– Не пойдет, – возразил я. – Он знает про правила. Если он поймет, что теперь я могу их нарушать, то перестанет мне верить. Нужно, чтобы он был убежден, что я такой же, как прежде.
– Он не успеет об этом подумать. Посуди сам. В настоящее время Захаров уверен, что пропажа денег – банальный грабеж. Когда ты позвонишь ему и сообщишь про Мэрили, то он в первую очередь сильно обрадуется, а уж потом начнет думать. Тем более, зная тебя, он поверит, что такой придурок, как ты вполне мог вляпаться в похожую историю. Я посмотрел на Жанну.
– Прости, – сказала она.
– Ничего.
– В любом случае придется рассказать про Индиану.
– Даже если не рассказать он это свяжет. Так что лучше признаться. Но, я не должен говорить, что сам участвовал в грабеже.
– А ты и не участвовал. Захаров знает, что там работали две женщины. В конце концов, не важно, как деньги к тебе попали. Выразись туманно. Факт есть факт.
Все это время мы шли по какой-то горбатой улице, высматривая таксофоны. В последнее время встретить их на улице доводится не часто.
Наконец нам удалось наткнуться на один из раритетов. Мы втиснулись внутрь и уставились друг на друга.
– Я не знаю его номера, – сообщил я.
Жанна нахмурилась, потом погладила меня по щеке и сказала:
– Ну ладно.
Из будки нам был виден рекламный щит. На нем красовался Захаров. Щит обещал, что Захаров решит все проблемы жителей города – а именно, построит дороги и снизит квартплату. Под щитом был указан телефон рекламного агентства, которому принадлежал стенд.
Жанна набрала номер и стала плакать в трубку. Она заявила, что ее, студентку наняли в ОАО «Аспект» чтобы считать рекламные щиты, а она забыла номер телефона конторы. Ей что-то стали говорить, Жанна долго слушала, иногда отвечала «ну да» или «конечно». Наконец, она нацарапала карандашом для ресниц на стене кабины номер телефона и победно улыбнулась. Я нажал рычаг и набрал добытые цифры.
– Позовите, пожалуйста, Константина Сергеевича, – попросил я девушку.
– Представьтесь, пожалуйста.
– Ткачев. Андрей Ткачев. Мы друзья.
В трубке послышалась музыка.
– Извините, Константин Сергеевич не может взять трубку. У него встреча.
– Передайте ему, – поспешно, чтобы девчонка не успела прервать беседу, попросил я, – что я знаю, где сейф.
– Секунду, – безразлично ответила та.
Прошло секунд двадцать.
– Слушаю, – это был Захаров.
– Привет. Это Андрей.
– Говори.
– Так получилось, что я знаю, где сейф.
– Где?
– Я предлагаю обменять его на Мэрилин.
– На кого?
– На Мэрилин. А точнее на ту папку, которую я вернул тебе позавчера.
Захаров думал недолго, потом расхохотался.
– Ты что связался с этим шизофреником?
– Не твое дело.
– О! Впрочем, на тебя это похоже.
– Ну?
Захаров опять хохотнул.
– Что ж. Давай меняться, – согласился он. – Подъезжай. Я сейчас на работе.
– Нет, обмен состоится завтра утром на витаминном заводе. Во втором корпусе.
Это известие опять развеселило Захарова. Пока он смеялся, Жанна толкнула меня в бок и поправила:
– Во втором цеху.
Я повторил в трубку ее слова. Захаров заржал сильнее, как будто я пошутил.
Он теперь не пытался делать вид, что не помнит меня.
– Ладно, – согласился он.
– Ты должен быть один, – произнес я заранее отрепетированные слова. – Я тоже буду один.
– А как ты принесешь сейф? Он ведь тяжелый.
И на этот вопрос у нас уже был готов ответ.
– Я надеюсь, что ты в состоянии купить себе новый сейф. Я принесу только его содержимое.
– Хорошо. Во сколько?
– Девять ноль, ноль.
– Рановато. Ну ладно.
– До завтра.
– Постой. Скажи, а ты все еще соблюдаешь папины правила?
– Конечно, – как можно более убедительно соврал я и бросил трубку.
Разговаривая с Костиком я совсем не волновался. Не смотря на то, что все вокруг были настроены отрицательно, я почему-то до сих пор не верил в его подлую сущность.
Дома мы застали только потного Индиану. Он все еще сидел на балконе и пилил. Беатриса куда-то ушел, оставив после себя приторный запах дешевых советских духов. Жанна почему-то переполошилась и помчалась к сейфу. Деньги оказались на месте.
Мы еще раз все обсудили. Приготовили две плотные холщевые сумки. Одну для денег, другую для обреза. Наметили на каких маршрутах поедем. Почему-то нам казалось, что будет правильней, если мы поедем на разных троллейбусах. Потом сели смотреть телевизор. Уже под вечер появился напомаженный папаша с двумя пакетами продуктов. Он сказал, что взял из одной пачки тысячу рублей и велел мне доложить.
– Между прочим, – не унимался он, – если мы позаимствуем тысяч десять за моральный ущерб, Захаров не обеднеет.
– Нельзя, – сказал я.
– Ага, – ныл старик, – ты-то уедешь в свою Москву, а мы тут без копейки денег останемся. Все расфуфырили на всякие аферы.
Эти слова вернули меня к действительности. Я отчетливо понял, что дня через два покину этот город и уже вряд ли когда-нибудь возвращусь. Почему-то мне стало грустно.
Джонс наконец закончил свой нелегкий труд. Он вынес поделку и продемонстрировал ее новые габариты. Ружье стало похоже на пистоль времен мушкетеров. Я видел такие в музеях по всей Европе. Еще он снарядил десяток патронов.
– Пять с дробью, а пять с пулями, – похвастал Индиана. – Пули знатные – на лося, называются турбинки.
Он хотел сослаться на какое-то кино, но видимо забыл название.
На картонных гильзах были видны следы старого намокания и надпись «Байкал» латинскими буквами.
Надо сказать, что к заданию Индиана отнесся весьма ответственно. Он отшлифовал наждачной бумагой места спилов и обработал оружие каким-то маслом. Вместе с боеприпасами обрез выглядел весьма внушительно и мог напугать кого угодно.
Пока Джонс мыл руки, Беатриса накрыл стол и мы наконец смогли набить брюхо. После ужина Индиана засобирался домой.
– Я не долго. Мне нужно покормить попугайчиков и сменить одежду.
Я, конечно, мог бы предложить ему свои шмотки, но попугайчиков было реально жалко. Он ушел. Беатриса достал краски и принялся рисовать, а мы с Жанной пошли в ее комнату и от нечего делать стали заниматься сексом.
На этот раз очки нам не понадобились. И вообще с каждым разом все проходило гораздо слаженнее.
Незаметно наступила ночь. Мы спали. Сколько? Не ясно. Я был абсолютно голый, правая рука над головой, левая вдоль туловища, как у пловца. Телефон зазвонил, когда я менял руки. Жанна опять сменила мелодию. На этот раз это была Тина Тернер.
Какое-то время ничего не происходило, потом девушка поднялась и сходила к креслу за трубой.
– Да, – промямлила она. – Да. Сейчас я ему дам.
Она протянула мне телефон и бухнулась на кровать. На том конце был Спартак.
– Есть новости, – со значением сказал он.
Я пока еще не понимал, происходит этот разговор наяву или снится. Перед глазами мелькали серебряные точки.
– Ты слышишь?
– Да.
– Только что к нам в отель приходили те самые менты. Они привели какого-то парня в наручниках и спрашивали, видел ли я его раньше.
– А я тут при чем?
– Потом они спрашивали про тебя. Не видел ли я этого человека в одной компании с тобой.
– А что за менты?
– Те самые. Двое.
– Полупан что ли?
– Ну да.
– И что? Видел ты этого парня раньше?
– Нет, не видел.
– Ты им так и сказал?
– Да.
– Молодец. Я не знаю ни каких парней. Все это чушь.
– Ладно, – обиделся Спартак. – Мое дело предупредить.
– Спасибо. Я отключился и тут же уснул.
Опять прошло какое-то время. Точно не известно, какое. Потом я проснулся. Резко и неожиданно. Ощущение было такое, как будто меня ударили по голове томом большой советской энциклопедии. Где-то в ногах тарахтели коты. Я вскочил. Я выпрыгнул из кровати с такой силой, словно в заднице у меня дрожала пружина, и помчался в зал, потом в комнату к Беатрисе. Индианы нигде не было. Я растолкал старика.
– Джонс не звонил? – спросил я его, когда тот открыл глаза.
– Какой Джонс? – испугался он.
– Индиана.
– Нет. А что? – Беатриса быстро пришел в себя.
– Он же должен был вернуться.
– Наверное, передумал, – дед не разделял моей тревоги. – Чистит клетки у попугайчиков. Никуда не денется, утром заявится.
Беатриса как-то странно посмотрел на мой член, поэтому я поскорее вернулся в спальню, взял в руки Жаннин телефон и нашел последний полученный звонок. Это был номер сотового. Я нажал кнопку и стал слушать длинные гудки. Уже в самом конце, когда женщина-робот обычно сообщает о том, что номер не доступен, Спартак снял трубку.
– Да.
– А как выглядел тот парень?
Теперь уже некоторое время для сосредоточения понадобилось портье.
