Дрожь Гули усилилась, у неё всё похолодело внутри.
- Смотри, как испугалась, думает, что мы эту суку, там прямо на прилавке отодрали,- вновь заржал Ахмет.
- Ты что, действительно так думаешь?- внимательнее пригляделся к Гуле, оценивая её состояние Мансур, и тоже рассмеялся.- Мы её действительно отодрали, но не так как ты думаешь, нет мы не взяли её на силу, а именно отодрали, выпороли. И для неё это не было унижением, это было наказание. Их несколько столетий регулярно пороли, они ведь все потомки рабов. Я это ещё в университете узнал, когда их историю изучал. Так вот, их предки как скот принадлежали помещикам, а те их могли продавать, дарить и за любую провинность пороли. Царь освободил их от рабства, думал, что став свободными они станут работать и богатеть, но они уже не могли работать без палки, без порки. Потому этот скотский народ работать не стал а, ошалев от воли и водки убил царя, перебил всех помещиков и других господ. Но раб он всегда раб, он нуждается в господине, хозяине, он не может без плётки. В советское время сначала господами хотели стать евреи, Троцкий там и другие, но всех хитрее и твёрже оказался грузин Сталин. Он стал хозяином для русских, бил их так, как ни один царь не бил, и они от страха перед ним даже немцев победили. Сталин делал с ними всё что хотел, заставлял их творить всякие злодеяния, в том числе и издеваться над чеченцами, выселить наших предков как скот в Казахстан. Он хотел и нас как русских превратить в рабов, но мы рабами не стали. После Сталина у русских стали совсем плохие хозяева, слабаки, они вновь распустили этот никчемный народ, не смогли удержать власть и развалили всю страну, всё что построили при царях и при Сталине. И сейчас этому народу-рабу опять нужен господин, он без него не может. Евреи сейчас захватили основные богатства России, но господа с них тоже плохие, они хоть и хитрые, но слишком трусливые, чтобы держать этих скотов в страхе. Чтобы управлять этим народом, надо иметь мужество, твёрдость и не знать что такое жалость. Такому хозяину они сами будут подчиняться с удовольствием, как и положено рабам. И такие господа есть, это мы и вы, все кто родом с Кавказа. Понимаешь меня? Чего молчишь?... Ну ладно потом переваришь, что я тебе толкую. Так вот, порка для русских это не унижение, не насилие, это для них как учёба. Только её они понимают. Они потому и не знают, как им сейчас жить и что делать, потому что уже сто лет не пороты. Вот мы и поучили ту бабу, что за прилавком с голым пузом стояла. Чтобы знала своё место и мужчин этим пузом не соблазняла. Она ж чем у тебя покупателей-то отбивала? Именно этим. Залепили скотчем рот, сняли с неё штаны и ремнём по жопе... потом перевернули и по пузу... чтобы в платье ходила, как положено женщине. А потом сказали, чтобы магазин закрывала, а если не закроет, то уже не ремнём бить будем, а брюхо вспорем...
Мансур замолчал, глядя какое впечатление на Гулю произвёл его рассказ. Та явно не испытала от него наслаждения - она сидела с посеревшим лицом.
- Это, конечно, не всё. Это была разминка. Главное в этом деле было потом, когда мы подождали у школы сына хозяина магазина. А хозяин, как мы выяснили, приходился двоюродным братом той голопузой продавщицы. Затащили его сына вот сюда, в машину и отцу позвонили. Ахмед пацану немножко больно сделал, чтобы он в трубку покричал маленько, а отцу потом объяснили, что если он магазин свой не ликвидирует, то мы его сыну что-то вроде обрезания сделаем, после которого у него, этого отца, уже внуков это самое... не будет, - громовой хохот Ахмеда прервал рассказ. Мансур укоризненно посмотрел на товарища.
- В общем, вот и всё. Мы ему сутки дали, и он в них уложился, молодец, освободил помещение, которое ты, уважаемая Гульнара, не хочешь арендовать... для нас. А мы для тебя столько сделали,- укоризненно, неестественно миролюбиво говорил Мансур. Он впервые назвал её по имени, да ещё на мусульманский лад. Но Гуля на это не отреагировала, она продолжала сидеть, словно потеряла дар речи.- Ты же понимаешь, что ведёшь себя не хорошо? Ответь пожалуйста, не молчи,- уже резче заговорил чеченец.
- Да-да, понимаю...- словно очнулась Гуля.
- Ну, вот и хорошо,- почти ласково произнёс Мансур.- Теперь ты пойдёшь в Управу?
- Да... да, но не сегодня... Я не могу... мне надо немного успокоиться.
- Сегодня и не надо,- Мансур поднял руку и взглянул на блеснувшие золотом, явно очень дорогие часы,- сегодня уже поздно. Теперь из-за тебя нам придётся организовывать новую встречу, собирать всех нужных людей. Ай, яй яй, нехорошо получилось. Но мы добрые, мы тебя простим и даже не оштрафуем. Цени. И чтобы в следующий раз не получилось как сегодня, мы сами тебя отвезём. И не вздумай куда-нибудь свалить, или спрятаться - на дне моря найдём, и тебя и детей твоих. А ты ведь хочешь, чтобы твои дети выросли здоровыми, чтобы родили тебе внуков,- и опять дикий хохот Ахмета заполнил всё сознание Гули...
7
Только с утра следующего дня Гуля обрела способность действовать с присущей ей энергией. Фактически бросив магазин на Фатиму, она созвонилась с братом и тут же поехала к нему и всё без утайки рассказала. Брат буквально сгорбился за столом, за которым сидел. Он, вроде, сначала хотел отругать сестру, но взглянув на неё понял, что этого сейчас совсем не требуется.
- Что же делать будем... может подключить всех кого можно, собрать деньги и откупиться?- с отчаянием спросила Гуля.
Брат отрицательно покачал головой:
- От них в такой ситуации не откупишься. Им нужно это помещение, и чтобы оно числилось не за ними. Ты на крючке.
- Тогда выход один... соскочить с крючка - бежать,- решительно произнесла Гуля.
Брат минуты две-три сосредоточенно думал.
- Да, для тебя сейчас прежде всего надо детей отсюда вывезти, и как можно быстрее. В Баку вы будете в безопасности, там, слава Аллаху, не чеченцы хозяева, там они азербайджанскую семью тронуть не посмеют, иначе все их легальные и нелегальные госпиталя и базы в Азербайджане сразу позакрывают, Баку не Москва... Тебе надо срочно приготовиться к отъезду.
- Я... я уже. Вот я документы все тебе привезла, магазин на тебя переписала, у нотариуса только заверим и всё. Как стемнеет, подъезжай за нами, в аэропорт отвезёшь, билеты я уже заказала. Ты магазин продай как можно скорее и личные дела Азиза и Зули потом из школы забери и нам перешли,- Гуля говорила в общем спокойно, её глаза были сухи, все слёзы она выплакала ещё ночью, когда пришла к столь нелёгкому решению.
По пути назад хотелось завыть от нечеловеческой тоски. Столько лет, столько сил потрачено... и вот итог, всё напрасно. Потом тоска сменилась злостью... на этот проклятый город, на эту проклятую страну, на этих людей, их правителей, которые создали прорву оружия, тысячи ракет с ядерными боеголовками, танков, самолётов... Зачем всё это оружие, если оно не защищает их жён и детей, которые даже у себя дома не могут чувствовать себя настоящими хозяевами… не может защитить от обыкновенных бандитов, причём не столько от своих, а в ещё большей степени от чужих. И вообще есть ли здесь вообще какие-то хозяева, какой-то закон. Но, слава Аллаху, уже завтра она будет на родине, и хоть там нельзя столько заработать, но там ясно кто хозяин, и хоть одна нация чувствует себя более или менее комфортно, её нация.
Гуля бежала в свою квартиру-общагу, готовиться к срочному отъезду, бежала мимо закрытой железной двери бывшего магазина тамбовцев, мимо калитки в школьном дворе... символов её побед... пирровых побед.
