К ноябрю того же года Аристотель возвратился в Нью-Йорк, и Дювин продал картину мистеру и миссис Альфред У. Эриксон, Тридцать пятая улица, 110, Ист-сайд. Мистер Эриксон владел рекламным агентством и стал некоторое время спустя партнером-основателем фирмы «Макканн-Эриксон», впоследствии превратившейся в самую крупную из рекламных организаций мира, а возможно, остающуюся таковой и по сей день.
Цена составила 750 тысяч долларов.
Мы удивляемся, как это владелец рекламного агентства мог в 1928 году потратить на картину 750 тысяч долларов.
Аристотелю хотелось завопить с холста, что ни одна картина в мире не стоит 750 тысяч долларов в их эстетическом эквиваленте и что ни один из художников мира с этим не поспорит.
— Разумеется, — сказал мистеру и миссис Эриксон обходительный продавец, впоследствии лорд Дювин из Милбанка, — я, в сущности, теряю деньги, продавая ее сейчас так дешево, поскольку очень скоро она наверняка будет стоить гораздо дороже.
Деньги не имеют стоимости, мог бы до посинения твердить Аристотель всем троим подряд, однако он знал, что ему не поверят.
В Америке бушевала мода на приобретение произведений искусства, раздуваемая по преимуществу торговцами этими произведениями и интерьерными декораторами, которым она приносила барыши, и Аристотель терзался тем, что он как философ падает в цене, а Рембрандт как художник — растет.
Рембрандт пользовался большей известностью, чем он.
Как, собственно, и прежние владельцы «Аристотеля». Не последним среди подчеркнутых Дювином достоинств картины было то, что ею до самой своей кончины владела миссис Коллис П. Хантингтон.
Аристотель порой тосковал по тем дням, когда он был П. К. Хофтом и жил в Хартфордшире у сэра Абрахама Юма. Платон, наверное, расхохотался бы, да еще и сардонически, увидев, как им приторговывают в столь низменной манере — будто наименее ценной частью продаваемого комплекта.
Договор о продаже картины Эриксонам был подписан 12 ноября 1928 года, всего через несколько дней после избрания Герберта Гувера тридцать первым президентом Соединенных Штатов, и в том же году более шестидесяти государств подписали в Париже пакт Бриана — Келлога, поставивший войну вне закона; Бенито Муссолини опубликовал автобиографию, озаглавленную «Моя автобиография»; Уолт Дисней создал в Калифорнии первый фильм о Микки Маусе; Франц Легар сочинил в Берлине оперетту «Фредерика»; Александр Флеминг открыл пенициллин; Амстердам стал хозяином Олимпийских игр; а в городе Флитвуде, Англия, начались испытания первой машины для потрошения и удаления костей из селедки, самца лосося и морского окуня, которые консервируются посредством разделки, потрошения, соления и копчения.
На летних Олимпийских играх 1928 года США обошли все прочие нации мира на тридцать одно очко.
Продажа завершилась последним платежом, произведенным мистером Эриксоном в январе 1929 года.
В октябре 1929 года рухнул рынок ценных бумаг. Последовала «великая депрессия», распространившаяся по всему миру.
Второй Дж. П. Морган, сын первого, спустил сотни миллионов долларов в тщетных попытках стабилизировать неуправляемый рынок.
Спад продолжался.
Никто и поныне не объяснил, почему рухнул рынок ценных бумаг и почему за этим последовала «великая депрессия».
12 ноября 1930-го, через два года после покупки, день в день, Эриксон продал «Аристотеля» все тому же Дювину за 500 тысяч долларов, получив на четверть миллиона меньше того, что заплатил сам.
— Вы заверяли меня, — мрачно сказал мистер Эриксон, услышав названную Дювином сумму, — что картина вырастет в цене.
— Времена нынче трудные, мистер Эриксон, — ответил Дювин. — Мы живем в пору «великой депрессии».
— Это я и без вас знаю.
В те годы Дювин не смог найти нового покупателя, хоть и имеются свидетельства, указывающие, что он предпринимал такие попытки. Он выставлял картину в Лондоне и даже в Вустере, штат Массачусетс, промышленном городе, расположенном в центральной части этого штата, который навряд ли еще раз увидит ее.
В феврале 1936-го, восстановив свое финансовое благополучие, мистер Эриксон вновь приобрел картину у Дювина — уже за 590 тысяч долларов (разница в 90 тысяч образовалась из процентов и налогов штата Нью-Йорк), и «Аристотель» переехал из складского помещения в дом Эриксонов на Тридцать пятой улице, 110, Ист-сайд — это случилось в тот самый год, когда Эдуард VIII стал королем Англии и отрекся от престола, чтобы жениться на женщине, которую он любил, на миссис Уоллис Уорфилд Симпсон; Италия вторглась в Абиссинию и аннексировала ее; Сталин продолжил чистку в России, вынося один смертный приговор за другим; Гитлер выиграл в Германии выборы, набрав 99 процентов голосов; Франклин Делано Рузвельт выиграл выборы здесь, собрав 98,7 процента голосов избирателей; Маргарет Митчелл опубликовала «Унесенных ветром», между тем как американский негр Джесси Оуэнс выиграл на Олимпийских играх в Берлине четыре золотые медали в соревнованиях по бегу и прыжкам, огорчив и прогневав Гитлера, а национальный долг США возрос до 34 миллиардов долларов вследствие осуществления программы выплаты пособий, учрежденной Рузвельтом в рамках Нового курса.
Генри Форд, у которого были проблемы с профсоюзным движением, обожал Адольфа Гитлера и его нацистов, а Гитлер обожал Генри Форда.
В нацистской Германии проблем с профсоюзным движением не имелось.
Проблем с профсоюзным движением не имелось и в России, но там не имелось и Генри Фордов.
Между 1920-м и 1922-м газета мистера Форда «Дирборн индепендент» напечатала подряд девяносто две редакционные статьи злобно антисемитского толка, посвященных большей частью изложению памфлета девятнадцатого столетия, именуемого «Протоколами сионских мудрецов» и состоящего, как известно, из подложных записей никогда не происходивших разговоров, — Форд финансировал его переиздание и распространение.
Молодой Гитлер держал у себя в комнате фотографию Генри Форда — для вдохновения.
Незадолго до начала второй мировой войны канцлер Гитлер наградил Генри Форда Большим крестом Германского орла, высшей наградой, которой третий рейх мог удостоить иностранца, и Форд почел за честь принять эту награду. Форд не позволил своей компании выполнить размещенный в нашей стране контракт на производство двигателей для военно-воздушных сил Великобритании.
Вскоре после войны мистер Форд, говорят, покаянно плакал, когда ему показывали фильмы, снятые в лагерях смерти. Вот вам еще одна история, которая кажется слишком красивой, чтобы быть правдой.
2 ноября 1936 года, через девять месяцев после того, как мистер Эриксон снова купил картину, он умер. Собранную им коллекцию произведений искусства, включавшую и «Аристотеля», он оставил в доверительное владение своей жене Рите, и картина пребывала у нее вплоть до ее кончины, происшедшей двадцать пять лет спустя, в феврале 1961 года.
Месяцы февраль и ноябрь подозрительно часто фигурируют в связанной с «Аристотелем» истории семьи Эриксонов — явление, в котором люди, неравнодушные к совпадениям, могут усмотреть некое скрытое значение.
Перед смертью миссис Эриксон ее постоянно донимали торговцы живописью, желавшие продать картину, и смотрители музеев, надеявшиеся получить ее даром. После ее смерти попечители собственности миссис Эриксон решили, что ее завещательные пожелания будут выполнены наилучшим образом, если картины поступят на открытые торги; аукцион был назначен на конец года в галерее «Парк-Бернет», что на Мэдисон авеню, 980, в Нью-Йорке.
Ни для кого не было тайной, говорит «Нью-Йорк таймс», что аукционные дома «Сотби» и «Кристи» также имели виды на этот «жирный кусок». Поскольку в продажу поступали двадцать четыре картины и ожидалось, что они принесут по меньшей мере 3 000 000 долларов, все понимали, что причитающиеся галерее комиссионные будут определены посредством переговоров, а не по стандартной ставке.
Будучи спрошенным об этом, представитель галереи ответил, что «Парк-Бернет» удовлетворена достигнутой договоренностью.
На самом деле коллекция Эриксонов принесла 4 679 250 долларов, сумму рекордную.
Среди выставленных на продажу голландских полотен был и «Мужчина с селедкой» Франса Хальса.
Аукцион пришелся на осень между берлинским кризисом и кубинским ракетным кризисом, который снова привел бывших союзников, Россию и США, на грань войны. Менее чем через три года американским войскам предстояло отправиться во Вьетнам, дабы защитить американские интересы в регионе, где никаких войск, кроме этих, американских, не наблюдалось.
В сражении за Вьетнам погибло столько же американских военнослужащих, сколько в первой мировой войне, — больше пятидесяти тысяч.
На обе эти войны страну погнали президенты от демократической партии, проводившие свои кампании как либералы и сулившие мир. За первые восемьдесят восемь лет нашего столетия каждая война, в какую влезали Соединенные Штаты, начиналась при сидящем в Белом доме демократическом президенте. Только один демократический президент нашего столетия, Джимми Картер, не довел страну до войны.
