- Начинай платить по договору, - произнес низкий голос. - Мы идем на уступку, плати в рассрочку. Что там у тебя с биржей?
Они быстро обыскали ее, но в сумочке были все те же векселя и немного денег из тех, что остались от посещений друзей.
- Плати пока натурой, потом квартиру продашь. Завтра же чапай к риэлторам.
- Пустите меня! - завопила Янка и рванулась вперед, но больно ударилась лбом о спинку кресла.
- Молчать, сука! - рыкнул бугай в машине, и резко пригнул ее голову к полу.
Второй расстегнул молнию своих брюк.
- Разожми ей челюсти, - просипел он. - Ну, давай!
- А она не откусит? - осторожно спросил кто-то слева. - Похоже, стерва. Мож, оглушить сперва?
Янка ударила со всей силы ногой наугад, попала во что-то мягкое, тут же двинула еще раз, и еще, кого-то куснула, ощутила во рту привкус крови. Кто-то завопил, зазвенело битое стекло.
Попыталась выскочить из машины. Выскочила. Побежала. Сбили с ног. Резкая боль, удары. Ее пинали и топтали.
- Хватит, а то замочим, и плакали наши баксы, - услышала словно сквозь вату.
Неделю отлеживалась дома. Видно, пинали ее в пол силы. Ничего не сломали. Но ушибов много.
«Хрен с ними, с векселями. Плюнуть на них, сжечь», - злилась она.
Конечно, она их не уничтожила. Едва оправившись, снова взялась продавать.
Что только не предпринимала, где только не появлялась со своими «ценными бумагами». Все без толку. Как быть? Ничего путного не лезло в голову. Все же ей удалось обменять векселя на фальшивые доллары. Баксы она толкнула по дешевке на одном из рынков. Намучилась здорово, но зато теперь у нее было энное количество денег и полезные знакомства среди рыночных проходимцев. Один из них, Ясик, взялся консультировать ее в отношении рэкета.
Можно потянуть время, можно поторговаться, но делать это необходимо грамотно. Тут существует своего рода политес. И если дать понять, что ты неким образом имеешь как бы причастность к «ихним» кругам, что у тебя как бы невзначай есть «завязки» на некоторых авторитетах, то долг тебе могут и скостить. Платить все равно придется, да не такую сумму.
Но действовать надо крайне осторожно и умело.
В общем, за умеренную плату и несколько ночей любви «консультант» взялся вести ее дело.
Перво-наперво они наметили посещение приятелей авторитетов.
В субботу отправились на загородную виллу одного из них. Вилла выстроена в виде Дворца Дожей, весьма затейливо, с высоченным каменным забором-стеной, с обширным садом, оранжереей, фонтанами и бассейнами, и всяческими прибамбасами.
Хозяином виллы был маленький коренастый человек с приплюснутой головой на короткой шее, и с жесткими черными волосами. Звали его Зиннур Закирович, кличка - Зикич. Он встретил гостей в шелковом халате с драконами и кистями. Маленькие глазки Зикича остро вонзились в Янку, мигом ощупали ее фигуру и, казалось, скользнули внутрь ее тела.
- До чего же приятные гости, рад, рад, - он снисходительно ухмыльнулся. - Проходите в беседку, погутарим.
Беседка была в центре сада. Она больше напоминала небольшой крытый стадион с массивным столом, на котором красовался серебряный самовар с патиной, с выгравированными орлами и ястребами. На самоваре стоял фарфоровый заварочный чайник, на ручке самовара висела связка бубликов.
- Чай Ахмат-жасмин люблю, понимаешь, - сказал он, кивая Янке, когда гости разместились за столом.
Она заметила, что повсюду словно тени бродят охранники. Отметила про себя также, что сад-оранжерея застеклен чем-то вроде стеклопакетов, здесь особый микроклимат и искусственный морской воздух, дышится на удивление легко. А стекла, верно, бронированные.
- Берите бараночки, господа. Сейчас варенье принесут, - проговорил хозяин, и выжидающе посмотрел на гостей.
Ясик похвалил великолепие оранжереи, роскошный аромат чая, удивительный вкус нежнейших бубликов, которые хозяин небрежно обозвал бараночками, и великолепный халат Зикича. Не преминул заметить:
- А вы потрясающе загорели, Зиннур Закирович, такой изысканный абрикосовый загарец.
- Да уже сошел, - усмехнулся Зикич. - Уже месяц как с Канар вернулся.
И он опять выжидающе посмотрел на Ясика.
Но тот не спешил излагать дело. Он прочитал какой-то стишок про сады и Канары, обсудил биржевые сплетни. Потом, кивнув на Янку, шутливо сообщил:
- Ох уж эти биржи с их проделками да проказами. Насмехаются шутники, зло насмехаются, даже красивых девчонок под пулю ставят. А ведь красоту девичью беречь надо, красота девичья - штука хрупкая. Что мужчина без чаровниц, что поле без цветов?
- Девушка влипла в историю, надо понимать? - сказал Зикич небрежно, но было видно, что он давно все понял.
Янке было не по себе, неприятный холодок пробегал меж лопаток, когда Зикич поглядывал не нее. Странно как-то поглядывал он, странно.
В это время появились молодые парни с подносами, заваленными бутербродами с икрой, рыбой, балыком, сервелатом и прочими деликатесами. Они сноровисто выложили все это на большие блюда в виде серебряных лебедей. Такую сервировку Янка видела лишь в исторических фильмах про Древнюю Русь.
«Почему у него вся прислуга только мужского пола?» - заметила она вдруг. - «На голубого он близко не похож. Странно». Потом она заметила еще одну странность: хозяин обещал к чаю варенье, а принесли то, чем обычно закусывают водку. Но водки на столе не было.
«Хотя, все это мелочи. Какая разница», - подумала она, и принялась поглощать закуски.
Зиннур Закирович все время смотрел на нее, и она никак не могла определить выраженье его глаз. Ей становилось все тревожнее.
За столом текла легкая непринужденная беседа, которую виртуозно, словно бывалый архитектор застольного трепа, выстраивал Ясик. Янка тоже периодически включалась в разговор.
Как бы между прочим, Ясик иронично обсказал все Янкину эпопею с векселями, умело обозначив проблему. Зиннур Закирович ничего не ответил. Он был невозмутим и благодушен.
Уже провожая гостей, Зикич отозвал в сторону Янку и произнес:
- Вот что, ни о чем не беспокойся. Забудь. Но за то, что я для тебя сделаю, ты потом тоже что-то для меня сделаешь. Ясно? Считай, что я с тобой подписал контракт, кровью, как Мефистофель, ха-ха-ха.
Киллер рванул с места парковки и, быстро оставив позади мегацентр, выехал на шоссе. Мысленно возблагодарив Бога за то, что ни одного гаишника поблизости не оказалось, он свернул вправо и влился в поток машин. «Жигуль» журналиста, уносимый течением автомобилей, мелькал уже вдалеке. Машинка казалась маленькой, зачуханной и никчемной. «Охота же акуле пера ездить на такой табакерке?» - раздраженно подумал убийца. Ему надоело гоняться за этим идиотом. Сейчас ему казалось, что продырявить такую «цель» пара пустяков, да только не с руки. Очень уж вертлявый попался. Все ездит как-то невпопад, паркуется не на месте, крутится, только возьмешь на прицел - а цель уже сместилась. Суматошный, зашуганный какой-то. Как живет, чумовой писака? Или все они такие? Ну, журналисты...
Оскар включил кассетник и под бодренькую попсуху стал старательно обходить попутные автомобили, где это было возможно. Он попытался максимально сократить расстояние между своим «фордом» и «жигулями» жертвы. Киллер поравнялся с «целью» на параллельных участках шоссе. Нахмурился. На скулах заходили желваки. Пальцы сомкнулись на рукоятке оружия. В это мгновение между «фордом» и «жигулями» вклинилась темная «волга» с помятым крылом.
- Недоносок чертов, - выругался убийца и прибавил скорость, плюнув на дорожные знаки. Через несколько минут он стал настигать журналиста. Свернул на маленькую улочку, перпендикулярную проспекту, застрял на светофоре. Журналист успел проскочить и заехал в одну из арок меж домами.
«Куда его черт понес?» - в недоумении подумал киллер. - «Это нечестно. Мы так не договаривались».
Когда светофор дал зеленый, Оскар быстро проскочил остаток пути и занырнул в арку. «Жигулей» жертвы не было. Оскар объехал весь двор, выехал к продмагу. Никаких следов. В соседнем дворе тоже была арка, ведущая, возможно, на дорогу. Киллер рванул туда. Там действительно оказалась узкая лента шоссе, за которой разбита площадка для отдыха. На площадке - тонар, столики, закусывал народ. Людей немного. «Жигули» Божмерова парковались слева от шатра. Сам он беседовал с инвалидом, притулившимся в кресле на колесиках. Боб угощал его пивом. Их разговор казался оживленным. Мужчины активно жестикулировали и время от времени хохотали. «Анектоды, небось, жарят», подумал киллер, подъезжая ближе. На сей раз он занял очень удобную позицию. Журналист сидел на низкой скамейке, слегка подавшись к собеседнику и, по всей видимости, чувствовал себя весьма комфортно. Похоже, позу он менять не собирался. «Устойчивая цель», отметил убийца и навел пистолет на лоб крестника. Лоб был удобен для пуль, довольно крупный, выпуклый, с ямочкой посередке, прямо как в тире. Оскар определил ямочку как самое удачное место для двух горячих кусочков металла. Указательный палец лег на спусковой крючок. Пистолет был снят с предохранителя.
