Глава двадцать седьмая
Новое проклятие Таира
Наступила суббота, и Таир приехал к Владимиру красить гараж. К тому времени несчастная постройка превратилась в нечто среднее между подростковым чатом и стеной общественного туалета. Каждый, кто имел в кармане маркер, пульверизатор с краской или пачку объявлений для расклейки, считал своим долгом отметиться.
– Смотрите, Владимир, смотрите! – восхищенно поцокал языком Таир. – «Киса и Ося были здесь». Не лишено остроумия?
– Мозгов лишено! – отрезал Владимир. – Жаль, что антивандальная краска не убивает остряков на месте.
И ушел домой – готовить дидактические пособия по театральному искусству для Фамусова, Чацкого и Софьи.
С помощью строительного фена Таир снял старую краску вместе со всей наскальной живописью, зашел попить чаю и погреться, потом вернулся к гаражу. Он хотел обернуться за выходные: в субботу – окраска, в воскресенье – нанесение антивандального покрытия. Надо было спешить, пока не стемнело.
Чуть только Таир умчался обратно на рабочее место, а Владимир вернулся к своим пособиям, как в прихожей раздался звонок.
«Забыл что-то», – подумал режиссер, распахивая дверь. На пороге стояла учительница музыки, соседка с третьего этажа. Владимир изобразил радушие и гостеприимство пополам с бестолковостью: пригласил гостью войти, отведать чаю с печеньями и ни словом не упомянул о том, что очень скоро вернет ей долг чести. Вот вернет – и тем самым напомнит, а сейчас зачем об этом говорить? Мало ли, вдруг что-то сорвется.
– Я ненадолго, – сказала соседка, – я только спросить.
– А то откушайте чего Бог послал, – заливался Владимир. – Негусто, конечно, я в средствах сейчас стеснен. Но с вами готов разделить последний чайный пакетик!
– Спасибо, но у меня свой чайник этажом выше вскипел. Я про другое. Вот молодой человек, который вам гараж красит, – он как?
– Это исключительно хороший человек! Вообще-то красить гаражи – скорее его хобби. А так он артист и немного водитель.
– Какая многогранная личность. А за свое хобби он много просит?
– Какой там много! Посмотрите на меня! Разве я способен много заплатить? – ударил на жалость Владимир.
– Вот я тоже так подумала, но все же решила уточнить. Могли бы вы порекомендовать мне этого замечательного юношу? У меня дома настоящий кавардак, вчера ученица со стула упала, стулу конец, на паркете вмятина. О прочих бытовых неурядицах даже упоминать не буду. Но я просто боюсь обращаться в наш ЖЭК, не говоря уже про частные фирмы. Эти люди меня постоянно обманывают, завышают цену, присылают неквалифицированных рабочих! Просто какое-то проклятие!
– Таир цену завышать не будет. Только и вы, пожалуйста, не занижайте! А то он обидится и не сможет играть, а он ведь актер, не забывайте.
– Тяжело вам сейчас, хорошим актерам, – вздохнула учительница. – Ничего, настанет и ваш звездный час. А пока – познакомьте нас с мальчиком.
Разделавшись с покраской гаража, Таир не поехал к старшей сестре нянчить младшего племянника, как собирался. Пришлось старшей племяннице играть в братишку, а не в видеоигры, пока дядюшка приводил в порядок квартиру музыкантши. Чтобы ему было веселее, она играла ему гимны и гаммы. Таир уехал поздно ночью и вернулся на следующий день ранним утром. Снова послушал гимны и гаммы, выбежал во двор, покрыл высохший гараж антивандальным покрытием и вернулся в царство музыки, где его уже ждал заслуженный обед.
– Не знаю, что бы я без вас делала! – восклицала музыкантша. – Вы просто спасли мою бедную квартиру! И цена меня вполне устраивает.
– Вы щедрая хозяйка. Давайте я вам бесплатно подкручу ножки стола, а то он немного шатается.
Владимир увидел Таира лишь вечером – тот забежал за деньгами, положенными ему за работу, и сообщил, что его уже зазвали на четвертый этаж и в две квартиры на первом, а также в соседний подъезд. И все такие интеллигентные, творческие люди! Гвоздя забить не могут и совершенно не торгуются!
На следующую репетицию Владимир традиционно прибыл с опережением графика – никогда не знаешь, где по дороге в Росинки тебя поджидает предательская пробка или внезапная авария.
– Ну что, оценил антивандальное покрытие? – первым делом спросил его бодро разгружавший доски Таир.
– На пять с плюсом! – весело ответил Владимир. – Вечером в воскресенье какая-то гадость написала какую-то глупость, я спустился и вытер все тряпочкой. Потом другая гадость с утра самовыразилась – я снова с тряпочкой пришел. И как-то, знаешь, постепенно отучаться стали. Ко мне заходил хозяин соседского гаража – мерзавцы всего района теперь отыгрываются на нем. Просил твои координаты.
– Во ему – а не мои координаты! – с чувством ответил Таир, показывая фигу. – Твои соседи – мое новое проклятие! Звонят день и ночь! Хуже Жуковой, честно, я не вру!
– Опять не платят?
– Платят-платят, – засмеялся Таир, – я ж говорю, новое проклятие. Старое – все. Расколдовалось!
Оказалось, что соседи Владимира, заполучив чудо-мастера по знакомству, очень терялись, когда дело доходило до оплаты труда. И предлагали Таиру самому назначить цену.
– Это золотое дно, понимаешь? Я увидел, что могу отыграться за все годы издевательств. Вот как меня обирали – так я сейчас их могу, и они не заметят. Даже благодарны будут. Но я не стал. Это так легко – завысить цену, когда перед тобой не Светозарычи с Евлампиями, а такие, воздушные, товарищи, вроде твоих соседей. А денег-то у них не особо чтоб много у всех, судя по обстановке. Я взял себя в руки и ни на вот столько не прибавил. И знаешь – отпустило. Проклятие, в смысле. Видно, мой далекий предок не справился с искушением, оно и правда велико. А я справился.
– Ты молодец! – сказал Владимир. – Ты прямо… ну очень молодец.
– Я-то молодец, прямо очень молодец, а вот они… – Таир не закончил фразу, потому что зазвонил телефон, и он выхватил его из кармана, как готовую взорваться гранату, хотел швырнуть оземь, но все же ответил: – Алло! Я же сказал, что не смогу! Не смогу, говорю, поехать к вам на дачу сегодня ночью и переложить заново печь! Почему не смогу? ПО-ТО-МУ-ЧТО!!!! Владимир, уважаемый, ну сделайте с ними что-то! Заткните этот фонтан!
Режиссер лишь грустно улыбнулся в ответ: если бы в его жизни появился такой «фонтан» – он бы работал без роздыха. Съемки, спектакли, программы на ТВ и радио – до изнеможения. Но пока что надо довольствоваться тем, что есть, и надеяться, что однажды удача вспомнит и про него.
Тем временем собрался на репетицию мебельный люд. Прогоняли сцены с Софьей и Молчалиным. Лиза, Фамусов и Чацкий также были приглашены. Ульяна и Нина сидели чуть поодаль, с видом превосходства: одна была помощником режиссера на сцене, другая – за ее пределами. У каждой в руках была тетрадка для записей. Обе чрезвычайно гордились своими ролями. Совсем в стороне молчаливой глыбой возвышался незаметный свидетель всех репетиций с участием Петра Светозаровича или Ядвиги: их личный водитель. В офисе у него был свой закуток, а на складе он просто устраивался где-нибудь в углу, чтобы никому не мешать, доставал плеер и слушал музыку.
Владимир оглядел свою армию, убедился, что все в сборе, и объявил начало репетиции:
– Первое действие, третье явление. Лиза уже на сцене, выпроводила Фамусова и собирается тайком увести Молчалина, чтоб он не попался. Из комнаты Софьи неторопливо выходят Софья и Молчалин. Приготовиться Фамусову.
Фамусов приготовился: встал около воображаемой кулисы и вооружился распечаткой сценария. Но до него дело все никак не доходило: Софье решительно не удавался выход.
– Стоп-стоп-стоп! – в который уже раз замахал руками режиссер и остановил действие.
– Котик, ну почему вам сегодня ничего не нравится? – томно спросила Снежана.
– Вот! – воскликнул Владимир и прищелкнул пальцами. – Вот нужный тон. Софья – избалованная дочь большого человека, она хотела Молчалина – она получила Молчалина. И вытворяет с ним все, что захочет. Сейчас у нас утро, ночь они провели вместе, Лиза караулила под дверью. Что это значит?
– Что никто из них не выспался, – рассудила Снежана.
– И это тоже. Но главное… Вот смотрите, когда решался вопрос о первой публикации «Горя от ума», уже после смерти Грибоедова, главный московский цензор был решительно против. Но вовсе не потому, что в пьесе Чацкий обличал московское общество: все острые углы были к тому времени уже сглажены. Цензора особенно возмущало безнравственное поведение Софьи: она провела ночь с молодым мужчиной, она сама зовет его к себе в комнаты через горничную. И об этом нам, не стыдясь, говорят со сцены! В девятнадцатом веке актрисы даже отказывались играть Софью, восклицая: «Я порядочная женщина и в порнографических сценах участия не принимаю!»
– А что, будут порнографические сцены? – насторожилась Снежана. – Только можно я буду раздеваться не целиком?
