Я бросила на мать убийственный взгляд, но та лишь пожала плечами.
— О, это было так давно… Я тоже слышала о вас много хорошего, — солгала я.
Я узнала о существовании Эйлин тридцать секунд назад, но мать выглядела довольной.
— Хм! Правда? Ну, иди сюда, присядь рядом с тетушкой Эйлин и расскажи, что такое быть знаменитой.
«Тетушка Эйлин» — откровенная лесть. Вряд ли гостья старше меня, больше чем, на десять лет. Но я решила подыграть и уселась за кухонный стол.
— Знаменитой? Боюсь, вы меня с кем-то путаете. Я встречаюсь с известными людьми в сфере пиара, — но я не назвала бы себя знаменитой.
— Подруга! Может, я и живу в Покипси, но не пропускаю ни одного таблоида! Ну, каково это — встречаться с божественным Филипом Уэстоном? —
Эйлин шумно вздохнула и театрально возвела очи горе. — Выкладывай, не упуская ни единой подробности. Подумать только, самый роскошный мужчина на свете!
Я неловко засмеялась, соображая, как свести разговор к шутке, однако при виде маминого лица у меня сжалось под ложечкой.
— Извини, какой-какой Филип? — спросила мама. Эйлин повернулась к ней.
— Энн, только попробуй сказать, будто не знаешь, что твоя плоть и кровь встречается с самым желанным в мире мужиком! Только попробуй! — заорала она. — Я не спрашивала тебя прямо лишь по той причине, что знала — встречу сегодня Беттину и узнаю все пикантные подробности из первых уст!
Пораженная новостью, мать замерла на месте. В голове мелькнула спасительная мысль: ни мама, ни Эйлин, к счастью, не читали последние статьи Водоворота.
— Я и не знала, что у тебя есть бойфренд… Она, видимо, ощущала себя жертвой двойного предательства: родная дочь не поделилась важнейшей информацией, и это упущение в материнско-дочерних отношениях выяснилось в присутствии сотрудницы. Я хотела обнять маму, увести ее в укромный уголок и попытаться все объяснить, но Эйлин обрушила на меня град вопросов:
— Он сказал, почему расстался с Гвинет? Это меня очень интересует. Неужели он встречался с королевой Англии? Наверное, да, раз его семья королевской крови, но страшно любопытно, как это происходило.
— Королевской крови? — задохнулась мать, схватившись за барную стойку. Судя по всему, на языке у нее вертелся миллион вопросов, но наружу вырвался основной: — А как же парень, заходивший вчера вечером?
— Он был здесь? — завопила Эйлин. — Филип Уэстон здесь был? В Покипси? Вчера вечером? Боже мой!..
— Филипа Уэстона здесь не было. Я подвозила приятеля, живущего по соседству, он зашел познакомиться с мамой и отцом. Строго говоря, я не встречаюсь с Филипом, мы видимся лишь на официальных мероприятиях. Кстати, он в приятельских отношениях со всеми моими коллегами.
— О-о-о-о-о, — разочарованно протянула Эйлин. Объяснение получилось неплохим, но мать не успокоилась.
— Ответь, с кем ты ходишь на вечеринки? Он — из знаменитых британских Уэстонов или их однофамилец?
Я немного возгордилась, что Филип так известен: даже моя мать о нем что-то слышала.
— Нет, тот самый, единственный и неповторимый, — ответила я, про себя порадовавшись приличному знакомству.
— Беттина, ты отдаешь себе отчет, что Уэстоны — известные антисемиты? Ты помнишь случай со счетами в швейцарском банке, где хранятся средства, украденные у жертв Холокоста? Если тебе этого мало — про Уэстонов говорят, что они размещают заказы на южноамериканских потогонных фабриках, где попираются нормы охраны труда! И у тебя отношения с одним из них?
До Эйлин наконец дошло, что разговор принял нежелательный оборот, и она тихо вышла из кухни.
— Нет у меня с ним отношений…
Мать пристально посмотрела на меня, словно видела впервые, и медленно покачала головой:
— Не ожидала от тебя, Беттина.
— Не ожидала чего?
— Что моя дочь свяжется с такими людьми. Мы мечтали, чтобы ты в полной мере проявила ум, честолюбие, добиваясь успеха, но мы также старались привить тебе чувство социальной и гражданской ответственности. Куда все это делось, Беттина?
И снова пришло спасение, откуда не ждали. Не знакомый мне гость вбежал на кухню с возгласом, что во дворе собираются делать снимок для местной газеты и ждут только мою мать. За последние пять лет родители наловчились использовать осеннюю вечеринку как способ собрать средства на организацию убежищ для женщин — жертв домашнего насилия, и праздник листопада превратился, чуть ли не в городское мероприятие, ежегодно освещаемое университетской прессой и газетой Покипси. Я смотрела, как фотограф снимал моих родителей сначала на фоне оранжереи, затем у праздничного костра, и остаток вечера потратила на то, чтобы перезнакомиться с максимально возможным количеством их друзей и сотрудников. Ни мать, ни отец больше не упоминали о моей работе или Филипе Уэстоне, но мысли об этом не давали мне покоя. На душе остался неприятный осадок. Впервые в жизни я не могла дождаться возвращения в Нью-Йорк.
В понедельник я появилась на работе на час раньше, чем нужно, отдохнувшая и относительно счастливая впервые за много месяцев. Огорчение родителей тяготило, но сознание истинного характера наших с Филипом отношений придавало бодрости. С Сэмми в моей жизни я чувствовала, что дела пошли в гору. Усевшись за стол с сандвичем с яйцом и чашкой кофе, я позволила себе несколько минут мечтательно повспоминать о поцелуе, не менее шести раз прокрутив в памяти, как Сэмми вытащил меня из машины, и тут одна из списочных девушек отправила мне по гладкому столу распечатку «Внимание: компромат!».
Я радостно взяла листок, готовясь просмотреть статьи, где обо мне не будет ни строчки: в последнее время я привыкла к неожиданностям, но могла поручиться, что на празднике листопада во дворе у родителей Эбби не было. Поэтому меня вдвойне ошеломило собственное имя в заголовке первой же статьи: «Гром в раю? Робинсон зализывает раны в родном городишке». Далее Эбби отмечала, как красноречиво мое «внезапное отсутствие»: в последнее время мы с Филипом были «неразлучны», и то, что я «сбежала» под отчий кров на север штата, свидетельствует о серьезных проблемах в наших отношениях. Подлинной находкой автора я сочла намек, что «выходные вдали от шума городского и светских вечеринок» могли быть вызваны необходимостью «детоксикации» или, возможно, «зализыванием ран выбракованной пассии». Статья заканчивалась призывом к читателям следить за дальнейшим развитием саги об Уэстоне и Робинсон.
Оторвав первый лист из сколки, я скомкала его и с яростью запустила через комнату, к сожалению, ни в кого не попав. Меня подмывало завизжать. Проблемы в отношениях? Детоксикация? Выбракованная пассия? Оскорбительнее предположения, что мы с Филипом встречаемся, могло быть только предположение, что мы уже не встречаемся. При чем тут детоксикация? Унизительно ходить с ярлыком пати-девочки без тормозов, но еще хуже знать, что у тебя связаны руки.
Нелепость сложившейся ситуации не укладывалась в голове. Накопив достаточный опыт в мерах первой самопомощи, я поспешно отключила мобильный телефон во избежание объяснений с друзьями, родителями, коллегами, знакомыми, которые скоро захотят обсудить потрясающие до нервной дрожи132 новости.
К несчастью, я не могла так же просто отключить традиционное утреннее собрание работников компании. У меня ушло почти полчаса, чтобы заверить Келли (и Элайзу, которая казалась особенно огорченной), что мы с Филипом не ссорились, что я не искала в Покипси реабилитационную клинику и что у меня нет намерения в ближайшем будущем дать Филипу отставку. Я буквально обмякла от облегчения, когда Келли, удовлетворенная моими клятвами и обещаниями, заговорила о другом.
— Рада сообщить, что у нас появился новый перспективный клиент, — с широкой улыбкой объявила начальница. — С сегодняшнего дня мы являемся официальным представителем Ассоциации владельцев ночных клубов Стамбула.
— Есть ли ночная жизнь в Стамбуле? — риторически поинтересовался Лео, изучая безукоризненную кутикулу.
— Вот не знала, что в Сирии разрешены ночные клубы! — воскликнула Элайза. — Я имею в виду, мусульманам ведь запрещено пить, верно?
— Стамбул в Турции, Элайза, — с удовольствием поправил Лео. — Турция тоже мусульманская страна, но открытая влиянию Запада, и церковь, в смысле мечеть, у них отделена от государства.
— Совершенно верно, Лео. Как всем вам известно, мы готовы к профессиональному росту и работе с зарубежными клиентами. По моему мнению, это отличный старт. Ассоциация объединяет приблизительно тридцать владельцев клубов в Стамбуле. Они сочли, что оживленной ночной жизни Стамбула не помешает реклама, и выбрали нас. — Келли широко улыбнулась.
— Кто поедет в Турцию развлекаться? — фыркнула Элайза. — Тоже мне Ибица!
— Именно поэтому ассоциации понадобилась наша помощь, — отрезала Келли. — Стамбул — в высшей степени космополитичный, шикарный город, переполненный потрясающими европейцами всех мастей, обожающими пляжи, клубы и дешевые магазины. Однако после одиннадцатого сентября туристический бизнес потерпел значительные убытки, и турки решили попытаться выйти на американцев, особенно молодых, показав, что тусоваться в Стамбуле можно не хуже, чем в Европе, к тому же гораздо дешевле и намного экзотичнее. Наша задача — сделать так, чтобы народ к ним поехал.
