– Зачем ей такая крутая машина? – раздраженно спросил Колька. – Она все равно стоит полупустая.
– Давай начнем с конца, с «H». Проверим подозрительные папки, а потом полезем по традиционным.
– Знать бы, что мы ищем, – Дальтоник посмотрел на часы.
Я начал по порядку открывать файлы. Вначале “Microsoft Word”, затем “Microsoft Excel”. Письма, прайс-листы, заявки и заказы. Ничего интересного. Иногда встречались сжатые файлы с расширением «rar» и «zip». В них скрывались какие-то бессмысленные тексты, на уяснение которых тоже требовалось какое-то время. Была там даже какая-то художественная книга. Потом пошли расширения «jpg» и «gif», в этих отсеках Лариса хранила открытки и фотографии.
В самом углу директории нам попалась на глаза скромненькая папочка, которая называлась: «Сохраненные файлы». Она хранила в себе десять файлов «mpg». Я вспомнил Федю.
– Тут фильмы с порнухой, – сказал я и стал искать дальше. Конечно, интересно бы посмотреть, чем у нас забавляются серенькие мышки. Но не сейчас. Цейтнот.
На изучение содержимого этой машины у нас ушло полчаса. Ровно через тридцать минут, когда мы уже сидели в диске “D”, у Кольки в голове щелкнул выключатель. Да, да. Я слышал! Именно щелкнул. Такой характерный звук, когда извилина задевает за извилину.
Он закрыл “D” при помощи клавиатуры, вернулся в «Н» и открыл папку «Сохраненные файлы».
– Название очень подходящее, – объяснил он свои действия.
Я его понял и щелкнул мышкой по первому «mpg». Ролики никак не назывались, просто имели номер. Проигрыватель очень долго грузился. Потом показал какую-то муть. Резкости никакой, два тела, делают всем понятные движения. Вначале медленно, потом быстро. Кто из них мужчина, а кто – женщина, мы спервоначалу не разобрались. Качество отвратительное. Просмотрели весь эпизод, но так ничего и не поняли. Камера не двигалась, она, видимо была закреплена в одном месте, на штативе. Действующие лица иногда вставали и уходили, предоставляя зрителям возможность любоваться пустой кроватью.
– И че? Кто-то от этого возбуждается? – Чебоксаров вложил в этот вопрос иронию и сарказм в равных долях.
– Мне кажется, что это не любительская и не постановочная съемка, – высказал я догадку. – Кто-то за кем-то подсматривал.
– Точно!
Мы открыли следующий ролик. Теперь нам предложили другой ракурс той же кровати. Камеру поставили ближе. Изображение стало четче. В этом эпизоде нам удалось различить субъектов по полу, можно было даже угадать их приблизительный возраст. Девчонка, например, – очень молодая. А мужику – лет пятьдесят
Если честно, то порнуха – скучная. Никакого изврата, если не считать анала и минета. Традиционные позы, заштампованные вздохи. Никакой смекалки и изобретательности.
– Это точно компромат, – высказал предположение Колька.
– Только ничего не видно. Давай дальше.
В третьем клипе камеру поставили еще ближе к кровати, или поменяли оптику. Теперь объектив смотрел на происходящее не сверху, а немного сбоку, под углом градусов в тридцать. В этот раз нам удалось рассмотреть лицо девушки. Совсем салага.
– Лет четырнадцать, – воскликнул Чебоксаров.
– Если не меньше.
Мужик пользовал девчушку, а она улыбалась, думала о чем-то о своем и смотрела куда-то в сторону.
– Подонки, – выругался Дальтоник.
– Кто?
– Она ведь совсем ребенок. Она ничего не понимает. Ей сказали: соси. Она и сосет. Думает, что так и надо, что это и есть жизнь – лежать под здоровыми жирными мужиками. Потом ей дадут конфетку.
– Наверное наркоманка.
– Они их специально наркоманами делают. Потом продают. Приличные деньги, между прочим, зарабатывают. Это тебе не канцтоварами торговать.
Я подумал о своей дочери. Почти тот же возраст. Не дай бог. Сам лично глотку перегрызу любому.
Перед самым финалом записи, мы, наконец, смогли рассмотреть морду мужика, когда он сел, надел трусы и очень удачно посмотрел в камеру. Ничего особенного, лицо как лицо, только красное, счастливое и уставшее.
– Говорят, что педофилы могут только на детвору возбуждаться.
В пятом фильме обстановка сменилась. Никаких кроватей, яркий свет с потолка, большой стол, несколько стульев, кресло и диван. За столом сидел мужик. Он кого-то ждал. Вошли двое, поздоровались, пожали друг-другу руки. Один вышел. Остались двое. Стали о чем-то мирно беседовать.
– Интересно, а звук тут есть? – поинтересовался Колька.
– Наверное есть, просто нет колонок.
Шестой отрывок тоже был неинтересным. Те же самые мужики, но уже переоделись. Наверное, в другой день. Только ракурс поменялся. Ничего не происходило. Они разговаривали, иногда спорили, но беззлобно, даже смеялись.
Как только начался показ седьмого эпизода, Колька заорал как сумасшедший:
– Вот, блин! Ё-моё!
– Что случилось?
– Ты посмотри!
Я посмотрел. Это были те же самые люди, теперь они не только разговаривали, но еще и что-то читали, какие-то бумаги, их было видно гораздо лучше. А я все равно никого не узнавал.
Колька наклонился поближе к монитору, прищурился и снова запричитал:
– Вот это да!!!
Камера показывала крупные планы.
Чебоксаров отвел квадратик назад и пустил запись сначала.
– Дай ему в одну руку ножницы, а в другую – ленту.
– В смысле?
– Ну представь!
Я представил.
– Это же губернатор!
– А второй?!
– Неужто олигарх Пичугин?!
– Именно!
– Ё-моё!
-Я тоже так думаю!
– Это еще похлеще порнухи!
На оставшихся трех файлах непримиримые противники так же мило беседовали, что-то подписывали, а в конце Пичугин передал нашему борцу за справедливость большой кожаный дипломат.
– Пошли в мою комнату, – предложил я, – послушаем, о чем они говорят.
– Нам это ни к чему, – не согласился Дальтоник. – Меньше знаешь, лучше спишь.
– Вот так продают область.
– В чемодане деньги. Точно.
– Ну пошли, послушаем!
– Нам это ни к чему, – опять отшатнулся Дальтоник.
Мы еще раз посмотрели все ролики с участием губернатора. Было понятно, что происходит какая-то сделка. При желании можно увеличить картинку, добавить пикселей и прочитать заголовки документов.
Теперь мы решили еще раз взглянуть на мужика, забавляющегося с девчонкой, прокрутили все видео от начала до конца, но так и не узнали этого типа.
– Вроде лицо знакомое, – напрягался Колька, – но вспомнить не могу.
У меня тоже не было ни каких предположений.
– Как ты думаешь, какая связь между губером и этим педофилом? – спросил Чебоксаров.
– Не знаю. Люди делают деньги на компромате. Может и нет никакой связи.
По третьему разу встречи Пичугина и губернатора мы рассматривали не торопясь, обращая внимание на детали. Снимали до холодов, потому что Пичугин на первом кадре появлялся в легкой кожаной куртке.
– Вот бы показать все это по телевизору, – мечтательно произнес Дальтоник. – Чтобы народ узнал, кто есть кто на самом деле. Представляешь, что тут будет!
– Ничего не будет! Народу пофиг. Народу можно что-нибудь наплести.
– А в чем тогда компромат?
– В том, что они кинули третьего участника сделки.
– Кого?
Я с презрением посмотрел на своего напарника.
– Папу в кремле. Вот кого. Именно для кремля они изображают из себя непримиримых врагов. Если в Москве увидят эту пленку, им головы не сносить. А на народ всем глубоко насрать. Это тебе не девяносто второй год. Кому сейчас интересно, что думает народ.?!
– Только во время выборов, да и то вряд ли.
– Слушай, мы его когда выбрали? – спросил я.
– Четыре года назад.
– А на новый срок?
– Он пойдет в марте вместе с президентом.
Минут десять каждый из нас думал, о своем.
– Ты знаешь, – первым подал я голос. – Сколько эти кадрики могут стоить?
– Миллиона три-четыре гринов.
– Или пять. Если продать конкурентам. А если продать сразу двум кандидатам? Все десять.
– Или мы трупы.
– Не надо быть пессимистом.
У Кольки на висках выступил пот.
– Надеюсь, ты не станешь их никому продавать? – испуганно спросил он.
– А почему бы и нет?
– Нас с тобой растопчут, как младенцев, как только мы сунем голову в это змеиное гнездо. Мы и сейчас в опасности. Как ты думаешь? Кто-нибудь из наших это еще видел?
– Это видел Федя, но он губера не узнал.
– Может, Лариса?
– Вряд ли.
– Их нужно уничтожить. И навсегда забыть.
– Не спеши.
– Я тебе говорю, что это надо стереть! Тут не может быть двух мнений. Мы с этого ничего не выиграем. На него работает целая махина от ФСБ до МВД, мы только заявим о себе, как нас тут же скрутят! Вот влипли, так влипли! – запричитал он.
– Можно что-то придумать. Обезопасить себя.
– Как ты себя обезопасишь?! Надо валить отсюда, как Ленин в ссылку. До марта! Вот лажа!
