Полчаса до начала. За сценой появляются Александр и Валентина. Она растрепана и помята — как будто спала в одежде. Ее сразу сажают делать макияж.
— Что, ради всего святого, случилось? — спрашиваю я, когда Александр подходит ближе ко мне.
— Ты не поверишь, — качает он головой. — Нашел ее прикованной наручниками к батарее. С двумя вибраторами.
— С двумя?!
— Да. К счастью, у обоих уже сели батарейки.
— Господи… Как мне теперь на нее смотреть?..
Александр ухмыляется.
— Девочка решительно предпочитает экстремальный секс.
Я гляжу на Валентину. Один стилист занимается ее лицом, двое других сидят на корточках у ее ног. Я подхожу и спрашиваю:
— Все нормально?
— Конечно, — говорит один из парней, держа в руке пуховку с пудрой телесного цвета. — Мы замазываем синяки. Не видел ничего подобного с тех пор, как работал с Даниэлой. Она трахалась с каким-то дальнобойщиком на автостоянке близ Милана. И вся спина у нее была в рубцах от хлыста, а на запястьях — ссадины от наручников.
— Ого, — говорю я. — И сколько вам нужно времени?
— Десять минут.
Валентина смотрит сквозь меня куда-то в пространство и не произносит ни слова.
— Мы открыли двери, — говорит мне девушка в черном брючном костюме. — Двадцать минут до начала.
Народу за сценой все больше. Больше телевизионных камер, направленных друг на друга. Еще больше фотографов.
— Первые, готовьтесь! — кричит Мими через всю комнату.
Девушки начинают прихорашиваться. Одергивают юбки, разглаживают блузки, Мими ходит среди них, раздавая браслеты и сумочки. Джеймс держит в руках огромную емкость с лаком для волос, я таких отродясь не видела. Он разбрызгивает его, судя по всему, прямо в воздух, точь-в-точь как дезинфектор. Я брожу от модели к модели и проверяю, все ли на них сидит как надо. Мимо проходит Юлия — в ярко-розовой блузке и черной юбке. Я останавливаю ее и запускаю руку ей под подол, чтобы одернуть блузку. Она преспокойно жует конфету.
Появляются все новые и новые фигуры, связанные с миром высокой моды. Журналист из Telegraph разговаривает с Мими. Корреспондентка Times чему-то смеется вместе с Александром, девица из Еllе рассматривает платья.
Становится так жарко, что я вся мокрая. На верхней губе у меня бисеринки пота. Девушки отдуваются и оттягивают блузки с подмышек. На парадном крыльце ревет музыка, шум нарастает.
Вдруг вспыхивают лампы, и толпа раздается в стороны. Ко мне идет Ванесса Тейт. Рядом с ней — Кэти. С сигаретой во рту.
— Привет. — Ванесса целует меня в щеку. Мировые средства массовой информации запечатлевают этот момент. — Удачи!
— Спасибо, — отвечаю я. — Мне очень приятно, что на тебе сегодня вещи из моей коллекции.
Я осматриваю ее с головы до ног. Она надела то, что прислал ей Александр, и выглядит очень по-русски.
— Мне они нравятся, — говорит Ванесса тоном, в котором недвусмысленно читается, что она не выбросила ничего из подаренного.
— Превосходно. — Я улыбаюсь. Представляю, с каким волнением она будет ожидать завтрашних газет. — Надеюсь, тебе понравится шоу.
— Я тоже надеюсь, — говорит она. — Я сижу рядом с Софией Даль.
— Пять минут до начала! — кричит Марк. — Как готовность?
Я оглядываюсь по сторонам. Валентина, судя по всему, в порядке. Лидия стоит полностью одетая и кажется утомленной. Юлия, хоть и мрачная, выглядит вполне пристойно, а худенькую девушку, которая всю ночь где-то развлекалась, по-прежнему бьет озноб.
— Итак, все в ряд, — говорит Марк, доставая свой пюпитр и водя пальцем по списку. — Юлия, Наташа, Валентина, Лидия, Джемма, Лили, Агнесс… — Он отмечает каждое имя.
Наконец комната пустеет; гости начинают рассаживаться. Я иду в самый дальний угол сцены и слегка раздвигаю занавес. О Господи! Полным-полно народу. Вдоль подиума снуют фотографы, запечатлевая знаменитостей. Вижу всех репортеров — из Vogue, Sunday Times и так далее… Рассматривая толпу, вдруг замечаю огромные очки в черной оправе. Анна Винтур! Она здесь! Чувствую невероятный прилив адреналина. Я это сделала! Да! Черт подери, я это сделала! Анна здесь! Номинантка на премию «Оскар» сидит у меня в первом ряду! С ума сойти… Второй такой удачи не будет.
Толпа рассаживается. С подиума убирают пластиковое покрытие. Уже скоро. Мы запаздываем с началом всего на пятнадцать минут. Поворачиваюсь, чтобы оглядеть девушек. Они выстроились в линию. Готовы. Зажигается задняя подсветка. Дьявол! У них у всех видны трусы!
— Черт, черт, — мечусь я. — Надо снять белье!
Играет музыка. Я стою на выходе. Юлия делает шаг вперед. Я запускаю руку ей под юбку и стягиваю с нее стринги. Она вышагивает из трусов и идет по подиуму, прямо на ораву фотографов, сгрудившихся в конце помоста. За ней — Наташа, Валентина, Лидия, Джемма, Лили… С каждой из них я стаскиваю трусики. Никто не возражает. Напоследок Джеймс брызжет их лаком для волос, и девушки выходят из-за кулис.
Сидя рядом с кучкой белья, я наблюдаю, как они идут по подиуму. Возвращаются, сходят со сцены и начинают трястись от ужаса. Костюмерши хватают их, раздевают и тут же наряжают в другие платья. Второй круг. Одежда остается лежать на полу.
Вдруг со стороны сцены раздается взрыв хохота. Я вскакиваю и иду смотреть в щелочку.
— Дебора сломала каблук, — сообщает Марк.
Я выглядываю и вижу, как Дебора, глядя прямо перед собой, невозмутимо шествует по подиуму и ее правая нога касается пола только кончиками пальцев. Она позволяет себе высказаться, лишь сойдя со сцены.
— Господи, — стонет она, — вы это видели?
Костюмерша не отвечает. На разговоры нет времени.
Она молча натягивает на ее ступни новую пару золотистых туфель. Дебора влезает в узкое шелковое платье, застегивает молнию и снова выходит на подиум, запоздав на целых двадцать пять секунд.
Внезапно все заканчивается. В черном узком до полу платье выходит Лидия, затем Александр выталкивает меня, жмурящуюся от яркого света, из-за кулис. Лидия несет букет цветов. Я выхожу на середину подиума и кланяюсь. Публика рукоплещет. Манекенщицы, выстроившись в ряд позади меня, аплодируют в такт музыке. Затем они образуют круг, Лидия целует меня в щеку, и я вслед за ними спускаюсь со сцены.
Пять месяцев тяжелого труда свелись к восьми с половиной минутам. Повсюду хлопают пробки шампанского; времени — двадцать минут одиннадцатого, модели опохмеляются. Прямо передо мной возникает камера с логотипом CNN; меня спрашивают, что я могу сказать по поводу презентации. За сцену течет людской поток; все хотят похлопать меня по спине и сказать, что «это было великолепно». Я оглядываюсь в поисках пары огромных солнечных очков. Но нет… Видимо, у Анны Винтур есть более важные дела. Стилисты наводят порядок и пакуют сумки. Парикмахеры уже собрались. Мои одежды, обернутые в полиэтилен, повисли на плечиках, как тряпье, некоторые — все еще с пришпиленными к ним фотографиями. Мими усердно пьет. Александр подносит к губам бумажный стаканчик. Я в очередной раз рассказываю о себе перед камерой, когда появляется Лидия. Она делает мне знак рукой. Ответить ей я не могу: интервью в самом разгаре…
— Вот и все, — говорит Александр, подходя, чтобы поцеловать меня перед объективом. — Это победа.
— Ты уверен?
— Да, — отвечает он. — Я уже заказал номер.
— Правильно.
— Значит, завтра мы будем заниматься продажами.
— Великолепно, — говорит репортер из CNN.
Камера все еще нацелена на меня. Перед глазами вспыхивает яркий свет. Сердце чуть не выскакивает из груди. Во рту пересохло. Я так устала, что хочу только одного — поскорее лечь. Но вместо этого я улыбаюсь.
— Итак, каковы ваши идеи по поводу следующей коллекции?
Речь идет о музее в южном Кенсингтоне, славящемся коллекцией изобразительного и прикладного искусства. Открыт в 1857 году, у входа установлены скульптуры принца Альберта и королевы Виктории.
«Сардинки» — детская игра, в конце которой все играющие оказываются в «доме», набитом, как коробка сардин.
Убыточный лидер — товар, предлагаемый в убыток (по цене ниже себестоимости) в расчете на привлечение в магазин большого количества покупателей, которые, попав туда, вероятно, будут приобретать и другие, более дорогие товары.
