Владимир Царицын - Осенний лист или зачем бомжу деньги?

- Эй…! Ты что здэс дэлаешь, сабака? - услышал Альфред грозный оклик. - А это что такое?

'Неужели вот так…? Неужели так скоро?'

Альфред нащупал на телефоне кнопку вызова и еще крепче сжал веки.

- Эй, Шамиль! У тебя все готово?

- Готово, - спокойно ответил Шамиль стоящий в глубине сада в окружении десятка черных боевиков и белых статуй.

- Огонь! - скомандовал Пархом

Раздался такой грохот, что его наверняка услышал каждый человек в городе. Дом Пархома взлетел на воздух и рухнул в огромную воронку, которая вполне могла сойти за вход в преисподнюю. Людей стоящих и сидящих за столом в саду взрывной волной разбросало в разные стороны. Мараков ударился головой обо что-то твердое или это что-то твердое упало на него сверху.

Он потерял сознание…

Окно в процедурном кабинете, оборудованном под больничную палату, лопнуло. Эдика, стоящего у окна, с ног до головы осыпало осколками.

Он резво отпрыгнул от окна и возмущенно воскликнул:

- Ни хрена себе! Что это еще за маневры?

Правая сторона его лица была в крови, посекло осколками.

- Это не маневры, - качнул забинтованной головой Сидоров.

- А что ж это за хрень?

- Это Альфред с Окрошкой Пархома взорвали…

Константин Леонтьевич открыл глаза и прямо перед собой увидел бледное лицо Пархома. Щека у него была грязной, а дубленка на плече дымилась.

- Живой? - хрипло спросил Пархом, похлопывая себя по плечу, пытался затушить тлеющую замшу.

Мараков скорее понял, чем услышал Пархома.

Пархом не стал помогать полковнику подняться с земли, шатаясь, пошел к тому месту, где раньше стоял стол и, подняв одно из опрокинутых пластиковых кресел, отряхнул сидение и уселся, закинув ногу на ногу.

Мараков приподнялся на локтях, сел, тряхнул головой и скривился от боли. Болела не только огромная шишка посредине черепа - давило виски, ныл затылок, шумело в ушах. Полковник огляделся. На месте дома возвышалась куча обломков, они горели. Горел и перевернутый джип. У джипа лежал труп одного из чеченцев и тоже горел. Огонь освещал все вокруг, его блики играли на лицах 'куртизанок'.

Казалось, что гипсовые дамы гримасничают и смеются. В дальнем конце сада стоял Шамиль со своими боевиками. Они о чем-то тихо разговаривали по-своему, поглядывая в сторону Пархома.

- А где…? - выдавил из себя Мрак, и свой собственный обычно громкий командный голос показался ему слабым, как у умирающего.

- Анна Ивановна? Тут она, за столом.

- За столом? - полковник посмотрел на лежащий кверху ножками стол.

На земле за ним действительно лежало что-то бесформенное.

- Рядом с Малютой, - хохотнул Пархом и взглянул через плечо на эту бесформенную кучу. - Верней, на нем. Как два голубка. Лежат, обнявшись.

- Цела?

Пархом снова посмотрел через плечо и ответил:

- Почти. Гы-гы-гы.

Мараков кряхтя, поднялся и подошел к перевернутому столу.

Янка лежала на прокуроре, голова ее была неестественно повернута в сторону. Более чем на девяносто градусов. И у нее не было одной ноги, где-то по колено. Мараков огляделся в поисках Янкиной ноги, но нигде ее не увидел.

Где же нога? Как же Янка без ноги теперь будет, подумал полковник и тут же пришел в себя.

Все! Теперь-то абсолютно точно, что своей недвижимости в Турции он лишился навсегда. И ему сразу стало легко, словно тяжелый камень свалился с души.

- Интересно, а прокурор-то жив? - спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

- Янка твоя - самоотверженная девушка, - серьезно сказал Пархом. -

Телом своим прокурора закрыла. Спит, небось, Малюта.

Мараков откинул безвольное тело Янки, похожее на одноногий изломанный и списанный манекен.

- Не-а, не спит, - сообщил он Пархому, заметив острый кусок керамической черепицы с крыши пархомовского особняка, застрявший у

Никиты Ивановича в горле. - Мертвый он. - Для верности Мараков проверил у Малюткина пульс.

- Да? - вяло, без интереса отреагировал Пархом. - Ну и хрен с ним.

Все равно я его менять собирался.

К ним подошел Шамиль. За его спиной стояли оставшиеся в живых чеченцы. Мараков насчитал восьмерых.

- Мы уходим, - коротко сказал Пархому начальник охраны.

- Как это уходите? Куда уходите? А как же контракт?

- Что контракт? Мы тебя, Пархом охранять нанимались, а умирать не подписывались. Умереть мы и у себя в горах можем.

- А ты не горячишься, Шамиль?

Шамиль промолчал, но было ясно, что он уже все решил и уговаривать его бесполезно.

- Ну и валите! - рассердился Пархом. - Только не рассчитывайте на бабки. Ничего вы у меня не получите. Контракт вы нарушили, значит, хрен вам, а не бабло!

- А вот это ты горячишься, - возразил Шамиль. - Звони колобку, пусть деньги готовит. Для всех. Для мертвых тоже.

Шамиль кивнул своим, и они пошли к воротам. Пархом посмотрел им вслед и плюнул на землю. Сказал зло, но тихо, так, чтобы его не услышали чеченцы.

- Твари, чернозадые! Вовремя я их с охраны банка снял. Как чуял…

Вот он, удобный случай, подумал полковник Мараков. Они с Пархом остались наедине. Найти зажигалку и… А можно и без зажигалки обойтись. Свернуть головенку, да и концы в воду. А зачем, подумал тут же, теперь-то зачем? Нет, полкан, надо деньги зарабатывать. Без

Пархома ты - никто. Генерал-майор без пяти минут? Ну и что?

Генеральская зарплата конечно лучше полковничьей, но разве это деньги?

Зажигалка валялась на земле, рядом с сигаретой, выпавшей из губ

Янки. На мундштуке темнело пятно от помады, но может быть, это была грязь. Пархом поднял сигарету и зажигалку, подул на сигарету, сдувая мусор и крошки земли, закурил. Выдохнув в морозный вечерний воздух струю дыма, спросил:

- А неплохой получился фейерверк, а Мрак? Дас ист фантастиш!

И расхохотался. Хохотал долго, не меньше минуты. Мараков с тревогой подумал: а вдруг Пархом сошел с ума? Это бы совершенно ни к чему. Но Пархом, отсмеявшись, вытер слезы и серьезным тоном спросил:

- А это не твоя работа, Мрак?

- Максим Игоревич! - обиженно произнес полковник.

- Да понимаю, не твоя. Ты не камикадзе. Но убить меня хотел. Я знаю…

- Максим Игоревич, с чего это вы взяли…?

- …Интересно, какую ты мне смерть готовил? - продолжал Пархом, не обращая внимания на возмущения Маракова. - И где, и когда?

Наверное, на ипподроме. Больше меня тебе достать негде. Не здесь, же в моем…бывшем доме. Сюда тебя с оружием не пропустили бы.

Сигарета видимо отсырела пока лежала на влажной земле, потухла.

Пархом размял ее немного и хотел снова прикурить, но взгляд его прилип к зажигалке.

- Мрак! А ты же не куришь. Зачем тогда зажигалку с собой приволок?

Да такую дешевую, китайскую… - Пархом оторвал взгляд от зажигалки и подозрительно посмотрел па Константина Леонтьевича. - Мне на зоне кореш один рассказывал о шпионских штуковинах, закамуфлированных под китайский ширпотреб. Авторучки, игрушки разные, зажигалки…

- Максим Игоревич…

- Как она в боевое положение приводится?

- Я не для вас… Я в целях самообороны…

- Как?

- Там… На рукоятке… Винтик…повернуть. Но я, правда, ничего сегодня не собирался… Я…

Пархом усмехнулся и ногтем повернул винтик.

- Если не сегодня, так в другой день замочил бы, - сказал он. - А я откладывать дела не люблю.

Он поднял пистолет и прицелился полковнику в переносицу.

- Не надо, не убивайте. Прошу вас, Максим Игоревич. Я не хотел вас убивать. Я…

Мрак замолчал. Он отчетливо понял, что сейчас умрет. Последней мыслью полковника, промелькнувшей в его голове перед тем, как Пархом нажал на курок, была мысль о его несбывшейся мечте. Белоснежная красавица яхта уплывала от него за горизонт синего моря, скорей всего Эгейского.

Он умер не сразу, не в ту же секунду. Только почувствовал колючий удар в лоб, словно пчела сходу ужалила, и силы вдруг покинули его большое тело. И в глазах потемнело.

- Сожгу-ка я тебя, Мрак, - услышал он как сквозь толстый пласт ваты и почувствовал, что куда-то движется.

Ему становилось все теплее и теплее. Стало жарко. Как в августе в

Турции, еще жарче, как, наверное, в июле…

Голова у Сидорова уже не кружилась, только чуть-чуть тянуло швы на спине и на лбу под пластырем.

- Я его не отправлял туда, Ляксеич, - оправдывался Окрошка. - Альф сам вызвался. Скажи, Бирюк.

- Да, точно, - подтвердил Бирюк. - Альфред сказал, что это он должен сделать.

- Эх, вы…, - вздохнул Сидоров, - террористы. Меня надо было дождаться.

- Мы ж думали, что ты мертвый, Ляксеич… Между прочим. Вот… -

Окрошка достал из-за пазухи лакированный туфель, потряс им в воздухе, будто предъявлял вещественное доказательство своим словам и повторил: - Вот.

Сидоров кивнул головой:

- Живой, как видите.

- Да, живой! Ты, Ляксеич… Ну ты даешь, Ляксеич! Я думал все, а ты ожил. Молодец! - Окрошка бросил вороватый взгляд на Бирюка. -

Хреново нам всем без твоего руководства было. Мы без тебя, как дети малые - ниче не знаем, че делать. Кто в лес, кто по дрова. Но