– Что за чертовщина! – прошептал Том.
Приблизительно через полчаса после встречи с немецким летчиком Марта проснулась в кресле под стенными часами и, промаргиваясь, увидела, что уголь в камине дотлевает. Она встала и высыпала в камин еще ведро. Потом наполнила и поставила кипятить чайник.
Призрак летчика – а она была уверена, что это было всего лишь видение, хотя иногда она сомневалась в самом факте явления этих призраков, – взволновал ее больше, чем обычно. Пока чайник закипал, она пошла проверить, закрыта ли парадная дверь. Дверной полог был задернут, дверь была закрыта на засов. Марта отодвинула его и открыла дверь.
Близился вечер, неяркое медное солнце садилось за шиферные крыши и тускло освещало ряд домов из красного кирпича. Марта услышала странный, писклявый шум мотора и окинула взглядом пустую улицу. Из-за угла, дымя, выехал чудной трехколесный аппарат. Он был совсем крохотный – не мотоцикл и не автомобиль, а какая-то импровизация на тему и того и другого, что-то вроде кабины самолета, поставленной на три колеса. За рулем аппарата сидел сгорбившийся человек. Машина подкатилась к дому Марты и остановилась.
Сгорбившийся водитель откинул верх кабины и вылез. На нем была летная куртка и защитные очки. Зубы – стиснуты.
– Неужто опять? – прошептала Марта.
Но человек широко и глупо улыбался Марте. Да и полной формы, в отличие от давешнего призрака, на нем не было. Этот был в простых джинсах.
– О, восхитительнейшая миссис Вайн! – громко и весело обратился к ней незнакомец. По тому, как он выговаривал слова, ясно было, что он из образованных.
– Здравствуйте, – ровным голосом сказала Марта, оставаясь настороже.
Стянув с себя шлем и очки, приезжий сказал:
– Вы меня разве не узнаете, миссис Вайн? Джордж. Друг Кэсси из Оксфорда.
У Марты гора с плеч свалилась. Наконец она его узнала. Ткнув пальцем в сторону аппарата, на котором он приехал, она спросила:
– А это что такое?
– Это? «Мессершмитовский» пузырек, миссис Вайн. Классная штука, не правда ли? Послушайте, миссис Вайн, я очень торопился. Прошу руки вашей дочери, если она не против.
– Что?
– Кэсси. Если она не против. Что вы на это скажете? Это не у вас чайник свистит, миссис Вайн? Чашечку чаю? Не откажусь. Как раз вовремя, правда?
– Фрэнк, а ну-ка пойдем со мной, – сказал Том. – И ты, Кэсси, тебе надо на это посмотреть. Пошли со мной.
– В чем дело? – не поняла Юна.
– А ты останься пока с детьми. Не надо им этого видеть.
– Что видеть-то?
Том не ответил. Фрэнк с тоской смотрел в сторону мостика. Он знал, что Том весь день там работал. Том, развернувшись, зашагал через поле. Фрэнк и Кэсси безропотно пошли следом, Юна с двойняшками, несмотря на запрет мужа, присоединилась к ним.
Когда они дошли до ручья, Том спросил у Фрэнка:
– Твоя работа?
Фрэнк кивнул. Как ни странно, он почувствовал облегчение оттого, что его старый тайник наконец нашли.
– Но вон то не я принес, – показал он на кабину из стали и стекла. – Оно уже тут было.
– Знаю, – сказал Том.
Кэсси опустилась на колени и поднесла лицо к выступавшей части лобового стекла.
– Боже! – вырвалось у нее.
Юне стало любопытно. Она тоже встала на колени и, всмотревшись, увидела Человека за Стеклом.
– Ох ты! – выдохнула она. – Ужас какой!
Двойняшки вытянули шеи. Им тоже хотелось посмотреть. Тому пришлось на них прикрикнуть. Он отправил их домой – играть у сарая. Дети, оглядываясь, понуро поплелись обратно.
– Я с ним разговаривал, – сказал Фрэнк. – Правда, в последний раз уже очень давно.
– Так вот, значит, куда он упал, – сказала Кэсси.
– Что-что? – спросила Юна. – Кэсси, ты о чем это?
Кэсси молчала, не отрывая взгляда от летчика.
– Теперь понятно, почему тогда так и не нашли тела, – сказал Том.
– Что ты будешь делать? – спросила Юна.
– Нужно сообщить. Придется сказать Снежку. Снежком звали краснолицего беловолосого
участкового констебля, объезжавшего окрестности на велосипеде. Он был на месте событий во время войны в то утро, когда сбили самолет. Тогда он посоветовал Тому держать ружье заряженным на тот случай, если экипаж остался в живых.
– Столько времени тут лежит, – сказала Юна. Том протянул руку и из-под кучи перьев, монет, камешков и стекла извлек колокол.
– А что мы скажем на это, юный Фрэнк?
Трудно сказать, что наделало больше шуму в семье Вайнов: то, что плексигласовый нос немецкого бомбардировщика «Хе-111», рухнувшего на поле Тома и сгоревшего там в ночь налета на Ковентри, пролежал все это время под мостиком вместе с останками своего пилота; то, что Фрэнк украл из церкви колокол мира; или то, что Джордж явился из Оксфорда, полный решимости жениться на Кэсси Вайн.
– Ты не понимаешь, на что ты идешь, – говорила ему Марта.
– Нет, миссис Вайн, понимаю! – восклицал в ответ Джордж. – Я наслышан о том, как она проехала верхом по городу и…
– Чш-ш, головушка ты дурная! Хочешь, чтобы нас соседи услышали?
– Мне рассказали – это все для меня и решило, – уже тише продолжил Джордж.
– Решило? Что решило?
– Чего я хочу. Кэсси! Эта девушка – как раз для меня. Пойти на такое – да это же изумительно! Месяц готов страдать ради часа того наслаждения, которое Кэсси способна дать парню. Она – та, что мне нужна, и я готов заплатить любую цену.
– Да тебя в психушку надо! Вместе с ней! Джордж подставил руки, мол, надевайте наручники.
– Заточите меня с ней! Ведите меня в тюрьму супружества!
И он во весь рост растянулся на полу перед Мартой, пытаясь схватить ее ногу и поставить себе на голову.
– Смотрите, миссис Вайн! Я упал к вашим ногам! Это кодекс рыцарской любви, миссис Вайн! Я предаюсь самоуничижению! Велите вашей дочери выйти за меня! Избавьте меня от страданий!
– Вставай, шут гороховый! А еще образованный! Что бы сказала твоя мать, если бы видела?
– Да, я шут гороховый, но мне нужна Кэсси! Марта наклонилась, схватила лежавшую у камина кочергу и как следует огрела Джорджа по ребрам. Он со стоном отпустил ногу Марты и перевернулся.
– А ну-ка, поднимайся, хватит дурака валять! – Марта тяжело опустилась в кресло, покраснев от напряжения. – Если ты и вправду жениться хочешь, так, ради бога, давай по-человечески поговорим! Посмотри, до чего ты меня довел.
Во время этой драматической сцены, разыгравшейся в гостиной у Марты, на ферме велись разговоры помрачнее. Снежок, пыхтя, прикатил к Тому на велосипеде, почесал лысину, просвечивавшую сквозь немногочисленные оставшиеся светлые волоски, объявил, что такого ему еще не приходилось видеть и что он, по правде говоря, не знает, что делать. Кому сообщить? Местного военного штаба, в который можно было бы доложить о находке, как в ту ночь, когда самолет упал на поле, больше не было. Непонятно, куда обращаться, сказал констебль, хотя кому-то сообщить, конечно, нужно.
Они с Томом решили раскопать землю вокруг носа самолета, чтобы получше рассмотреть заключенные в стекле и металле останки. Кабина отломилась от корпуса, и, когда им удалось поднять стекло, они увидели, что череп в летном шлеме был единственной полностью уцелевшей частью тела.
– Оказывается, шкелет не целый, – заметил Снежок, осторожно отгребая землю лопатой.
– Глянь, жетон до сих пор висит, – показал Том. – Думаешь, надо откопать?
– Без понятия, – ответил Снежок. – Не каждый день приходится немецкие шкелеты откапывать. Погляди, тут только часть грудной клетки, и все.
– Не оставлять же его здесь, – сказал Том. Снежок засопел и задумался.
– Может, пусть у тебя в доме или в сарае полежит, пока суд да дело?
– Нет уж, на фиг мне такое добро.
– Да не укусит он тебя, шкелет этот немецкий.
– Да пошел ты!
Снежок снова почесал в затылке.
– Ну ладно, давай пока его снова стеклом привалим, а я потом пришлю кого-нибудь. Помоги-ка поднять.
Мужчины не спеша побрели обратно к дому. Том налил себе и полицейскому немного виски. Снежок, лизнув карандашный огрызок, усердно записывал что-то в блокнот. Вслух он вспомнил, что, когда самолет разбился, куски металла разлетелись повсюду и некоторые упали в нескольких акрах от основной части фюзеляжа. Вместе с Томом они пришли к выводу, что кабина раскололась пополам, как и туловище летчика, и врезалась в илистый берег ручья. То поднимавшаяся, то убывавшая вода вымыла землю, так что из нее показалась носовая часть, на которую и наткнулся Фрэнк. Снежок захлопнул блокнот и заключил, что он доложит о находке в местный совет и в управление полиции. Он подвинул пустой стакан через кухонный стол, чтобы Том налил еще.
Снежку не сказали о том, что Фрэнк украл из церкви колокол мира. Вместо этого Кэсси отвела его к Энни-Тряпичнице и заставила признаться и попросить прощения. Энни должна была сама решить, сообщать в полицию или нет.
– Зачем же ты бабушку под монастырь подвел? – услышал Фрэнк от Энни-Тряпичницы. – Чего я тебе плохого сделала?
