его только час назад прооперировал.

Извлек из спины четыре осколка. Один, самый здоровенный, рядышком с позвоночником сидел. Чуточку бы поближе к позвоночному столбу и кранты. В лучшем случае инвалидом не ходячим на всю жизнь остался бы…И сотрясение мозга у него не слабое, хоть и голова крепкая.

- Ты осколки, надеюсь, не выбросил? - осторожно поинтересовался

Мотовило, и ему вдруг сразу стало стыдно за свой вопрос.

- Эх, мент ты мент! - пристыдил его Эдик Мому. - Человек можно сказать с того света вернулся, а ты…, 'осколки не выбросил?'. Не выбросил я осколки. У меня они.

- И все же, когда я смогу его увидеть?

- Слушай, Гоша, иди-ка ты… домой. Я Сидорова твоего немного позже посмотрю, перевязку обновлю, потом тебе позвоню, и ты подъедешь. Ну, все, бывай. До связи.

- До связи…Эдик!

- Что?

- Спасибо тебе… за Сидорова.

- Я хоть и имею дело с трупами, но клятву врача тоже когда-то давал, - проворчал Эдик.

- И за то, что не доложил…

- Чего не сделаешь ради собутыльника.

- Спасибо.