Покусывая шею грека, одновременно рукой правой поглаживала его предплечья, ощущая выпуклость вен. Отодвинулась и в лицо заглянула. Глаза его немного прикрыты были и сверкали из-под опущенных ресниц.
Уже немного смелее двинулась вниз — туда, куда уходила темная дорожка волос, скрываясь под поясом джинсов.
Кубики пресса вздрагивали от интенсивного дыхания Клио, и я, проведя пальцами по гладкой коже его живота, осторожно коснулась металлической молнии, несмело расстегнув ширинку до конца.
Посмотрела в глаза Кавьяра неуверенно, и он ободряюще улыбнулся. Когда потянула за пояс, грек приподнялся, помогая приспустить штаны. За ними и трусы последовали. Сидела я и таращилась на вздувшиеся вены эрегированного пениса Клио и не знала, с какой стороны схватиться. Поэтому замялась как-то.
Послышался вздох.
— Губами обхвати, — подоспела «инструкция по применению».
Наклонилась и выполнила приказ.
— Теперь втяни в себя, только не сильно, — прохрипел Клио, подавшись мне навстречу, и как только я это сделала, сдавленно застонал.
На этот раз не было так противно, но по-прежнему мне не хотелось заниматься этим. Поэтому, отодвинувшись назад, приподнялась и уставилась на грека, а тот лежал, раскинув руки в стороны.
— Какого черта? — открыл он глаза. — Разве я сказал прекратить?
Скромно потеребила джинсы Кавьяра, сбившиеся пониже бедер.
— Может, чем поинтереснее заняться? — я произнесла это вслух?
Да что ж это такое, а?
Осознав внезапно, что своим неприкрытым намеком на секс доставила греку огромное удовольствие, дернулась и сползла на пол. Там и осталась сидеть спиной к кровати.
— Летти, — тяжелый вздох. — Прошу, не порти атмосферу. Мне для того чтобы выйти из себя много не надо.
— Знаю, — бросила, не оборачиваясь. — Ну, не могу я минеты делать. Тошнит меня от этого… Извини…
— А сразу сказать нельзя было? — приподнялся и за бретельку лифчика меня потянул, заставляя встать. — Нечего нюни распускать.
— И не собираюсь.
Клио хохотнул.
— Бля, и откуда в тебе столько жизнерадостности? — проворчала себе под нос.
— Оттуда, откуда и твое уныние, — улыбаясь, ответил.
Непонимающе заморгала. Кавьяр глаза закатил.
— Боже, Летти. От природы я жизнерадостный, понимаешь? От природы.
— Да ясно-ясно, — руки подняла.
— Возвращайся-ка на место, — недвусмысленно намекнул Клио на свой пах.
Короче, меня не услышали. Как всегда.
Однако грек не стал ожидать действий от меня, а быстро стянул мои джинсы, затем, повалив на спину и наклонившись, неожиданно впился в губы. Не с нежностью, конечно, но все-таки безболезненно. Как печать поставил и лег сверху, прижав к кровати. Язык Кавьяра скользнул по зубам и коснулся нёба. Влажный и обезоруживающий, бесконечно долгий и напористый поцелуй, от которого я совсем голову потеряла. Даже ерзать от нетерпения начала, а Клио на секунду отодвинулся, улыбнулся хитро и вновь поцеловал. Так непривычно было, прямо женщиной себя почувствовала. Вспомнила, что грудь у меня есть, и она может гореть от чувственных мужских прикосновений. А еще внезапно поняла, что Кавьяр оттягивает момент, распаляя меня все больше.
И чего пытается этим добиться?
Но последнее его действие просто сразило наповал. Нет-нет, убило к чертям собачьим!
Ноги мне раздвинул, устроился между ними и уперся членом в трусы мои. У меня прямо глаза на лоб полезли от желания. А Клио все терся и терся, взглядом прожигая насквозь. Видно было, что сам едва сдерживается. Но все же Кавьяр по-прежнему оставался в таком положении и, как мне казалось, уже целую вечность.
— Ну что, сколько еще протянешь? — усмехнулся и сказал так хрипло, что меня в жар бросило.
— Не… Не могу… Больше… — выдохнула, чуть не плача.
— Видишь, а говорила, ненавидишь меня, презираешь. На самом деле, вся твоя ненависть в одном месте заключена, и стоит только поднажать где нужно, как она тут же в любовь превращается. Все просто, Летти.
Блядь, Кавьяр, сука ты, трахни меня уже!
А вслух:
— Не рассчитывай на столь светлые чувства, господин. Только не в нашем случае.
И вот в тот момент, когда грек решительным жестом сорвал с меня трусы, в спальню вошел Марио.
Твою мать, как ты вовремя!
— Что надо? — взревел Клио, так и зависнув надо мной в откровенной позе, вцепившись руками в изголовье кровати.
— Прости… — доктор попятился, не отрывая взгляда от моей голой задницы.
Похоже, эта часть тела создана для того, чтобы именно этот испанец лицезрел ее каждый раз, когда видит меня обнаженной. Большего Марио не дано.
— Там важный звонок…
— Какой, на хуй, звонок? Я тут как бы немного занят!
— Извини, Клио, — голос дока зазвучал увереннее, и он отвернулся, наконец. — Это из «Креста» звонят.
Кавьяр мгновенно посерьезнел и, быстро спрыгнув с кровати, натянул штаны.
У меня сил хватило лишь на то, чтобы прикрыться простыней. На ходу натягивая футболку, грек словно что-то вспомнил и, вернувшись, забрал с тумбочки ножик.
Ну что ж ты такой внимательный, а?
Клио посмотрел на меня, затем на неочищенный апельсин, взял его и бросил мне на колени.
— Держи, заслужила, — и вышел вслед за Марио.
Цитрусовый фрукт удачно влип в только что закрывшуюся дверь, потому что мне было жизненно необходимо хотя бы немного выпустить пар.
Чертовщина просто. Не иначе. Может, грек владеет гипнозом или еще чем похуже? Ну как, как я могла такое придумать: прикинуться покорной. Да пора бы уже зарубить себе на носу — Кавьяра не обманешь ни за что. Во всяком случае, у меня такой талант отсутствует напрочь.
Вот теперь придется сидеть здесь тихо, благо без ошейника, и наслаждаться мыслями о море, высокой траве, бесконечном небе. О чем угодно, в общем, лишь бы успокоиться и отвлечься. Да хоть о футболе, в конце концов. Жаль только, я в нем ни черта не понимаю…
Очень долго в доме стояла тишина. А поздним вечером наконец-то из холла донеслись голоса, и я встрепенулась.
Жанна.
Эта она там тараторит.
А вот и Хавьер пробасил в ответ. Послышались удаляющиеся шаги, и вновь все стихло.
Позже, как оказалось, я уснула. Понять это позволил Кавьяр, прилегший на кровать рядом со мной. Открыла глаза и отодвинулась, потому что как раз пристроилась подмышкой грека. Вернее, это он так развалился. Приглушенный свет лампы освещал его лицо, играя в волосах. В руках Клио держал коробку — ту самую, которую я отыскала в коморке под лестницей.
Грек молчал. Я тоже не лезла с разговорами. Радовалась, что на пол не отправил, и тихонько лежала на боку.
Характерный шорох, и крышка «тайника» упала на кровать. Следила за движениями Кавьяра исподтишка, стараясь не привлекать внимания. Он рылся в коробке, поставив ее себе на колени, и как будто искал нечто особенное. Так и было.
Клио извлек на свет большой снимок Елены и уставился на него как на невообразимый редкий артефакт. Прикусил нижнюю губу и голову немного набок склонил.
— Ей было всего шестнадцать… — сказал вдруг с такой нежностью и болью в голосе, что не по себе стало.
Мне фотографию протянул.
— Красивая, правда?
Пришлось принять сидячее положение и рассмотреть снимок.
— Да, несомненно. Такие глаза… — ответила я, чувствуя себя неловко из-за такого странного настроения Кавьяра.
Он молча забрал фото и, положив обратно в коробку, достал другое. Чувственные губы грека исказила презрительная ухмылка.
— Моя мать. — А этот снимок швырнул небрежно.
— Да, ты действительно на нее похож, — кивнула, улыбнувшись.
— Надеюсь, что нет…
Удивилась несказанно такому откровению.
— Хотя зачем лгать? — добавил Клио тихо. — Я еще покруче своей мамочки.
Кавьяр мне не тот снимок показал, на котором его мать лежала на кровати в окружении мужчин, а простую домашнюю фотографию. На ней миссис Кавьяр, молодая и статная женщина, весело улыбалась. Снимок был сделан на кухне: стояла в переднике и с запачканными мукой руками. Такая вся правильная, настоящая.
— Она была проституткой, — выдал грек, положив рядом со мной уже ту самую странную фотографию. — Работала в публичном доме, когда с отцом моим познакомилась. Даже после свадьбы она не успокоилась и продолжала трахаться налево-направо. Потом…
Клио на секунду задумался.
— Даже не знаю, кто больше виноват в той ситуации, — пробормотал он, глядя куда-то сквозь стену.
Мне, честное слово, так не хотелось знать обо всех этих событиях, но боялась я греческой затрещины, поэтому молча выслушивала излияния Кавьяра.
— Мать любила секс с извращениями. Я не раз все это видел. Как ее избивали и буквально насиловали. А ей это лишь удовлетворение приносило. Вот только в ту ночь переборщили парни. Она умерла от серьезной черепно-мозговой травмы, потому что в пьяном угаре один из «красавцев» шарахнул ее головой об угол стола. В принципе, это могло бы сойти за несчастный случай. Но отец не хотел оставлять все как есть, и поскольку дело заводить нельзя было… В общем, слишком многие подтвердили бы, что в особняке Кавьяра устраивались оргии…
