«Спасибо, отче…» — скажет она. «Не порвалась, туго натянутая нить надежды! Оскорблённая душа вернулась с радостью, сливаясь с юной молодой душой, дарует радость всем вокруг!»
«Ах! Как хорошо легли слова!» — подумала она, как будто кто-то ей помог сложить. «Как захотелось жить!» — в глазах её горело. И сердце — пело, слогом упиваясь! «Как дивно!» — думала она. «Как радость плещется внутри! Смотри, отец! Вот, я! — Смотри!»
Ирина улыбалась. Ноги легко летели по утоптанной тропинке.
Испей, хоть, долю сладкой чаши…
Порадуйся, за счастье наше!
За сына, и за дочь мою!
Как наш Творец — я их люблю!
«Господи!… — думала Ирина, — откуда такое!
Перед ней всплыло в улыбке лицо старца.
«Сейчас! Скоро! Подожди отче, я уже рядом! Я сяду у твоих ног и скажу тебе всё, что думала в радостных слезах последние ночи! Ты укрепил мою надежду и она сбывается, прямо на глазах! Сбываются твои слова!»
Ноги уже не шли — летели, почти не касаясь земли. На просиявшем лице выкатились, наверное сладкие слёзы радости и благодарности. Да, так бывает!
«Живи отец дольше! И дари надежду и исцеление пришедшим к тебе!»
Вот! Вот и видны уже стены храма! Сейчас за деревьями покажется избушка. Возможно, подле, на скамеечке, сидит и ждёт своих чад отец Иннокентий! А они летят к нему со всей округи, как птицы собираясь в стаи.
Вот избушка! Видна она. Но нет монаха на скамеечке… И вокруг — никого нет…
Значит, там! Внутри он!
Ирина только сейчас заметила, что почти бежит. Приостановилась. Перешла на спокойный шаг. А потом и вовсе встала. Конечно. Надо отдышаться собраться силами и мыслями.
Там, справа, около церкви, стояла кучка людей. Кто выходил, кто входил, степенно крестясь на помеднённые главы. До монастыря, что слева. несколько сот метров. Пустынно. Только изредка, промелькнёт редкая фигурка монаха, идущего по делам или послушанию куда-нибудь.
Гнетущую тишину нарушали только пролетавшие рядом насекомые. Ирина заволновалась что-то, озираясь по сторонам. Трепетно забилось сердце.
Она повернула голову к маленькому домику. Вот! Так и есть! Отец Иннокентий сидел на скамеечке и чуть заметно улыбался, глядя в её сторону.
Она торопливо глотнула воздух, и уже намерилась сделать шаг в его сторону. Но монах вдруг встал и неслышно вошёл в дверь.
Ирина, хлопая ресницами, и не чувствуя под собой ног, направилась за ним к двери. Подошла, не доходя нескольких метров.
«Что-то ноги обмякли…» — подумала она. И руки тряслись мелко-мелко. Неожиданно дверь распахнулась со скрипом и низко наклонясь, на крылечко вышел молодой, высокий монах. Распрямился, поднял светло серые глаза на Ирину. Замер в ожидании.
Рыжеватая, кудрявая бородка, и редкие, слегка закрученные усики на неприметно улыбающихся губах. Монах не отводил пристального взгляда, стоял не шевелясь.
У Ирины пересохло в горле. С усилием глотнув, она сдержанно проговорила, не узнавая свой голос:
— Я, к отцу Иннокентию…, здравствуйте!
— Здравствуйте! — мягко ответил он, не спуская с неё глаз.
Монах помолчал немного, застыв на месте.
— Отца Иннокентия нет с нами теперь… Ещё зимой он ушёл от нас… — чётко и тихо выговорил монах.
— Как ушёл… Куда? — не соображала Ирина.
Монах стоял молча, не меняя позы, и продолжал смотреть на неё не мигая.
— Я… Только что… Я… Он сидел тут, на скамейке… Я видела сейчас!… — держа себя за горло, с трудом выговорила Ирина.
В голове опустело. Стоял какой-то звон. Сердце заколотилось сильно.
— …Он приходит к нам иногда. И в скорби, и в радости приходит… — сквозь шум в голове услышала она голос монаха.
— Как же, как же это… Я хотела… Как же теперь… — говорила она сбивчиво, облизывая пересохшие губы. Монах всё смотрел на неё не отрывая взгляда.
— Вас Ирина зовут?
Она быстро закивала головой. Монах ещё секунду изучал её взглядом. Потом сказал вдруг:
— …Подождите, — повернулся и вошёл в низкую дверь. Дверь бухнула.
Ирина стояла, как налитая свинцом. Подрагивал от волнения подбородок. Хлопала непрестанно мокрыми глазами.
Дверь скрипнула визгливо. Показалась наклонённая голова молодого монаха. Выпрямившись во весь рост, он подошёл близко. Протянул руку к ней, разжал кулак.
— Это вам, — сказал он сухо, — отец знал, что вы вернётесь, велел передать.
Ирина подняла на монаха блестевшие глаза, приоткрыла рот, губа мелко тряслась.
— Он сказал, — вы знаете кому отдать…
Она медленно опустила глаза на разжатую ладонь, протянула трясущуюся руку, взяла влажными пальцами, небольшой резной крестик.
— Я… — выдавила она.
Вдруг быстро стала открывать сумочку. Руки не слушались, отпирая запор. Открыла, наконец.
Достала крестик, протянула поспешно монаху.
— Я… Возьмите для обители!… — быстро выговорила она.
Монах опустил глаза. Смотрел несколько секунд не протянутую, дрожащую руку. Затем медленно протянул свою, взяв пальцами конверт. Поднял голову. Улыбнулся чуть.
— Да отблагодарит Вас Бог! — сказал тихо.
Ирина, хлюпая носом, быстро покачала головой.
— Если хотите, я провожу Вас на его могилу, — сказал монах, подняв на неё глаза.
Она снова быстро закивала головой, растирая по щекам слёзы.
— …Да! — выговорила хрипло.
Монах сразу повернулся, наклонил голову, и не проронив ни слова, зашагал чуть в сторону от монастыря.
Ирина спешно тронулась за ним, ничего не видя вокруг, лишь глядя тупо на пыльные, развевающиеся полы монаха.
Вышли на монастырское кладбище. Ирина шла быстро, стараясь не отставать. Шумело в голове. Мысли путались. Монах остановился возле могилы. Перекрестился размашисто. Взглянув на Ирину, отошёл поодаль и скрестив на груди руки, встал неподвижно.
Она медленно подошла к краю могильного холма и ноги сами подкосились вдруг. Упала на колени. Уронила сумку. Закрыла лицо ладонями. Сквозь пальцы засочились слёзы.
— Не печальте его душу, матушка. Вы ведь, с радостью пришли?
Ирина повернула к монаху голову.
— Да, да… — сказала она одним дыханием, улыбнувшись сквозь слёзы.
— Скажите ему всё. Он Вас услышит! Прощайте!
Монах повернулся, и ровным шагом, не оборачиваясь зашагал к высоким стенам.
Медленно текли минуты. Она сидела у края могилы старца, сжимая в кулаке небольшой витиеватый крестик.
Только в автобусе, трясясь на жёстком сидении, она могла хоть как-то связать мысли. Смотря покрасневшими глазами в окно — она думала. Не так. Не так она представляла эту встречу. Но она состоялась. Он встретил её. И встретил с улыбкой. Это был он. Она это знала. Она знала о таких случаях. По прочитанным книгам. Такие случаи были часто.
Беспредельны возможности человека! На время обретя видимый образ, они могут предстать перед нами, уже не имея плоти. Даже разговаривать. Велика энергия их духа!
Нет! Он не хотел, что бы она плакала! Он появился там, где она ожидала его. Ведь он слышал, что она думала по дороге! И он улыбался! Он наверное хотел сказать этим: — «Не надо печалиться! Жизнь — она повсюду! Всё вечно!» И он улыбался….
«Спасибо тебе, отец!»
Ирина разжала, наконец, кулак. На ладони, изрезанной красными рубцами, лежал медный крестик, чудной, витиеватой формы.
«Вы знаете, кому его отдать…» — снова прозвучали слова монаха.
Люся расчёсывала коротко остриженные волосы. За спиной в зеркале появилась бабушка и вытирая о передник руки, остановилась у стола, рассматривая пышный букет алых роз, второй день стоящих в единственной в доме вазе.
Люся улыбнулась. Она знала то, о чём пока ещё никто не догадывался. А может и догадывался кто-то. Только помалкивал…
— Красивые… — лукаво улыбалась баба Варя, склонив набок голову и распустив морщинки на лице.
— Люся, а ты не догадываешься, к чему бы это!
Люся не догадывалась. Она знала наверняка. Она знала, что в шкафчике, под бельём, у Кати лежит паспорт с печатью ЗАГСа, о вступление в брак. Она знала, что через несколько месяцев после неё, у Кати с Кириллом родится ребёнок. Обязательно родится. Ведь она этого так хочет! Она знала то, что в следующий выходной должны узнать все. Она видела маленький дубок, с воткнутой рядом вешкой, на которой привязан красивый бантик в виде розочки. Она тоже посадит дерево. Вот, родится её ребёнок, и посадит… Только, ещё не решила где. Но она решит. Скоро решит.
Люся повернула голову, улыбнулась опять.
— Это сюрприз, бабушка!
— Сюрприз… Любит у нас Катя сюрпризы! У неё что не день, то сюрприз! Весело живём!
Ты туда собираешься?
— Пойду, помогу что-нибудь… — ответила внучка и направилась к двери.
— На-ка! Захвати! Поди опять поздно придут! Хотят завтра стены закончить! — подала бабушка пакет.
