— Где Фредерик?
— Ой, Билли, не знаю. Здесь его нет. Наверно, где-то задержался. Ты не мог бы выпроводить эту компанию?
— Вы недовольны вашими гостями? А что они натворили? — вытянув длинную шею, долговязый Курт обвел взглядом гостиную. — Они там веселятся.
— Я их не ожидала, вот в чем дело, — сказала Аннабел. — Видите ли, у моего ребенка сейчас нет няни, и я смотрю за ним сама. К тому же я готовила роль для нового фильма. А кроме того, знаете ли, я вообще не устраиваю таких вечеринок, мне... — тут она осеклась, поймав его внимательный ехидный взгляд.
Она явно переусердствовала, так подробно объясняя, почему ей хочется избавиться от гостей.
Одна знаменитая старая актриса как-то дала ей совет:
«Если вам нужно оправдаться, никогда не ссылайтесь на несколько причин. Больше чем одна — неубедительно. Лучше всего ни одной. Объясняться и оправдываться вообще глупо. Ни в коем случае не старайтесь, чтобы вас поняли, — вас непременно поймут не так. Избегайте психиатров».
Эти наставления Аннабел запомнила от первого до последнего слова, но иногда забывала их применять. Ошибку нужно было исправить, и неудачно начатую речь она попробовала закончить так, чтобы предстать перед журналистом спокойной и уверенной в себе хозяйкой дома, которая рада новому гостю и полна дружеских чувств к буйной ораве, уже успевшей вымостить полы во всей квартире осколками стекла. Стремясь создать такое впечатление, она залепетала:
— Мне не хотелось беспокоить соседей... они... кое-кто из них люди бедные, ложатся рано. Что вы будете пить?
Но Курт смотрел куда-то в сторону, а Билли всовывал ему в руку стакан. Журналист зажал стакан в пятерне и, даже не полюбопытствовав, кто его угощает, продолжал рыскать глазами в толпе танцующих. Увидел женщину в том платье, решила Аннабел. Увидел ее у меня в доме. Она тоже поискала ее взглядом, но не нашла.
Аннабел отправилась проведать ребенка. Мальчик неловко повернулся во сне и сейчас ерзал и хныкал. Аннабел его успокоила и, пока он не уснул, сидела рядом, легонько придерживая рукой одеяльце. Было около девяти. В десять ребенка надо переодеть и накормить. Тусклый свет уличного фонаря падал в комнату, и Аннабел вдруг заметила, что здесь кто-то уже побывал. На полу между постелькой малыша и комодом валялась бутылка из-под бренди. Аннабел подняла ее и понюхала. Пахло бренди и больше ничем. Но Аннабел охватил страх: она боялась, как бы в комнату в ее отсутствие не влез какой-нибудь осатаневший наркоман и не покалечил ребенка. Минут десять она неподвижно лежала на узкой кровати, и всплески гомона и шума набегали и откатывались, как прибой. Она перебрала в уме всех знакомых, которых можно было бы позвать на помощь, и не вспомнила ни одного, на чью скромность могла положиться. Звонить за город Луиджи ей казалось вопиющей бесцеремонностью. Всей душой жалела она, что Голли Макинтош сейчас в Париже. Услыхав спустя немного времени, что ее ищет Билли, она не вышла сразу, а сперва позвонила врачу, который месяца два назад лечил Фредерика от инфлюэнцы, а потом ребенка — от расстройства желудка.
К телефону подошла его жена:
— Доктора Томмази, к сожалению, нет дома, — зазвучал в трубке гортанный, с энергичными немецкими придыханиями голос. — Произошел несчастный случай в катакомбах базилики святого Иоанна, и около часа назад доктора срочно вызвали в больницу. Он скоро возвратится, миссис Кристофер. Сказать, чтобы он сразу же вам позвонил?
— Нет, не стоит... хотя, впрочем, пожалуй, если ему нетрудно, пусть позвонит. Извините...
— У вас болен ребенок? Муж? Вы сами захворали?
— Нет, нет, все в порядке. Я просто хотела кое о чем посоветоваться. Это, право же, пустяки.
— Он вам позвонит. Берегите себя, вы отдаете слишком много сил своей чудесной работе. Я это знаю.
В конце концов, не кто иной, как Билли, помог ей избавиться от гостей. Он сказал, что видел Фредерика около шести. Тот спешил по какому-то делу, но упомянул о вечеринке, и они условились, что тут и встретятся.
— Ты не волнуйся, — сказал Билли. — Он, наверно, задержался. Видишь ли, они с режиссером сейчас перекраивают сценарий, а это долгая песня. К тому же режиссер живет где-то у черта на рогах, на окраине.
Ну еще бы, на окраине, подумала она, только не у режиссера он, а у этой мерзкой шлюхи. Когда же это кончится? Неужели нельзя было выйти замуж за кого получше?
Билли как-то ухитрился спрятать от гостей все невыпитое спиртное, после чего выдернул вилку проигрывателя и во внезапно наступившей тишине объявил:
— Пора домой. Давайте-ка все сразу. Аннабел нужно кормить ребенка.
Через четверть часа квартира почти опустела, а спустя еще минут пятнадцать там остались только Билли, журналист и невысокая, гибкая, как пружинка, и трезвая молодая итальянка, которая для чего-то липла к Курту. Да еще на полу в ванной комнате (но уж она-то никому не мешала) спала забытая всеми девушка, которая приняла накануне целую пригоршню снотворных таблеток и которая лишь через сутки очнется в больнице, чудом избегнув смерти.
Билли стоя разговаривал с Куртом, а рядом с ними, прислушиваясь к разговору, стояла молодая итальянка. В пустой квартире сразу стал заметен учиненный гостями разгром. Все перевернуто вверх дном. Даже новенькие обои уже не кажутся новыми. Ребенок тихо попискивал, как всегда, когда готовился зареветь во всю мочь. Аннабел расчистила на кухне местечко и принялась готовить бутылочку с едой. И в кухне тоже была грязь, кого-то из гостей сильно стошнило в одну из раковин. Пока Аннабел переодевала ребенка, тот изливал истошным воплем свое негодование, гнев и прочие эмоции того же ряда, умолкая лишь затем, чтобы перевести дыхание и заорать еще громче. Мать поднесла к его губам бутылочку, и, завершив свою арию тихим урчанием, он принялся сосать, не помня зла. Накормив и уложив ребенка, Аннабел обнаружила, что те трое все еще не ушли.
— Мы отправляемся обедать, — сказал Билли. — Прислать тебе чего-нибудь поесть?
— Нет, я не голодна. — Она огляделась. — Ну и разгром.
— Благодарю вас, — сказал Курт, поклонившись.
Билли сказал:
— Я зайду завтра утром и помогу вам с Фредериком навести чистоту.
— Я позову кого-нибудь из соседок. Они часто предлагают мне свои услуги.
— Вы им не очень-то доверяйте, — вмешался Курт.
— Они славные люди, — ответила Аннабел с надменностью, достойной ее лучших ролей.
Девица многословно и чинно, будто прощаясь после банкета, поблагодарила ее.
Потом они ушли. Аннабел выключила свет в прихожей. Но не успела она отойти от дверей, как снова прозвенел звонок. На этот раз наверняка Фредерик, решила она и затряслась от бешенства. Не двигаясь с места, Аннабел подождала второго звонка. Но дверь отперли ключом — это был Билли, который сам в квартиру не вошел, а лишь впустил новых гостей. Он столкнулся с ними у лестницы и, когда увидел, что они остановились около квартиры Аннабел, счел удобным просто отпереть им дверь.
— Это снова к тебе, Аннабел! — крикнул он.
О господи! — подумала она, — хватит! Еще немного — и она набросится на Билли и на кого угодно, даст наконец себе волю, наорет на всех, изругает, наплевав на публику и на все на свете.
— А... добрый вечер, — сказала она, — к сожалению, все уже разошлись.
Говоря это, она не шелохнула рукой, чтобы поздороваться с гостями или включить свет в прихожей. Билли двинулся к лестнице. Вновь прибывшие вошли в квартиру; грузный мужчина, не дожидаясь приглашения, стал снимать шарф. Женщина затворила дверь, прежде чем Аннабел успела ей помешать.
Наконец Аннабел разглядела толстяка, которого не сразу узнала в темной прихожей: это был доктор Том-мази. За ним маячила столь же дородная фигура женщины, а еще дальше — девочки. Доктор Томмази, несмотря на поздний час, привел с собой жену и дочь. Аннабел вдруг растерялась и смущенно заторопилась навстречу гостям.
— Как это мило. Но я вовсе не ожидала, что вы сюда приедете.
Она зажгла свет.
Доктор Томмази продолжал неуклюже разматывать шелковый шарф; он поискал глазами, куда бы его повесить, и вид у него был озадаченный, будто он забрел сюда нечаянно, предполагая, что на самом деле находится совсем в другой квартире или у себя дома и в прихожей обязательно должна стоять вешалка. Он озирался до тех пор, пока жена не забрала у него шарф.
— Я совсем не думала вызывать его... всех вас... сюда, — сказала Аннабел докторше, и та ответила ей жалобным взглядом.
— Мы приехали из-за вашего мужа, — сказал доктор.
— Да, конечно, — отозвалась Аннабел. — Муж решил устроить эту вечеринку... Вас он тоже пригласил?.. Но дело в том, что все уже ушли. Входите же. И Фредерика нет дома. У нас тут страшный беспорядок. Чем вас угостить?
— Я провожу ребенка в туалет, — сказала докторша, — Вы не покажете нам, дорогая миссис Кристофер, как туда пройти?
