14 сентября, среда
Семипалатинский полигон, СССР. – Сегодня в 8 часов по московскому времени на полигоне под Семипалатинском был произведен подземный ядерный взрыв, мощность которого измеряли американские ученые, впервые присутствующие на подобном испытании в СССР.
Ереван, Армения, СССР. – Население Нагорно-Карабахской области снова начало всеобщую забастовку. Бастующие требуют отделения Карабаха от Азербайджана и присоединения к Армении. Одновременно десятки тысяч людей собрались на центральной площади Еревана – столицы Армении. Митинг принял решение устроить однодневную забастовку в поддержку требований карабахских армян. «Армяне будут биться до конца, – сказал армянский активист Попоян. – Это вопрос о существовании народа».
Норильск, СССР. – Сегодня в полдень по местному времени Горячев прибыл из Красноярска в Норильск. Построенный за Полярным кругом заключенными – жертвами сталинских репрессий 1937–1953 годов, Норильск является крупным индустриальным центром Сибири и снабжает советскую промышленность редкими металлами – молибденом, титаном и пр. По сообщению Московского радио, во время встречи Горячева с жителями города произошел следующий диалог:
Мужской голос: У меня вопрос, Михаил Сергеевич. В нашем крае полностью нарушена экология. Ни птицы, ни рыбы, ни зверя нет.
Горячев: Я думаю, по всему Красноярскому краю мы составим неотложную программу по вопросам охраны природы. Безусловно, эту проблему надо решать, причем не откладывая.
Женский голос: Детей некуда девать. Люди по 10–15 лет стоят на очереди в детский садик. Дите в школу пошло, а ему пришла бумажка, что в садик подошла очередь…
Горячев: Ну, я скажу, это позор. Женский голос: Ну что позор? Не нам позор, а нашим руководителям!
Горячев: А ведь какие огромные средства сюда направлялись!
Женский голос: Председателя райисполкома надо спросить, куда эти средства идут, на какие дела. А как к ней подойти? У нее квартира не течет, она на машине разъезжает.
Горячев: Я думаю, что вы не хотите, чтобы у председателя квартира текла…
Женский голос: Не надо, пусть будет нормально – пусть и у меня не течет, и у нее не течет. А вот еще проблема, Михаил Сергеевич. С учебниками школьными. Дети идут в школу, а учебников нет, тетрадей нет…
15 сентября, четверг
Канкун, Мексика. – Ураган «Гилберт» обрушился на побережье Мексики и на Техас. Ширина фронта урагана около 720 км (450 миль).
Москва, СССР. – По сообщению «Правды», общие потери мяса в перерабатывающей промышленности СССР ежегодно достигают около миллиона тонн. Из них половина – за счет бесхозяйственности. По свидетельству «Правды», население почти всех районов СССР покупает мясо по талонам, позволяющим приобрести в месяц 1–1,5 кг мясных изделий на человека. Потеря трех килограммов на каждого жителя страны – это двухмесячный, а во многих областях – трехмесячный талонный паек.
Абакан, Хакасская автономная область, СССР. – Сегодня утром Горячев прибыл в Абакан. ТАСС передает следующие подробности встречи Генсека с местным населением:
Горячев: У нас есть все: огромные ресурсы, природа, земля, образованный народ. Все есть. Но что-то разладилось в наших хозяйственных, политических и идеологических механизмах. Вот это и надо обдумать. Поэтому было много митингов, разговоров…
Мужской голос: Дела нужны, а не разговоры!
Горячев: Вот подожди, подожди. (Смех в толпе.) Между прочим, как дело делать – это тоже надо обдумать, чтобы страну не загнать куда-то. Нельзя, чтобы из одного тупика выбраться, а в другой попасть. Но я прямо хочу сказать, что перестройка – это не яичница, которую кто-то там на кухне сготовил, а вам подал. Нет, давайте перестраивайтесь и сами. Если плохо в районе, если не кует и не мелет горсовет, собирайтесь на сессию, теперь дано вам право, и сами решайте. Нам нужна гласность, товарищи, гласность и открытость, чтобы самочувствие людей было нормальным. А то мы разучились друг с другом обмениваться мнениями – вот в чем дело. Как начинаем спорить, так обязательно обзываем друг друга. (Смех в толпе.) Мы, наверно, проходим сейчас детский возраст в вопросах гласности. Даже в Политбюро эта активность народа удивляет некоторых. Смотрим: «Да что же это происходит с народом? Что нам делать в таких условиях?»
Москва, СССР. – ТАСС сообщает, что созданные недавно спецчасти МВД должны «охранять безопасность» участников санкционированных демонстраций и не допускать проведения шествий и митингов, не разрешенных властями. Признавая, что новые спецчасти вооружены резиновыми дубинками, ТАСС отмечает, что «аналогичные подразделения есть во всех странах, гордящихся своей демократичностью». В телефонном интервью корреспонденту АП член «Демократического союза» Юрий Митюнов заявил, что в ходе последнего митинга на площади Пушкина в Москве бойцами новых спецчастей было арестовано 52 манифестанта.
Москва, Московское радио. – В первой половине сентября в СССР состоялось более 50 митингов и демонстраций, в которых приняли участие 323 000 человек. Из них санкционированы властями только 24 митинга. Несанкционированные митинги и демонстрации состоялись в Москве, Ленинграде, Баку, Ереване, Ташкенте, Ростове-на-Дону, Свердловске, Вологде, в Латвийской, Литовской и Эстонской республиках, а также в украинском поселке им. Ленина Крымской области. За эти же две первые недели сентября в СССР совершено 33 особо тяжких преступления и 53 разбойных нападения, четырежды милиция вынуждена была применить огнестрельное оружие…
Сеул, Южная Корея. – За два дня до открытия Игр XXIV Олимпиады Организационный Комитет выпустил заявление о том, что двери Олимпийских игр открыты для всех. Из 167 стран – членов Международного олимпийского комитета (МОК) только 7 решили бойкотировать Игры. Это Северная Корея, Куба, Эфиопия, Никарагуа, Албания, Мадагаскар и Сейшельские острова.
День восьмой
Пятница, 16 сентября 1988 года
7.40
Девочка-кукла с голубым бантом, стоя над кошкой, смотрела на меня и спрашивала: «Милиционер, а кошку можно потрогать?..» Два голеньких с крохотными краниками брата-палестинца – Василь и Русланчик – с хохотом купались в корыте во дворе их полтавского дома и звучно хлопали по мыльной воде руками, а Лидия, их мать, кричала прокуренным счастливым голосом: «Воду! Воду залыште, арабы чертовы!..» Белобрысый бутуз с глазами Гегеля ползал по полу… И девочка с личиком Саши Чижевского прыгала через скакалку и считала немыслимое: «Восемь-два, восемь-три, восемь-четыре…» Почему-то ее туфельки громыхали так гулко, что я проснулась.
Оказалось, это кто-то быстро пробежал по палубе яхты, потом – с грохотом – по ступенькам лестницы в машинное отделение. Какие-то крики, команды, голос Зины: «Газ! Газ!» – снова топот ног над головой, и – почти без промедления – за стенкой каюты взревел двигатель. Мы вскочили со своих коек: я – с верхней, а Стефания Грилл – с нижней. И прильнули к иллюминатору. Он был над самой водой – крошечный круглый иллюминатор в тесной, как пенал, каюте моториста, которая была теперь нашей со Стефанией тюремной камерой. Но я была здесь только третьи сутки, а она – уже неделю. Молодая, веснушчатая, хотя и недурная собой, она за эту неделю превратилась здесь в грязное пугало, потому что Зина запретила выводить ее даже в сортир – боялась, что Стефания может загипнотизировать охрану. Поэтому охранники просовывали в дверь горшок, а потом, после всех дел, они этот горшок стремительно забирали.
– She speaks English very well[5], – сказала про Зину Стефания.
Хотя, как я уже говорила, у меня в дипломе стоит по английскому «отлично», но эту американку я понимала только на двадцать процентов, не больше. Да и то, если она вспоминала, что со мной нужно говорить медленно. Потому что иначе у нее была такая каша во рту, что я никак не могла отделить слово от слова…
– I am an idiot!..[6] – причитала Стефания, размазывая слезы по грязному лицу. – I am such idiot! То trust Russians!..[7]
Это означало, что мне она тем не менее доверяет, а именно ради этого Зина и бросила меня в эту каюту: втереться в доверие этой американки и выпытать у нее прогнозы на будущее – что случится в России после переворота. Да, да, мне пришлось стать «наседкой» – после того как вы расколетесь, или, как говорят у нас, «начнете сотрудничать со следствием», с вами уже не церемонятся, это закон…
Но вот что я поняла из рассказов Стефании. После похищения из «Пекина» (действительно через окно – как я предполагала!) эту Стефанию в кузове продовольственного фургона привезли сюда, на горячевскую дачу, и первые дни содержали вполне прилично – в верхней каюте «люкс», с хорошей едой и даже с душем. (Наглость заговорщиков меня и потрясла, и восхитила: когда Лариса была в Москве, на Ленинских горах, эту гадалку спрятали от нее на ее же собственной даче в Барвихе!) Допрашивала ее не Зина (Зина, видимо, следила на Ленинских горах за каждым шагом Ларисы). «A men in his early fifties with short grey hair. He wears leather kneehigh boots…»[8] Я решила, что это Окулов. Он требовал от Стефании одного: сказать, что делают Курков и Власов для спасения Горячева. Но то ли от страха, то ли еще от чего, только все способности ясновидения у Стефании тут же испарились. Даже чистейшая марихуана, которую ей дали на второй день, не помогла. А когда Горячевы улетели в Красноярск, появилась Зина, она тоже сначала обхаживала Стефанию «по-хорошему», но, ничего не добившись, бросила ее в эту каюту возле машинного отсека. Однако, пробыв с этой Стефанией трое суток бок о бок, я ничего больше узнать не смогла – никаких прогнозов на будущее. Ее воля была парализована страхом, а душа – отчаянием:
