— Тебе просто приснился ещё один сон, когда ты отдыхала у того дерева. Я припоминаю, как увидел, что ты уснула, и это очень меня утешило, пока я беседовал со старым рыцарем.
— Я правда их видела, Аксель. В зелёных водорослях. Давай не будем возвращаться в тот лес, там, без сомнений, обитает зло.
Сэр Гавейн, пристально глядя вниз, поднял руку и, не оборачиваясь, прокричал против ветра:
— Скоро они будут здесь! Они уже взбираются на гору, и очень резво.
— Пойдём к нему, принцесса, только закутайся в плащ. Я поступил неразумно, заведя тебя так далеко, но скоро у нас снова будет крыша над головой. Давай посмотрим, о чём беспокоится наш добрый рыцарь.
Когда супруги проходили мимо козы, та изо всех сил натянула верёвку, но кол даже не шелохнулся. Акселю не терпелось увидеть, насколько приблизились путники, но старый рыцарь уже шагал им навстречу, и они втроём остановились неподалёку от козьей привязи.
— Сэр Гавейн, — начал Аксель, — моя жена слабеет, и ей нужно вернуться к крову и пище. Можем ли мы взять вашу лошадь, чтобы отвезти её вниз так же, как привезли наверх?
— Вы правда об этом просите? Сэр, это уже слишком! Когда мы с вами встретились в Мерлиновом лесу, разве не просил я вас не взбираться на эту гору? Вы сами настояли на том, чтобы сюда прийти.
— Возможно, сэр, мы поступили глупо, но у нас была цель, и если нам придётся вернуться обратно без вас, вы должны пообещать, что не отпустите козу, ведь нам стоило таких трудов её сюда доставить.
— Отпустить козу? Какое мне дело до вашей козы, сэр? Скоро здесь будет воин-сакс, и какой воин! Смотрите сами, если не верите! Какое мне дело до вашей козы? Мастер Аксель, я смотрю на вас и вспоминаю ту ночь. Ветер тогда был такой же жестокий. И вы кляли Артура прямо в лицо, пока мы все стояли, повесив головы. Ибо кому же хотелось получить приказ разрубить вас пополам? Мы избегали встречаться с Артуром глазами из страха, что он одним взглядом прикажет пронзить вас мечом, хоть вы и были безоружны. Но, сэр, Артур был великим королём, и вот вам ещё одно доказательство! Вы выбранили его в присутствии самых доблестных рыцарей, а он ответил на брань любезностью. Помните, сэр?
— Я ничего не помню, сэр Гавейн. Дыхание вашей драконихи отшибло мне память.
— Я опустил глаза, как и все остальные, и ждал, что голова ваша покатится к моим ногам. Но Артур говорил с вами по-доброму. Вы совсем ничего не помните? В ту ночь дул ветер, почти такой же сильный, как сейчас, и наша палатка готова была взмыть в чёрное небо. Артур же ответил на брань добрым словом. Поблагодарил вас за службу. За дружбу. И приказал нам всем относиться к вам с уважением. Когда вы, сэр, унесли свою ярость навстречу буре, я шёпотом с вами простился. Вы меня не услышали, потому что сказал я это почти про себя, но прощание моё было искренним, и я не был в этом одинок. Сэр, мы все отчасти разделяли ваш гнев, пусть вы и были не правы, проклиная Артура, да ещё в день великой победы! Вы говорите, что память вашу застилает дыхание Квериг, а может быть, это всего лишь годы или сегодняшний ветер, от которого даже мудрый монах может обернуться дураком?
— Сэр Гавейн, мне нет дела до этих воспоминаний. Сегодня мне нужна память о другой бурной ночи, про которую рассказала мне жена.
— Я простился с вами искренне, сэр, и признаюсь, что, когда вы бранили Артура, вашими устами отчасти говорил я сам. Потому что договор ваш был велик и соблюдался несколько лет. Разве все люди, будь они христиане или язычники, не спали крепче благодаря ему даже накануне битвы? Разве не сражались мы, зная, что младенцам, оставшимся в наших селениях, не грозит смерть? Увы, сэр, с войнами покончено не было. Там, где мы когда-то сражались за землю и веру, мы стали сражаться, чтобы отомстить за павших товарищей, тоже убитых из мести. Как было с этим покончить? Младенцы становились мужчинами, видя только войну. И раз ваш великий закон уже попирался…
— До того дня закон свято блюли обе стороны, сэр Гавейн. Богомерзко было его нарушать.
— Ага, так вы вспомнили!
— Я вспомнил, как предали Господа. И я не буду жалеть, если хмарь и дальше будет скрывать от меня подобное.
— Иногда, мастер Аксель, мне хотелось от хмари того же самого. Но вскоре я понял замысел истинно великого короля. Ибо войны вмиг прекратились, ведь так, сэр? Разве с того самого дня нам не сопутствовал мир?
— Не напоминайте мне больше об этом, сэр Гавейн. Я не стану вас благодарить. Лучше помогите мне увидеть жизнь, которую я вёл со своей дорогой женой, которая сейчас дрожит рядом. Так вы не одолжите нам своего коня, сэр? По крайней мере до того леса, где мы встретились. Мы оставим его в надёжном месте, где он вас дождётся.
— Ох, Аксель, я не вернусь в тот лес! Зачем ты так хочешь уйти отсюда и спуститься вниз? Неужто, муж мой, ты всё ещё боишься, что хмарь рассеется, несмотря на моё обещание?
— Моего коня, сэр? Вы хотите сказать, что Гораций мне больше не пригодится? Сэр, вы хватили лишку! Я его не боюсь, будь вся молодость на его стороне!
— Сэр Гавейн, я не хотел сказать ничего подобного, я просто прошу помощи вашего великолепного скакуна, чтобы спустить жену вниз, где для неё найдётся кров и…
— Моего скакуна, сэр? Вы накроете ему глаза попоной, чтобы он не увидел, как его хозяин падёт замертво? Это боевой конь, сэр! Не какой-нибудь пони, который резвится в лютиках! Это боевой конь, и ему вполне по силам увидеть меня поверженным или победителем, как то будет угодно Господу!
— Сэр рыцарь, если жене моей суждено ехать у меня на закорках, пусть так и будет. И всё же мне думается, что вы могли бы одолжить нам свою лошадь, чтобы доехать по крайней мере до леса…
— Я останусь здесь, Аксель, забудь ты про этот ветер, и, если мастер Вистан уже близко, мы дождёмся его и увидим, для кого сегодняшний день станет последним, для него или драконихи. Или ты предпочёл бы, чтобы хмарь никогда не рассеивалась, а, муж мой?
— Сэр, я уже много раз это видел! Как ретивый юнец падает от руки мудрого старца. Много раз!
— Сэр, позвольте мне снова воззвать к вашему благородству. Этот ветер лишает мою жену сил.
— Муж мой, разве не достаточно того, что я поклялась тебе, вот только что, утром, что не забуду своих чувств к тебе, что бы нам ни открылось, когда развеется хмарь?
— Сэр, разве не понятны вам деяния великого короля? Нам остаётся только смотреть и дивиться. Великий король, подобно самому Господу Богу, должен вершить деяния, от которых смертных бросает в дрожь! Думаете, ни одна мне не приглянулась? Что мне не встретился нежный цветок или даже два, которых я не хотел бы прижать к груди? Что я делю ложе лишь с этим железным нарядом? Кто зовёт меня трусом, сэр? Или убийцей младенцев? Где вы были в тот день? Вы были с нами? Мой шлем! Я оставил его в лесу! Но на что он мне сдался? Я бы и доспехи снял, но, боюсь, вы меня засмеёте, увидев, какой ободранный лис под ними скрывается!
Спутники всё продолжали перекрикивать друг друга, и вой ветра вступал в хор четвёртым, но вдруг Аксель заметил, что и Гавейн, и Беатриса, осекшись, смотрят ему за спину. Обернувшись, он увидел, что на краю утёса стоят воин с мальчиком-саксом — почти на том самом месте, откуда ранее сэр Гавейн задумчиво рассматривал окрестности. Небо ещё больше нахмурилось, и Акселю показалось, что вновь прибывшие вознеслись на гору в облаках. Оба, с расстояния больше похожие на силуэты, странным образом замерли: воин держал повод обеими руками, как будто правил колесницей, мальчик наклонился вперёд, вытянув обе руки, словно для того, чтобы удержать равновесие. К ветру примешался новый звук, и Аксель услышал слова сэра Гавейна: «А! Мальчишка снова запел! Сэр, можете вы заставить его замолчать?»
Вистан рассмеялся, и они нарушили неподвижность, направившись к путникам, мальчик шёл впереди.
— Приношу свои извинения. Но всё, что я могу сделать, это позволить ему скакать со скалы на скалу, пока он что-нибудь себе не сломает.
— Что происходит с мальчиком, Аксель? — спросила Беатриса, наклонившись к уху мужа, и тот с удовольствием отметил, что в её голос вернулась нежная близость. — Перед тем как появилась та собака, он вёл себя так же.
— Ему обязательно так фальшивить? — снова поинтересовался сэр Гавейн у Вистана. — Я бы дал ему в ухо, но боюсь, он ничего не почувствует!
Воин снова рассмеялся на ходу и весело поглядел на Акселя с Беатрисой:
— Друзья мои, вот так сюрприз. А я-то думал, вы уже в сыновней деревне. Что привело вас в это пустынное место?
— То же, что и вас, мастер Вистан. Мы жаждем покончить с драконихой, которая похитила у нас драгоценные воспоминания. Видите, сэр, для этого мы привели с собой отравленную козу.
Взглянув на животное, Вистан покачал головой:
— Друзья мои, мы имеем дело с тварью могучей и коварной. Боюсь, самый большой вред, который коза может ей причинить, ограничится лёгкой отрыжкой.
