И как он поворачивает к стене коляску, срывает сначала покрывало с кровати, потом рубашку, затем полотенце с Лекси — именно в этом порядке. И жар его кожи на ее коже, прохладной. И как он пытается распутать завязки мокрого купальника, ругаясь от нетерпения, и Лекси помогает ему. И как он выхватывает у нее из рук мокрый узел и швыряет в стену. На штукатурке так и останется след, похожий на медузу, и новые постояльцы будут удивляться, откуда такое странное пятно.
Лекси дорого в нем все: и его невероятное тело — крепкое, мускулистое под бархатной кожей, — и линия волос, бегущая вдоль живота (Лекси и забыла о ней). И его страстная сосредоточенность во время близости, и предельная серьезность на лице, и то, что она с ним, наконец-то, спустя долгие месяцы.
Потом он засыпает. Лекси не спится. Она потягивается, зевает, встает с постели. Натягивает платье, подходит к Тео — тот все еще спит в коляске, надув губки, веки подрагивают во сне. Лекси смотрит на него, гладит по волосам. Одна рука у него свесилась, и Лекси вглядывается в узор из тонких линий на его ладони.
Лекси подходит к раскрытому окну. Внизу, на набережной, гуляют люди, едят мороженое, стоят у перил, прохаживаются взад-вперед. После их возвращения с пляжа начался прилив: волны лижут пенными языками портовую стену. Старичок гуляет с собакой, та метит статую. Из магазина выбегает ребенок, в каждой руке по апельсину. Вот забавно, думает Лекси, люди заняты своими делами, а она, женщина в платье, тайком наблюдает за ними из окна.
Она думает, где бы им поужинать, скоро ли проснется Тео, не купить ли ему воздушного змея — она видела в магазине красного с желтым хвостом. Смотрит на огромный серый мол Кобб, похожий на спящую змею, высунувшуюся из моря.
Услышав шорох из коляски, Лекси оборачивается. Те о просыпается, вертит головой. Лекси садится подле коляски на корточки.
— Привет, — шепчет она.
Те о зевает и, не открывая глаз, четко произносит:
— Говорил же я, не хочу.
— Вот как?
— Да. — Тео хмурится, моргает, глядит по сторонам. — Здесь не дом.
— Верно, не дом. Мы в Лайм-Риджисе, вспомнил? В гостинице. Ты немножко вздремнул.
— Риджис, — повторяет Тео, и лицо у него напряженное, будто он что-то вспомнил. — Ведерко… с камешками.
— Здесь твое ведерко. Вот, смотри.
Тео потягивается и вылезает из коляски, взяв под мышку вязаного котенка.
— Альфи не любит Риджис, — заявляет он и идет к ведерку, которое Лекси оставила под дверью.
— Не любит?
Тео, наклонившись над ведерком, внимательно его разглядывает.
— Нет.
— Почему не любит?
Тео отвечает не сразу.
— Говорит, здесь очень сыро.
Лекси, сидя на краешке кровати, сдерживает улыбку.
— Что ж, он ведь кот. Кошки не любят, когда мокро.
— Нет, не мокро, а сыро.
— Мокро и сыро — одно и то же, сынок.
— Нет, не одно и то же!
— Ладно. — Лекси закусывает губу. — Хочешь пить?
Тео достает из ведерка камешки и выкладывает в ряд. Серые, замечает Лекси, он откладывает в сторону.
— Тео, — задает она тот же вопрос, — пить хочешь?
Тео кладет гладкий белый камешек рядом с рыжим.
— Да, — отвечает он сдержанно, но твердо. — Очень.
Чуть позже они снова выходят на прогулку. Лекси покупает красного змея с желтым хвостом, и они идут на пляж за городом, за молом Кобб. Тео держит змея за веревку, а Лекси сжимает его ладонь. Роберт следит за ними с утеса, где ищет окаменелости.
— Вот так, — шепчет сыну Лекси. — Правильно.
Змей парит над самыми их головами, чуть косо, хвост полощется на ветру. Тео, задрав голову, смотрит как зачарованный, не веря, что стоит шевельнуть рукой — и это чудо в вышине танцует в ответ.
— Он как… — Тео с трудом подбирает слова, — как собака.
— Как собака?
— Как… полетучая собака.
— А, на поводке?
Синие глаза Те о сияют от счастья: его поняли.
— Да!
Лекси, смеясь, крепко обнимает его, а змей над ними вьется и покачивается.
Вскоре они догоняют Роберта и садятся вместе на валун. Роберт находит аммонит, окаменелую раковину-завиток. Кладет его Лекси в руку, и он согревается в ее ладони. Тео снова выкладывает камешки в ряд, от самого большого до самого маленького.
Лекси встает:
— Пойду окунусь еще разок. А потом поищем, где перекусить.
Роберт смотрит на небо, на море в белых барашках.
— Может, не надо? — сомневается он. — Уже холодает.
— Подумаешь! — Лекси прячет аммонит в карман платья.
— У нас и полотенца-то нет.
— Обсохну, — смеется Лекси. — Мне вода нипочем. Побегаю и согреюсь. — Раздевшись до белья, она садится на корточки, целует Тео в макушку. — Я скоро, дружок. — И уносится прочь, по гальке, по песку, к воде.
Роберт смотрит, как она погружается в волны, — море сразу заявляет на нее права. Вот она зашла по щиколотку, по колено, по пояс. И, коротко вскрикнув, пустилась вплавь. Роберт смотрит, как она делает пару гребков кролем, как тянется за ней пенный след; вот она нырнула, вот показалась из воды чуть поодаль ее блестящая голова, и она плывет дальше брассом, ровными гребками.
Роберт оглядывается на Тео. Тот вставляет камешки в песок, один за другим, каждый раз приговаривая: «Вот так. Вот так».
Роберт не замечает, много ли прошло времени. Он помнит, что от нечего делать снова стал искать окаменелости. Помнит, как подобрал несколько камней и стал разбивать о скалы, раскалывать, словно яйца, проверяя, есть ли что внутри. Помнит, что раз-другой смотрел на море и видел за волнорезом ее голову. Помнит, как слушал бормотание Тео: «Вот так. Вот так… Побегает и согреется».
Расколов третий камень, он слышит от Тео другие слова. Роберт поднимает голову. Те о уже не играет с камешками, а стоит, широко расставив перепачканные в песке руки, растопырив пальцы, и глядит на море.
— Что ты говоришь, Тео?
— Где мама? — звенит детский голосок.
Роберт взвешивает в руке четвертый камень — не прячется ли внутри аммонит, столь же совершенный, как тот, что он подарил Лекси?
— Ушла поплавать, — отвечает он. — Скоро вернется.
— Где мама? — повторяет Тео.
Роберт смотрит на море. Налево, в сторону мола Кобб, потом направо. Встает во весь рост, обводит взглядом угольно-черную линию горизонта. Пусто. Он заслоняется рукой от тусклого закатного света.
— Она… — начинает Роберт. И идет к воде. Волны вздымаются, бьются о песчаный берег. Роберт вглядывается в морскую даль.
Он возвращается к Тео, который так и стоит на пляже, будто пригвожденный к месту, руки в песке. Схватив его в охапку, Роберт устремляется вперед.
— Поднимемся на Кобб и посмотрим оттуда, давай? — предлагает он, но слова звучат не спокойно и твердо, как он надеялся, а отрывисто, испуганно. — Она, наверное, обогнула мол и вернется с той стороны.
Роберт карабкается по ступеням на высокий мол, несется по каменным плитам, держа на руках Тео. И останавливается на полпути.
— Где мама? — снова спрашивает Тео.
— Она… — Роберт смотрит. Смотрит и смотрит. Смотрит, покуда не становится больно глазам. И не видит ничего, кроме моря, бескрайнего, вспененного моря. То и дело он что-то замечает и сердце подпрыгивает — но это оказывается буй или крутая волна. Ее нет. Нигде нет.
Роберт слезает со стены и бежит вниз, туда, где кончается Кобб. Глубина здесь большая, вода зловеще-зеленая, волны бушуют и бьются о стену. Тео заливается слезами.
— Мне здесь не нравится, — хнычет он. — Море слишком близко. Море. — И показывает рукой: вдруг Роберт не понял?
Роберт поворачивает назад, бежит вдоль скользкого Кобба, осторожно, чтобы не оступиться, туда, где пришвартованы рыбацкие лодки. В одной стоит человек со спутанными сетями в руках.
— Эй, — кричит ему Роберт, — помогите, прошу вас, помогите!
Роберт долго сидит на скамье с Те о на руках. Изредка их освещают огни траулеров, спасательных шлюпок, катеров береговой охраны. Мальчика Роберт укутал в свой плащ, только макушка видна. Тео мелко дрожит, словно живой моторчик. Роберт укачивает его, напевает глухим, надтреснутым голосом песенку, что пел когда-то своим детям. Кто-то — Роберт не разглядел кто, наверное, один из полицейских — кладет к его ногам плетеную сумку. В первый миг Роберт ее не узнает. Из сумки торчит небрежно свернутый кусок материи. Да это же платье Лекси, ее сумка — кто-то принес с пляжа, где они сидели. Осторожно, чтобы не потревожить Тео, Роберт вынимает из сумки платье. Оно разворачивается в его руке, словно живое существо. Роберт едва не выпускает его из рук, потрясенный его тяжестью. Как может платье из тонкого хлопка быть таким тяжелым? Платье качается на холодном морском ветру, словно маятник. И тут Роберт вспоминает: аммонит. Она положила его в карман как раз перед тем как…
Роберт тут же прячет платье обратно в сумку. И среди бутылочек, запасных штанишек, ведерок, совков, рядом с зелеными грабельками, замечает любимую игрушку Тео, вязаного котенка. Достает его из сумки и просовывает удивленную кошачью мордочку в ворот плаща, откуда торчит золотистая макушка Тео. С минуту ничего не происходит. Потом появляется рука, хватает игрушку и тащит в норку.
