Артур оттолкнул портновский метр от своей промежности:
– Что‑то ты там слишком залип, педрила. – И буркнул в трубку: – Я буду через полчаса.
По дороге в поселок Цветов Артур Грайс вслух рассуждал о Боге.
– У нас с Богом много общего, – поведал он Рокки.
Зона изоляции поселок Цветов служила Артуру миром, где он был несомненно верховным управителем; как и Бог, Грайс появился из ниоткуда, и обоим пришлось на своем пути кое – кого столкнуть головами. Бог то и дело размазывал какого‑нибудь гнусного засранца и никогда не играл по правилам.
– Он был крутой сукин сын, – покачал головой Грайс. – Смотрел, как его ребенок умирает на кресте, и не снял.
В Академии мистер Лоувуд встретил Грайса и проводил в учительскую выслушать жалобы коллектива, а они касались не только Шанель Тоби и ее «вызывающего поведения». Учителя получают меньше, чем в государственных школах, притом сами платят в пенсионный фонд; рабочий день у них продолжается дольше, а дети необучаемы…
Артур окинул взглядом угрюмое собрание:
– Мои учителя говорили, что мне место в школе для отсталых. Что ж, я не самый грамотей в мире, – простодушно продолжил он свою мысль, – но я доказал, что они не правы, верно? Я вступаю в высшее общество. Со следующей недели эту школу станут называть Академией сэра Артура Грайса. Кто знает, чего способна добиться в жизни Шанель Тоби? Дайте ребенку шанс, а?
Затем Грайс с мистером Лоувуд ом в арьергарде поднялись в кабинет директора, где ждали Шанель Тоби и учительница религиоведения миссис Уайтхед, беспокойная женщина с увеличенной щитовидкой. Грайс пришел к ним величавым миротворцем. Однако, глядя на надутую Тоби, он подумал, что это личико так и просит хорошей оплеухи.
– Ладно, – сказал он, – давайте послушаем, что нам выдаст миссис Уайтхед.
– Урок проходил нормально, – начала миссис Уайтхед. – Я попросила детей нарисовать ребро Адама, из которого Бог сделал Еву, и тут Шанель Тоби спросила, почему, я цитирую, «мы опять занимаемся ребрами, мы их уже прошли по биологии». Я объяснила, что Бог сотворил Еву из ребра Адама, и Шанель сказала: «Ага, типа!» – очень неприятным тоном. Это вызвало шуточки в классе, некоторые откровенно фривольного характера, о том, зачем Богу вообще понадобилось создавать женщину. Мне с трудом удалось перевести разговор в теологическое русло, и тут Шанель Тоби выкрикнула: «Я знаю, зачем Бог создал женщину. А то некому было шпынять Адама, чтобы надел другие ботинки». Досадно говорить, но в классе стали смеяться, и я попросила Шанель выйти. Она отказалась, заявив, что это преследование за религиозные взгляды и что пусть ее лучше сожгут на костре, чем она отречется от своих убеждений.
Лоувуд несколько встревожился:
– Простите, миссис Уайтхед, давайте сразу внесем ясность. Вы никогда не угрожали мисс Тоби сожжением на костре?
– Ни в коем случае! – возмутилась миссис Уайтхед.
– Ты хочешь что‑нибудь добавить, Шанель, детка? – дружелюбно пророкотал Грайс.
– Вообще‑то нет, – ответила Шанель. – Наверное, я послушаю вашего совета и брошу школу.
– И что станешь делать? – отечески поинтересовался Артур.
– Выйду замуж за принца Гарри, – сказала девочка. – А что, запросто. Я, может, уже беременная от него. Он отказался от презерватива, сказал, все равно что есть конфету в бумажке.
Принцесса Кентская проснулась с новым чувством собственной нужности – был день первого занятия с Сандрой Грайс. Сама же Сандра учиться не хотела. Выходило, что Артур не считал ее леди, а это, разумеется, обидно.
– А то он сам джентльмен, – сказала Сандра принцессе Кентской, когда они сели в загроможденной гостиной принцессы.
– А что в вашем понимании джентльмен? – спросила принцесса.
– Ну, это ежели мужик тебе волосы подержит, когда ты блюешь. Артур сроду не держал!
Они принялись обсуждать костюм для предстоящего посвящения.
– Скажите, чей стиль вам нравится? – спросила принцесса Кентская, занеся ручку над блокнотом.
– Долли Партой[79]. Джордан. Джоди Марш. – перечислила Сандра. – Мне нравится, чтобы было сексуально, но с лоском.
– Ваша любимая одежда? – спросила принцесса.
– Ну. это легко. Красный кожаный комбинезон с белой бахромой, к нему казаки и стетсон со стразами.
Принцесса Кентская на миг прикрыла глаза. Описание костюма причинило ей физическую боль.
– Отныне. – объявила она. – вы будете носить только бежевый, серый, черный и белый. Материал позволяется кашемир, шерсть, шелк или лен. Юбки не выше колена. Из украшений жемчуг и бриллианты, ничего другого.
Принцесса рассмотрела волосы Сандры: белые и длинные, уложены бухтами на макушке и напоминают гигантскую порцию мягкого мороженого, только без рожка. Наставница освободила волосы ученицы от шпилек и заколочек, после чего соорудила элегантный узел.
Сандра, взглянув в зеркало, скривилась:
– Я выгляжу как эти тетки, что волокут в дом всех уличных кошек.
– Нет. вы выглядите tres elegant.
Принцесса упивалась своей новой ролью стилиста и ментора. Так. с ее королевскими связями, в один прекрасный день можно стать редактором «Харпере энд Куин», а то и британского «Вог».
Она уговорила Сандру пройти в спальню и примерить шелковый бежевый костюм.
Сандра покрутилась перед зеркалом.
– Нет, – поморщилась принцесса Кентская. – Вы все равно кажетесь простушкой. Дело в вашем огромном бюсте.
– Я не кажусь простушкой, я простушка и есть, – отрезала Сандра.
Она вылезла из бежевого костюма и вручила его принцессе. Беверли Тредголд, которая наблюдала из окна спальни, гадая, что делает машина Сандры Грайс у крыльца принцессы Кентской, так и взвилась, увидев, что Сандра «рассекает по спальне принцессы» в леопардовом лифчике и таких же трусах. Инспектор Лэнсер тоже наслаждался этим зрелищем и, когда машина Сандры с ревом дернула от крыльца, записал в ее досье: «Активная лесбиянка».
О своей беременности Шанель сообщила Вайолет и Елизавете раньше, чем принцу Гарри. Подруги смотрели «Эммердейл» у королевы в гостиной, когда, постучав в заднюю дверь и крикнув: «Всего лишь я», ворвалась Шанель. Дамы неохотно оторвали взгляды от экрана. Вот – вот должно было выясниться, кто в деревне воровал тракторные колеса.
– Хочу вам кое‑что сказать, – объявила Шанель.
– Тебя опять выперли из школы. – Вайолет уже трудно было чем‑нибудь удивить.
– Нет! По – моему, я беременна! – выпалила внучка.
– Ох, итить твою! – подпрыгнула Вайолет. – Вот здорово!
Поразительно, подумала королева, как это в переулке Ад неизменно радуются беременностям, не глядя на то, что мамаша, может быть, слишком юна, а отец, возможно, какой– нибудь конченый лоботряс.
– А я знаю отца? – спросила Вайолет.
– Вы обе знаете. Это ‘ари.
– Ари? – переспросила королева. Среди ее знакомых как будто не было греков с таким именем.
– Гарри! – повторила Шанель, с огромным усилием выговорив начальный звук.
– Что, ее Гарри? – обрадованно уточнила Вайолет.
– Да, – кивнула Шанель. – Я знаю, что это ‘ари, потому что я не была больше ни с кем.
– Подойди и поцелуй бабушку, красавица моя, – сказала Вайолет, тяжело выбираясь из кресла.
Королева тоже встала и ждала, пока Вайолет выпустит Шанель из плотных объятий. Потом расцеловала Шанель и сказала:
– Давно пора нам влить свежую кровь. Шанель, поздравляю тебя, дорогая.
Шанель отправилась сообщить новость отцу и остальным домашним, а Вайолет улыбнулась подруге:
– Мы теперь родня, Лиз. Тоби и Виндзоры, а?
Они дождались, пока в Эммердейле разоблачат похитителя тракторных шин, – им оказался недавно переехавший из города наркоман, который менял шины на крэк, – потом оделись, проверили, с собой ли удостоверения, и отправились в интернат Фрэнка Бруно рассказать принцу Филипу, что он станет прадедушкой.
Принц так и не смог уразуметь, что Гарри и Шанель Тоби ждут ребенка. Он все вспоминал прошлое, как застрелил слоненка на африканском сафари.
Вайолет закричала, стараясь его приободрить:
– Мы теперь родственники, Фил! Ну ведь прелесть?
– Ах, бедняжка мой, – покачала головой королева. – У тебя такой несчастный вид.
– Я скучаю без парадной одежды, – уныло прошелестел принц. – Скучаю по своим орденам и по аксельбантам. Где мои красивые мундиры, Лилибет?
– Тсс, милый, разбудишь мистера Баньяна.
Баньян шумно спал в коляске. Его храп бесил королеву, но это было несравненно лучше, чем если бы Гарольд проснулся и завел одну из своих бесконечных баек о забастовках, которые он устраивал в семидесятые.
По пути домой женщины обсуждали свадьбу Шанель и Гарри. Обязательно нужна свадьба.
Вернувшись от принцессы Кентской, Сандра обнаружила Грайса, с омерзением разглядывающего мусор в желобе под стеклянным полом.
– Смотри, мля, там уже дохлая крыса. Я заезжал в «Рентокил»[80], но они сказали, у них своих водолазов нету.
